Документальная повесть. (книга «Больше, чем тире»)
Глава 27. 3-е июля: Суровые мечты и радужные реалии!
Пока там, на далёком Севере, наши ребята, успешно обойдя мыс Нордкап, теперь шли вдоль северного побережья Кольского полуострова к Белому морю, мы тоже не дремали и не ковырялись в носу. Мы тоже прошли немного вдоль берега Турции, приблизившись к проливу Босфор. Легли в дрейф и стали готовиться. И готовиться очень серьёзно! Готовиться к важному и эпохальному! А к чему и почему? Да потому что из уст командира корабля капитана 3 ранга Терёхина мы на утреннем построении для всего экипажа узнали очень интересные и местами, неожиданные вещи!
Во-первых, командование Черноморского флота очень хочет отправить нас в Восточное Средиземноморье на поиски американского авианосца, который пройдя Гибралтарским проливом в Средиземное море, спустя несколько дней якобы «потерялся» где-то между островами Крит и Кипр. Это - первостепенная для нас задача. Потому что возвращающийся с полугодовой боевой службы из Персидского залива корабль «Экватор» сейчас находится у египетских берегов, и совершенно нет резона лишний раз напрягать и без того уже уставший экипаж, когда совсем по близости есть свежий - с другого корабля, да ещё со взводом рьяных и непуганых будущих офицеров! А как раз оставшихся двадцати дней курсантской практики будет вполне достаточно «Курсу» найти этот "парохед". Вот это - класс! Вот здорово! Настоящий авианосец будем ловить! Вражий! Да мы его не просто увидим – мы его ещё по всей «Средиземке» гонять будем! Мы воодушевились и вдохновились, ибо вялая морская практика теперь грозилась перейти во «всамделишный» боевой поход и сулила нам встречу с сильным и коварным противником! Правда командир нас тут же немного обескуражил, уточнив:
- Не исключено, что нам придется за ним ходить месяц... а то и два!..
Откровенно говоря, в первое мгновение мы немного зависли: у нас же с первого августа начинается обязательный летний отпуск! Это же, вроде как – святое, а тут… хотя... а почему бы и нет? Вот такой внезапный и забойный форс-мажор по жизни не каждому же выпадает! И не воспользоваться этой удачей сейчас – ну надо быть просто дураком! В нашем курсантском воображении призрачные картины радужного авантажа стали приобретать вполне отчётливые очертания вооот такенной бочки мёда: мы – все такие просоленные на ветру, закусанные тараканами и дурындой Кармой, ставшими для нас уже такими родными, и укачанные вахтами, штормами и вином в придачу, где-то ближе к концу сентября с походочкой вразвалочку появляемся этаким неровным, но плотным строем в нашей системе в выжженных на средиземноморском солнце бледно-лазоревых тропичках и сухих хрустящих кожаный флотских тапочках с большими дырочками. А там – ну прямо у КПП - нас уже ждут в нетерпении! Встречают нас! И оркестр, и цветы, и, конечно же, родные. И все такие радостные! И непременно все плачут от счастья! А как же без слёз! Без них по законам жанра никак нельзя! А начальник училища, он тоже – весь такой радостный, счастливый и такой парадный уже стоит в окружении своих нарядных замов на импровизированной трибуне, и под прицелом телевизионных камер заводит свою приветственную речь! А на его груди над бронзовым иконостасом наград ярким бриллиантом играет на солнце золотая звезда Героя Советского Союза. А мы слушаем его с этакой снисходительной бравадой – мы то знаем, что до нашей практики у него не было этой звезды! Эта наша особенная - обоюдная и, конечно же, взаимно-потаённая тайна! Благодаря нашему мужеству, стойкости и беззаветному служению Родине он стал героем! Ведь это мы без устали гоняли "империалисский" авианосец по морям и тот, вконец обессиленный, уплыл посрамлённым в свой вонючий Норфолк зализывать ржавчину и отскрёбывать ракушки со своего тухлого брюха... А после торжественной заздравной речи нас тут же начинают награждать и… вовсе нет. Не какими-то там медалями. А орденами… мы пока ещё не придумали – какими именно, но орденами – это точно! А потом нам дают отпуск… нет! Даже два!.. Ой, нет… аж до самого Нового года нас отпускают к родным… ведь герои – они такие – они скромные и им положено, и… и…
… и тут командир в медовую бочку наших неосторожных и дерзких галлюцинаций добавляет ложку корабельного дёгтя, похожую на контрольный выстрел в задницу из ручного гранатомёта:
- Ведь из вас никто не женится этим летом?
- Женится, - мы с Вовчиком Стефаненко одновременно и не сговариваясь жалобно проблеяли в ответ. У нас уже действительно были запланированы свадьбы на август: у него - третьего, а у меня – восьмого.
- Отлично! - с видом триумфатора Терёхин взглянул на нас и, лукаво подмигнув, заметил, - друзья мои, вы имеете уникальную и последнюю возможность остаться вольными и свободными. Такие кадры и нужны российскому флоту.
Все засмеялись. Мы с Вовчиком только постно улыбались и молчали, прикидывали всю грубую перспективу "житейской неприятности" – а женихи на свадьбы не пришли. Ну прямо как в пошлом водевиле. Другой же наш товарищ по имени Андрей (свою фамилию он категорически запретил упоминать) затосковал, как Блок: он так надеялся на скорое возвращение обратно в Калининград, в семью, где его ждала супруга и маленькая Катя. Родни у них в городе не было, и его семья сейчас осталась совсем одна. И как же они там без него теперь два месяца смогут прожить-протянуть?..
- А я уже женат, - радостно заметил Саня Викторов, отвлекая нас от тревожных мыслей.
- Ну а тебе тем более будет полезно задержаться в морях, - в тон ему заметил Терёхин, - разлука она ведь такая – только укрепляет любовь и разжигает страсть. Так что после этого похода я гарантирую тебе полгода медового месяца! Аж небесам будет жарко! Ты мне ещё спасибо скажешь, что ты сделал свою супругу матерью-героиней!
Мы опять засмеялись. Но теперь уже все. Ну что ж! Если надо, значит – надо. И нам даже тех так и не придуманных нами орденов не надо – мы согласны на медаль, причём на одну большую, но на всех…
Это было во-первых.
Во-вторых, командир продолжал обрисовывать дальнейшие перспективы практики, на глазах становившейся такой захватывающей. "Поматросив" по «средиземке», мы рано или поздно зайдем в заграничный порт Тартус для пополнения запасов и отдыха. Командир корабля пообещал отдать этот сирийский порт целых три дня на разграбление. Правда, в наших сусеках не было ни сирийских фунтов, ни османских лир, но в конечном счёте сейчас это не играло никакой роли. Когда придёт время найдём на что обменять "ихнюю" валюту. На крайний случай я смогу заложить свою самопальную футболку «NAVY» (что без слова «Soviet»). Ещё до выхода в море, нам в бригаде рассказывали, что в Тартусе можно было за кусок хозяйственного мыла или за пару стеариновых свечей выторговать у местных торговцев флакон женских духов «Opium» или даже «Шанель №5». Врали, наверное. Но у меня тогда аж внутри всё засвербело от приятных воспоминаний – я же ж всю свою выпускную ночь провёл с любимой одноклассницей, от которой пахло именно «Опиумом», которым она набрызгалась втихаря от своей мамы… Ах, приятные ассоциации, замешанные на юношеских нехитрых желаниях. Обязательно привезу такие духи своей невесте, если повезет с заходом в Сирию!
В-третьих. Перед началом перехода из Чёрного моря в Средиземное мы должны пару дней находиться севернее Босфора в районе ожидания, где нам придётся пополнять запасы провизии и топлива. И вот как раз для этих целей в нашу сторону сейчас и направляется другой корабль бригады - «Кильдин». Он и должен поделиться с нами и водой, и солярой, и жрачкой. А потому мы пока намного поодаль от Босфора ложимся в дрейф и ждём. Вахты, купание и отдых на волейбольной палубе не отменяются и призваны обеспечить нам хороший заряд энергии, потому как во время слежения за авианосцем уже всем будет совсем не до купания и не до волейбольных игрищ.
В-четвёртых. Пока будем ждать своих, по кораблю объявляется зачётно-банный день! То есть все курсанты экстренно сдают зачёты по вахцерству, по всем правилам и нормативным документам. Так как "вахцерствовать" уже придётся нам по-взрослому. После зачёта курсанты проводят обзорную экскурсию по кораблю для командира и нашего полковника. А выглядеть будет она так: командир ходит по своему заведованию и, тыкая пальцем, задает всего два «меняйленковских» вопроса: «А это что? А для чего?» И курсанты должны будут рассказывать «что это, зачем и для чего». А Виктор Николаевич, нас сопровождающий, всё это будет тщательно фиксировать в свой кондуит и изучать в тиши своей каюты, чтобы после практики сойти на берег настоящим морским офицером. А после экскурсии в качестве заслуженного и обязательного поощрения - помывка в корабельной бане под настоящей пресной водой.
Всё было предельно ясно и просто, как пожарный багор. И теперь кто-то спустился в трюма на очередную вахту, кто-то исчез в кубрике и других помещениях корабля, остальные же принялись – играться на раскалённой палубе и купаться. Мне же звезды на командирских погонах в этот час предначертали заступить в решающее дублёрство вахтенным офицером на ГКП. В воде среди купающихся главным теперь был старпом корабля. Сам командир находился на борту, рядом со мной и принимал от меня зачёты. Зачетов было много: и по вахцерству, и по правилам кораблевождения, и по МППСС со специальными карточками по судовым огням. В результате сдачи зачёта по корабельным (а не по училищным) правилам у меня трещал затылок и горел лоб, а у командира слегка повысилась температура и заметно улучшилось настроение. Дело в том, что корабельный зачёт отличается от тепличного зачёта в училище. В училище там всё просто – не выучил – получай банан, и вперёд на академию для пересдачи. На корабле же, когда в твоих руках не только твоя жизнь, но и жизнь товарищей и подчинённых, зачёт проходит немного жёстче – на уровне выработки условного рефлекса угрозы получения физического замечания. Александр Иванович Терёхин перед зачётом так и сказал:
- Сафронкин, не обманывай меня. Я же по глазам твоим вижу, что ты - перспективный, и я сделаю из тебя первоклассного вахтенного офицера. Поэтому приём зачёта будет проходить по бразильской системе: за "уд" – щелбан, за "неуд" – подзатыльник. Сдавать мне вопрос будешь, пока не ответишь его на "отлично". За сотрясение мозга не волнуйся – у нас медик – первоклассный специалист – на ноги ставит быстро.
Ничего себе перспективы. Но на самом деле Александр Иванович так жёстко шутил, настраивая на серьёзный лад сдачи зачётов. Так что с настроением не дерзкого Д’Артаньяна, а скорее с этакой обречённой задумчивостью Атоса (если это неотвратимо, значит суждено) я принялся выкладывать командиру, что знал и что умел. Но в процессе зачёта, который отличался от пыльной академичности училища, выяснилось, что на самом деле-то я не так уж и мало знаю. Командир с удовольствием гонял по уставам, по инструкциям и по навигации. К обоюдному удивлению мы обнаружили, что эти знания у меня выскакивают на каком-то подсознательном рефлекторном уровне. Настроение моего наставника заметно улучшалось и на десерт он мне приготовил специальные карточки, похожие на игральные карты, где на чёрном фоне были нарисованы разноцветные кружочки.
Этот зачёт проходил совсем уж по-особенному, наверное, вот точно также, как на приёме у психотерапевта. Со снисходительным видом Карла Густава Юнга командир протягивал мне очередную карточку с разноцветными кружочками и задавал безобидный на первый взгляд, но на самом деле очень страшный психиатрический вопрос:
- А это что?
И тут медлить было нельзя. Надо тут же было отвечать:
- Судно с механическим двигателем менее 50-ти метров занимается буксировкой, длина буксира менее 200 метров.
Если ответ правильный, то командир укладывает карту на стол рубашкой кверху и достает новую. процесс возобновляется повторяется. Если начинал слегка тормозить, то Терёхин осторожно постукивал по моему лбу указательным пальцем со словами:
- Ну напрягай свою нитку (это он так курсантскую извилину называл), напрягай. Ты же можешь. Я знаю!
И я напрягал и в конце концов давал правильный ответ. И новая карточка. Новые фонарики-огни и я начинаю уже тупить. Ну как тут их всех упомнить-то!?!! А командир вместо подзатыльника аккуратно так ладошкой по затылку похлопывает и спрашивает:
- Ну, напрягать свою нитку будем или нет?
И мы вместе с ним напрягаем мои нитки… и находим правильный ответ, добираемся до истины. Вот чёрт! Я до сих пор – спустя 30 лет помню – какие именно из множества карточек достались тогда мне на том незабываемом зачёте 3 июля 1991 года.
Под конец Терехин задает мне вопросы по БЭСам – это Боевой эволюционный свод сигналов. Для непосвящённых объясняю в двух фразах и пяти словах. Все наверняка помнят, как на день ВМФ корабли, стоя в парадном строю, украшаются разноцветными флажками, которые и называются «флаги расцвечивания. Так вот эти флажки на флоте используются на как гирлянды для красоты по праздникам.
Но каждый из флажков имеет свою букву и свое значение. А особое сочетание этих флагов и определённый порядок их применения позволяет морякам всех стран передавать друг другу важную информацию. Только не путайте с флажным семафором, когда матросы с разных кораблей машут друг другу флажками – это другое: ну как омлет и яичница глазунья. Вроде бы и тоже самое, да все равно - разное. Так вот этим сводом сигналом можно и приветствовать, и поздравлять, и посылать куда подальше, и даже угрожать или предупреждать. Можно даже сообщить, что на корабле повальная диарея и требуется срочная медицинская помощь. Правда-правда.
Так вот как-то эта тема ещё на шлюпочной практике третьего курса мне так запала в душу, что я многое из того свода сигналов легко и запросто взял, да и выучил от скуки. И вот сейчас мне это вдруг и пригодилось... Зачёт завершился. Я с облегчением висящего на дыбе узника выдыхаю последний воздух – хоть и больно-то на дыбе, но по крайней мере отвлёкся от подагры в суставах. А командир кратко пожав плечами, широко так улыбаясь говорит:
- Ну что застыл? Зачёт! Пятёрка! А ты не радуйся! Ты смотри куда у тебя личный состав заплыл на твоем дежурстве!
Пока мы с командиром разбирались с моими знаниями, снаружи случилось неожиданное и забавное. Благодаря этому мы все вдруг для себя открыли нашего одноклассника с необычной стороны, который все четыре года до этого скрывал свою уникальную способность – плавать торпедой под водой на большие расстояния. Так что пока я сдавал зачёты, а другие купались, наш полковник, как это и происходило ежедневно, сиганул в море с верхней палубы и медленно поплыл прочь от корабля, раскидывая свои огромные мускулистые руки ленивой бабочкой. Все уже привыкли к этому. И вот именно там – на отдалении в сотню метров он встретился со старпомом, который тоже лениво плавал, но брассом. Так было заведено правилами поведения на водах. Командир (или старпом) с корабля наблюдает на барахтающимися, а в воде – на значительном отдалении от борта старпом (или командир) следит за подопечными из воды. И в этот раз старпом и полковник и встретились «на значительном отдалении», и оба - с разбега. Они сначала столкнулись лбами, потом сцепились языками, а уж потом долго о чём-то вели задушевный разговор, незаметно для себя дрейфуя прочь от корабля…
- А ты не радуйся! Ты смотри куда у тебя личный состав заплыл на твоем дежурстве! – это были заключительные слова Терёхина, после моего зачёта.
Я посмотрел в море и увидел, что наш старпом и полковник заметно отдалились от корабля метров аж на сто пятьдесят – двести, и как старые приятели о чем-то болтали, интенсивно кивая головами.
- Так я ж зачёт Вам сдавал! – я попытался оправдаться перед командиром.
- А это никого не волнует. Ты – в первую очередь вахтенный. И должен следить за обстановкой непрерывно! Несмотря ни на какие факторы! Даже на присутствие командира корабля! Всё понял?
- Так точно!
- Тогда зови этих деятелей обратно!
- А как? – я действительно не имел опыта крика на офицеров, пускай и на полуголых, пускай и в открытом море.
- А вот так, - командир взял в руку надраенный до огневого блеска медный рупор и, выйдя на крыло капитанского мостика, проорал:
- А ну все на борт! Закончить купание!
Каждый, кто в ту секунду барахтался в воде принял это ряканье на свой счёт и поэтому все купающиеся, словно пираты абордажной команды тут же злобными крабами стали карабкаться на борт из воды. А те два «деятеля» всё плыли и плыли, не обращая внимания на командирский окрик. Они всё болтали и болтали, медленно отдаляясь от корабля.
- Вот засранцы, - вырвалось у Терёхина.
- Может гудок им дать? – предположил я, радуясь своей хитроумной «рацухе», - тогда точно услышат.
- Гудок будешь давать в гальюне после горохового супа, а на флоте подают, и не гудок, а звуковой сигнал, запомни это, курсант!
Смущённо хлопая глазами, я запоминал. Но так или иначе, те деятели за своими разговорами ничего не видели, совсем не обращали внимания на окружающую обстановку, и не реагировали на сигналы, подаваемые им с корабля.
И тут наш скромный и всегда тихий Серёга Коростелёв предложил:
- Так я сейчас к ним сплаваю. По-особенному.
- Ну и как это будет выглядеть? - командир уже был на волейбольной палубе и слушал курсантскую болтовню.
- А я прямо с борта нырну и подплыву к ним под водой и напугаю. Я быстро умею плавать… под водой.
- Так тут почти кабельтов.
- А я всё равно смогу…
- Ну попробуй, - командир любил дерзких и творческих.
И Серёга попробовал творчески дерзнуть. Он ловко вскочил на фальшборт и сиганул с него рыбкой, почти без всплеска ушёл под воду. Прошло, наверное с минуту. С высоты ходовой рубки было хорошо видно, что Серёга покрыл уже половину расстояния и продолжал довольно быстро плыть под водой. Действительно - словно торпеда! Но потом отражающееся в море огромное белое облако скрыло Серёгу от глаз и даже бинокль не мог помочь отследить нашего одноклассника. Первая минута уже давно прошла и к концу теперь подходила вторая. На корабле стали волноваться и переживать – Серёгу потеряли! Это волнение каким-то мистическим образом передалось на расстоянии тем двум собеседникам, которые пока ещё не поняв истинной причины волнения на корабле, на всякий случай стали тревожно крутить головами по сторонам, словно ища глазами хищный плавник приближающейся акулы. И тут наш Серёга внезапно всплыл ко всеобщему облегчению. Метрах в пятидесяти от той парочки далеко за ними и в стороне. Получилось, что он поплыл не по прямой, а по дуге большого круга и слегка промахнулся – покрыв при этом под водой лишние полсотни метров… Ну Земля же круглая... Он всплыл. Открыл рот, глотнул воздуха и, что-то прокричав, приветливо помахал нам рукой.
- Ну как? – спустя какое-то время до нас долетел его звонкий голос.
- Молодец! – проорал командир в рупор, - ты всех напугал! Цель поставленной задачи достигнута! Давай обратно!
И тут же, нарушая все правила субординации, он заорал на офицеров, быстро плывущих обратно к кораблю:
- А ну из воды! Живо! Дельфины-шизофреники! Вот я вам! Сутки без моря! Обоим!
Мы все громко и радостно заржали! Все были живы и здоровы. А в это время трое матросиков во главе с боцманом, все в пилотках, натянутых на уши, чертыхаясь и сопя под жарким солнцем чистили драили и ремонтировали шлюпку, которой оставалось жить немногим более недели…
Наступал вечер. Моё зачётное вахцерство завершилось. Скоро спать, а завтра будет большая помывка с большой экскурсией. Завтра много чего интересного будет…
© Алексей Сафронкин 2022
-==--==-=-=-=-=-=-=-
Другие истории из книги «БОЛЬШЕ, ЧЕМ ТИРЕ» Вы найдёте здесь.
Если Вам понравилась история, то не забывайте ставить лайки и делиться ссылкой с друзьями. Подписывайтесь на мой канал, чтобы узнать ещё много интересного.
Описание всех книг канала находится здесь.
Текст в публикации является интеллектуальной собственностью автора (ст.1229 ГК РФ). Любое копирование, перепечатка или размещение в различных соцсетях этого текста разрешены только с личного согласия автора.
