Сююмбике и ее односельчане. Глава 134.
Путеводитель по каналу здесь.
На свадьбу к Альфие Ризван с Зухрой не попали. Приспичило ей именно в этот день рожать. Не первые роды, поэтому еще ночью она поняла, что надо ехать в больницу. Встала на рассвете, приготовила все необходимое, чтобы взять с собой, собрала детское приданое, завязала в узел.
Схватки были редкие, значит нечего торопиться. Зухра приготовила мужу чай, разбудила его
- Ризван, душа моя, вставай! Пора!
- Как пора, рано еще, иди ко мне, полежим немного вместе.
- Нет, родной, мне пора в больницу. Сегодня буду рожать.
- Как рожать, а свадьба?
- От меня не зависит, схватки начались, надо ехать.
- Так, чего же ты молчишь?
Ризван соскочил с кровати, стал надевать брюки, но никак не мог попасть в брючину. Кое как напялив штаны, взял со спинки стула свежую рубашку, надел, но пуговицы не застегивались, руки дрожали. Зухра только усмехалась глядя, как волнуется муж
- Ризван, не торопись. Я не сейчас буду рожать. Успеешь еще позавтракать, за машиной сходить. Раньше вечера не рожу. Пойдем, умоешься.
Достав чистое полотенце, подала его мужу, дождавшись, когда он закончит умываться.
- Садись за стол, твой чай готов.
- С ума сошла! Какой чай? Побежал я за машиной.
Зухра положила ладони на плечи мужа, встав на цыпочки, поцеловала в щеки, в губы
- Хороший мой! Если хочешь, чтобы я была спокойна, выпей стакан чаю. Это пять минут, не упрямься.
- Ладно, правда, что это я? Понимаешь, каждый раз, когда тебе приходит время рожать, я начинаю трястись. Вдруг с тобой или с ребенком что-то случится.
- Не переживай, ничего с нами не случится. Выпил свой чай? Ступай за легковушкой. Сейчас разбужу Ляйсан, пусть она сбегает за Фаридой.
- Разбуди Ильдара, ему все равно скоро в школу.
- Ризван, что ты сегодня споришь по всякому поводу. Ой, ой, ой! Как больно! Пока Ильдара разбудишь, пока до него дойдет, что нужно делать, разродишься тут. Ляйсан быстрее справится.
- Бегу, родная, бегу. Делай, как знаешь.
Ляйсан и будить не нужно. Сон у нее тревожный, она от каждого громкого звука просыпается. Проснулась, оделась, села на кровати, выпрямив, по своей привычке, спину и сложив ладони на колени.
Зухра отодвинула занавес и вскрикнула
- Напугала! Что сидишь, как сфинкс из журнала «Огонек»? Молчит, главное. Нет, чтобы сказать, встала мол я, мама. Беги, давай, к Фариде, пусть быстрее идет к нам.
Ляйсан бросилась бегом через улицу. Зухра задумчиво смотрела ей вслед. Девчонка растет и с каждым днем становится дальше и дальше от нее. Старается даже не называть ее мамой. Никогда ни о чем не просит, ничего не рассказывает.
Чему удивляться? Порода. Точно такая, как Сююмбике. Та тоже никогда никому не кланяется. Ох и тяжело придется жить Ляйсан с таким характером. Что поделаешь, сама виновата.
Прибежала Фарида и тут же подъехал Ризван вместе с акушеркой. Зухру как раз скрутило. Она опустилась на кровать, сцепив зубы, глубоко дыша через нос. Фельдшер глянула на Зухру, потрогала живот
- Едем немедленно, нет у меня никакого желания роды дома принимать.
Доехали нормально и, как и предполагала Зухра, она к вечеру и родила. Как раз в это время позвонил Ризван. Зухра слышала, как детская медсестра говорила по телефону: «Поздравляю, папаша! У Вас прекрасная дочь на три восемьсот. Роды прошли благополучно, мать здорова».
Зухра лежала на столе в родовой с ледяной грелкой на животе. А на душе у нее было тепло. Она плакала и смеялась одновременно, такие глубокие чувства переполняли ее.
Матери только на минутку показали новорожденную, но она успела заметить рыжий пушок на голове, круглый пухлый ротик. Глаз девочки она не разглядела, но точно знала, дочь ее зеленоглазая.
Сердце Зухры наполнилось неизведанной раньше нежностью. Даже к Ильдару она не испытывала таких трепетных чувств.
- Моя! Моя девочка, кровиночка моя, родная моя.
Ночь она провела в счастливом полубреду, спала и не спала. Уснула, когда первые лучи осеннего солнца, зазолотили желтый лист березы, растущей прямо под окнами роддома.
Пожилая полная медсестра, с уставшим после ночного дежурства лицом, вошла в палату, держа в руках градусники.
- Мамочки! Мерять температуру, умываться. Не забываем косынки, маски надевать. Скоро детишек ваших будем раздавать.
Дождалась. Детская медсестра принесла ее девочку первой.
- Держи, мамаша, свою красавицу. Молоко-то есть? А то она у меня с самого рассвета всех перебудила, есть просит, орет.
- Есть, сейчас накормлю. Иди ко мне, моя хорошая, моя прелесть!
Зухра легла на левый бок, положила дочь на руку, правой рукой достала налившуюся молоком грудь, обработала ее. Выдавила первые капли. А дочка уже раскрыла ротик и ищет сосок. Умница!
С каким удовольствием она ест, с сопением, с причмокиванием, набирая полный рот молока. Толк с девочки будет, старательная. Зухра любовалась дочерью. Красавица будет. От Зухры у нее только цвет волос и зеленые глаза. А личиком она похожа на бабушку, на маму Зухры. Вот она когда вернулась, ее мама!
Женщина обнимала доченьку, где-то в груди зарождалось небывало теплое чувство именно к этому ребенку. С рождением этой дочери она почувствовала себя настоящей матерью. Или ей так казалось.
Девочку назвали Эминэ. С ее появлением хлопот в доме прибавилось. Бедная Фарида только успевала крутиться. Зухра даже корову доить ей доверила, ибо не хотела надолго оставлять Эминэ без присмотра.
Ляйсан позволяется только качать колыбель, ни в коем случае не брать девочку на руки. Она и не хочет. Нужно очень. И без нее много желающих носить Эминэ на руках. Даже папа первым делом бежит к ней: «Эминочка, доченька! Красавица моя!» Тьфу, тоже мне красавица. Лежит, выпучит свои зеленые толы, пузыри пускает, да воздух портит.
Даже если Эминэ плачет, Ляйсан не подходит к люльке, пока мать не прикрикнет на нее: «Ляйсан, ты видишь, я занята, покачай сестренку. Дрянь бессердечная, прибила бы».
Злится на дочь Зухра, однако мужу не жалуется, встречая его каждый раз с приветливой улыбкой, довольная и счастливая. У нее, как всегда, в доме порядок, вкусная сытная еда и покой.
Она и есть счастливая. Только с рождением четвертого ребенка, Зухра поняла, что такое быть женщиной. До этого она исполняла долг супруги, обязывающий доставлять мужу удовольствие. Теперь она сама получала от близости наслаждение, хотела этого.
Зухра устроила себе уютное гнездышко в летней комнате, постелив на деревянную кровать перину, пуховые подушки и одеяло. На тумбочке кувшин с холодным морсом, стаканы. В столе выпивка, так, на всякий случай.
Дождавшись, когда дети уснут, супруги пробирались в свою светлицу, кидались друг другу в объятья, словно они только что поженились и, наконец, имели возможность любить друг друга.
Зухра никогда не отказывала мужу в близости, всегда была послушна и ласкова в постели. Сейчас это другая женщина. Ей мало, что ее ласкают, она отвечает, требует большего. Их любовь, словно первая летняя гроза. Она медленно приближается, играет молниями, дразнит, обещает, чуть гремит в отдалении.
Земля изнемогает от ожидания, томится, ждет. Гроза все ближе, молнии все ярче, грохот безудержнее. И вот оно! Ослепительная молния разрезает небо пополам, раздается треск и грохот грома прямо над головой. На иссушенную ожиданием землю проливаются теплые струи дождя.
Земля с благодарностью впитывает в себя каждую каплю, расцветает зеленью и прекрасными цветами, над которыми кружатся розовые бабочки, медленно поднимаясь мимо золотого заката к сиреневому небу.
Продолжение читайте здесь. Глава 135.