Сююмбике и ее односельчане. Глава 133.
Путеводитель по каналу здесь.
Долгие годы от одних только слов «Первое сентября» у Ризвана начинали трястись пальцы рук.
Он вспоминал, как светлым сентябрьским днем бежал в школу, счастливый и радостный, в ожидании чего-то чудесного. Это же школа! Там будет учительница, добрая, как фея. Там новые друзья, там интересно.
Как чудовищно он ошибался. Учительница выставила его перед всем классом, сказала, что он сын врага, запретила детям разговаривать с ним. Он несколько месяцев учился, сидя на полу у порога.
Как бы Ризван ни старался забыть эту картину, она всплывает в памяти каждый сентябрь, отзываясь ломотой в висках и болью в грудине.
Сегодня он сам проводит в ту самую школу своего сына, Ильдара. Никто не посмеет сказать ему, что он внук врага народа. Мухаммед-мулла полностью реабилитирован. Посмертно.
Зухра вышла проводить мужа и сына за ворота, как когда-то провожала Сююмбике своего братика. Ильдар, весь такой важный, держал в руках коричневый портфель, вкусно пахнущий кожей. Отутюженная серая школьная форма, начищенные до отчаянного блеска ботинки кричали о том, что идет школьник, не кто-нибудь там.
Вышли нарочно пораньше, чтобы по пути зайти к Сююмбике-апа, взять благословение. Апай была во дворе. Она сидела на своей любимой лавочке, наблюдая, как Рустам катает машинку, фырча и рыча, изображая звук, производимый автомобилем. Она показалась Ризвану усталой и бледной.
- Здравствуй, апай! Вот, Ильдар пошел в школу. Благослови, пусть его учеба будет удачной.
Сююмбике погладила племянника по коротко стриженным жестким волосам.
- Пусть твой путь будет счастливым, пусть учителя будут к тебе благосклонны, пусть Аллах даст тебе разума, чтобы одолеть все науки! Большой ты вырос. Жаль, твой дедушка не дожил до этого дня.
- Апай, ты знаешь? Откуда?
- Давно знаю, Ризван. Я ведь не в темном лесу живу, среди народа. Однако, я не верила, что папы нет. Но вчера Сайда сказала мне, что нашего папу признали не виновным. Разве бы это произошло, если бы он был жив? У нас могут снять вину только с мертвого.
- Апай! Я не знаю, что сказать, может устроим поминальный обед, как положено? Стариков позовем.
- Нет, брат, не будем. Я не хочу, чтобы за нашим столом сидел тот, по чьей вине погиб наш отец, те, которые радовались его аресту. Приходите на ужин с Зухрой и ребятишками. Махмуту позвони, пусть тоже приедет. Я сама почитаю Коран. Теперь идите, опоздаете еще.
Дойдя до конца улицы, Ильдар остановился. Смущенно поковырял носком ботинка землю
- Пап, ты дальше не ходи. Я уже не маленький. Никто с отцами в школу не ходит. Меня дразнить станут.
- Хорошо, сынок! Ты прав, ты уже совсем взрослый парень и не след тебе с папочкой за ручку в школу ходить. Ступай, сынок! Учись хорошо.
Ильдар благодарно улыбнулся, махнул отцу рукой и побежал вслед за ватагой ребятишек, идущих далеко впереди. Ризван смотрел вслед сыну. Радостно у него на душе и грустно. Давно ли он вынес из роддома своего первенца, а вот он уже вырос, убегает от него, к друзьям, к товарищам.
Собрались вечером в родительском доме. Зухра принесла свою выпечку, Махмут с Инзилей привезли гостинцев, Сююмбике сварила суп с лапшой и испекла большой сладкий бэлеш. Накрыли богатый стол, усадив с собой и детей.
Сююмбике прочитала положенные суры, поминая родителей и прося у Всевышнего им место в раю. Напев первых сур был полон горечи, каждое слово выражало скорбь и боль. Слезы были не только у женщин, но и на глазах братьев выступила влага. Постепенно горечь стала растворяться, таять и перешла в тихую печаль.
Голос Сююмбике смолк. Наступила тишина. Даже дети молчали. Все смотрели на Сююмбике. Она сидела, опустив голову, рассматривая свои руки. Наконец, она подняла глаза на своих родственников.
Лицо ее стало бледнее головного платка, белки глаз покраснели, но слез в них не было. Губы были бледны, их уголки опустились. Казалось, что она постарела за один день. Она раздала детям садака, маленькие серебряные монетки, в память об их дедушке и бабушке.
После ужина братья и сестры долго не могли расстаться, словно снова вернулись в те времена, когда не могли представить жизни друг без друга. Вспоминали, как жили при родителях, как выживали потом.
Сайда прочитала письмо от Рафагата. Он писал, что, жив и здоров, у него родилась дочь. Поэтому он опять нынче не сможет приехать. Жаль, но так уж случилось, что Рафагат живет далеко. Не следовало его отпускать. Но теперь поздно об этом сожалеть. Сожалеть не следует ни о чем. Надо жить дальше.
Первый день в школе Ильдару понравился. Красивая и добрая учительница ничего делать не заставляла. Сама много рассказывала, знакомилась с учениками. Со второго дня для него начался настоящий кошмар.
Ручка не слушалась, перья ломалась, «непроливайка» проливалась. Кляксы украшали каждую страницу тетради, буквы получались косые-кривые. С чтением дело было не лучше. Ильдар никак не мог научиться складывать из букв слова.
С ним усердно занимались Зухра и Софья. Зухра тыкала в букву пальцем
- Какая буква?
Ильдар чуть слышно шептал: «Р»
- Молодец! А это какая?
Ильдар тихонько: «А»
- Как читаем? Ну что молчишь? Что там про себя шепчешь? Говори вслух, что получилось.
Бедный ребенок втягивал голову в плечи, мясистые уши наливались краской, и он произносил: «Ма!» и тут же получал подзатыльник
- Мать твою …, в кого такой тупой? Ты ведь уже назвал правильно буквы, неужели так трудно их соединить? Бестолочь! Надо читать «Ра», «Ра», «Ра». Понятно? Бестолковый!
София отодвигала сестру
- Апай, дай я ему объясню. Ильдар, смотри внимательно, знаешь, какая это буква?
- Знаю, «М».
- Вот, молодец! Это какая?
- «А».
- Теперь читай: «М….», читай!
Ильдар сопел, кряхтел, наконец, выдавливал: «Ра!» Снова получал крепкого леща, теперь уж от тети и начинал реветь.
- Зачем ты дерешься? Мама велела сказать: «Ра», я и сказал.
Это только начало. Нужно еще решать примеры, где дело обстоит не лучше, если не хуже. Чистописание. Тут уже Зухра впадала в истерику. Две женщины без толку мучили ребенка часами.
На самом деле не понятно, в кого пошел этот ребенок. Уж точно не в отца. Но и не в Зухру, которая все схватывает на лету. .
За всем этим наблюдала вострая Ляйсан. Она сходу научилась складывать буквы в слова. Значение незнакомых букв она спрашивала у Софии, чтобы не раздражать маму. Так, незаметно, девочка научилась читать и получила целый фантастический мир, в который уходила от своих горестей.
Каждую поездку в город, Ризван привозил несколько книг. Они с Зухрой читали много и запоем. Обсуждали, спорили. Прочитанная книга не ставилась в шкаф или на полку. Ее относили на чердак, в сундук. Она же уже прочитана, значит не нужна. Так считала Зухра.
То, что дочь самостоятельно научилась читать, ее нисколько не удивило. Вся в Сююмбике и Сайду пошла. Почему бы не подумать, что Ляйсан вся в отца, не порадоваться? Не могла она так считать. Девочка раздражала ее все больше и больше. Чем старше, тем невыносимее она становилась.
На проклятия матери отвечала усмешкой. Зухра так и читала в ее глазах: «Сама будь проклята!» Ляйсан, как и братья, получала тумаки, но в отличие от Ильдара не плакала и не просила прощения. Подумаешь, поддала разок, не больно нисколько. И снова усмехалась, глядя прямо в глаза матери.
Бесило это Зухру, доводило. Так бы взяла отцов кнут и выпорола эту маленькую дрянь, чтобы неделю на заднице сидеть не могла. Может тогда научилась бы опускать глаза, когда мать гневается, просить прощения бы научилась.
С тех пор, когда отец заступился за нее, Ляйсан стала еще наглее. Специально мать доводит, змеиное отродье. Сююмбике также умела выводить из себя, не говоря ни слова. Просто смотрела в глаза и усмехалась. От той избавилась, а эту никуда не денешь. Ризван ее любит больше чем жену и сестру.
Продолжение читайте здесь: Глава 134.