Есть под Владивостоком один известный санаторий. Занесло меня туда как-то раз по профсоюзной путевке в возрасте двадцати трех лет от роду. Я прилетела во Владивосток днем, примерно за час добралась на электричке до места и первый человек, которого я встретила на въезде, оказался в итоге самым важным человеком во все время моего там пребывания. То была Наташа.
Наташе уже стукнуло тридцать четыре и мне тогда казалось – возраст! Работала она переводчицей на каком-то богатом нефтяном заводе, объездила полмира, вид имела холеный, что при необыкновенном внешнем сходстве с Шэрон Стоун делало ее просто неотразимой. Несмотря на все наши возрастные, социальные и прочие различия мы с Наташей крепко подружились. Колхозные мои манеры ее нисколько не смущали, нам было весело.
В первую же совместную прогулку вечером к нам пристали два парня – спортивные инструкторы из соседнего пансионата военных летчиков. Андрей был постарше, соответственно ему досталась Наташа, а мы объединились с Иваном в силу нашей молодости. С этого момента мы уже всюду болтались вчетвером.
Ну, само собой, время от времени нам приходилось разделяться. Бывало, что парни, взвинченные алкоголем, намекали на возможность не расставаться совсем, то есть проводить время вчетвером круглые сутки, но мы с Наташей до такой степени, к счастью, не напивались, и здравомыслие брало верх.
Наташа увлекалась всевозможными духовными практиками и, возможно, для поддержания кармы на должном уровне регулярно подкармливала окрестных бродячих кошек остатками обеда. А может и просто по душевной своей доброте. Узнав, что я не крещеная, она принялась горячо убеждать меня обратиться в христианскую веру и страстно желала быть моей крестной матерью. Я же никогда не замечала за собой особенной религиозности, а потому отмахивалась от ее предложения обеими руками.
Еще у Наташи был сын, славный мальчуган лет четырех, которого она частенько доверчиво оставляла на мое попечение. Разок ей, правда, пришлось раскаяться в своем легкомыслии. Там где мы отдыхали, есть какое-то море, только в нем нельзя купаться. То ли медузы, то ли еще что, но в воду никто не заходил. Зато были катамараны, которые я тогда обожала. Могла часами накручивать педали и уплывать далеко-далеко.
Вот Наташа в очередной раз зачем-то уехала в город и оставила мне своего ребенка, а я его взяла с собой покататься. Она возвращается – а мы все катаемся. Едва различая на горизонте наш катамаран, Наташа перепугалась, решила, что мне не хватает сил догрести обратно, подняла по тревоге спасателей, и они бросились на помощь.
А мы с ее малышом в это время всего лишь безмятежно качались на волнах, любуясь дивным морским пейзажем, обсуждали очередную рассказанную мной сказку, и даже не предполагали, какая драма разыгралась только что на берегу. Больше Наташа почему-то не просила меня присмотреть за ее мальчиком.
Но отпуск, как известно, рано или поздно заканчивается. Наташа уезжала первой. Мы с Андреем и Иваном проводили ее на поезд. Потом грустно напились втроем. Стало очевидно, что объединяла нас только Наташа и мы все были немного влюблены в нее. С ее отъездом развалилась и наша компания, да об этом особо никто и не сожалел.
Пришло время и мне лететь домой. И тут выяснилось, что о билетах следовало позаботиться как минимум неделю назад. Сейчас же их просто нет. А ведь Наташа предупреждала. Что делать – поехала я в аэропорт и допоздна сидела в очереди к администратору, пытаясь дождаться, что кто-нибудь передумает лететь. Но ожидания мои были напрасны. Билеты никто не сдавал, а очередь только увеличивалась. Впрочем, о том, что мне в этот день не улететь, я догадалась еще на станции, ожидая электричку до аэропорта. На пыльных дверях вагона, остановившегося напротив меня, было крупно написано неприличное слово из трех букв.
В той бесконечной очереди познакомилась я с такой же несчастной жертвой собственной непредусмотрительности. По странному совпадению ее тоже звали Наташа. Изобретательности моей новой знакомой можно было позавидовать – и к начальнику аэропорта мы с ней ходили, пытались уговорить его продать нам билеты вне очереди, и на полосу взлетную бегали, упрашивали экипаж посадить нас на места для стюардесс, и в морской порт ездили, просились пассажирами на грузовой корабль.
В результате наших невероятных усилий новой Наташе удалось отчалить к родным берегам по паспорту моряка на рефрижераторном судне, а я все-таки купила билет на самолет, но только на следующую неделю.
И пришлось мне еще несколько дней прожить в санатории. Уже без дружной компании. Появилось время читать и бродить в одиночестве по паркам. Неожиданно вспомнились Наташины слова о крещении. А что, думаю, может и правда? Крестятся же люди зачем-то. Да и потом, родилась я в этих краях, почему бы и не креститься мне здесь? По крайней мере, это логично.
Поехала во Владивосток, на последние деньги – четыре тысячи рублей, крестилась. Обряд тот и сегодня вспоминается мне с неприязнью – настолько все это было устроено неловко, неудобно. Грубый толстый поп, орущие дети, тесная душная комнатушка. Зачем-то всем, и мужчинам и женщинам, велели по пояс обнажиться и макаться в общий чан. Негигиеничное и некрасивое мероприятие. Покидала я церковь с чувством досады и к тому же без копейки денег.
На следующий день мой рейс. Сижу в аэропорту. Денег нет, есть хочу, лететь боюсь. Настроение скверное. Вспоминаю про крестик, полученный мной вчера в церкви. Думаю – надеть что ли? Мало ли, самолет как-никак. Ладно, надену, не помешает. Надеваю. Через минуту ко мне подходит незнакомая женщина и говорит:
- Вы, я вижу, одна летите, у вас вещей совсем нет. А у меня, наоборот, слишком много. Вы не могли бы мне помочь - взять на себя часть моего багажа? Я вам заплачу. Четыре тысячи рублей.
Я оторопело смотрю на нее и беззвучно соглашаюсь. Она дает мне эти деньги и продолжает:
- Вы, может быть, есть хотите? Тут лётная столовая очень хорошая, за углом, вы сходите, а я за вашей сумкой присмотрю. Не волнуйтесь, идите. Меня Наташа зовут, кстати, - уловив мое замешательство, улыбнулась она.
Понемногу приходя в себя, я отправилась искать лётную столовую. Вкусно и недорого отобедав, продолжая пребывать в легком трансе, я погрузилась в самолет и полетела домой. И с тех пор свой крестик стараюсь никогда не снимать.
А с Наташей, той самой, номер один, мы еще долго писали друг другу - сначала обычные письма, потом электронные. Постепенно, как это часто бывает, расстояние и время сделали свое дело, и наша переписка затихла. Но я все равно часто вспоминаю ее с большим теплом и считаю своей неофициальной крестной.
Рассказ вошел в сборник "Цветущая вишня. Рассказы о любви". Электронную версию книги приобрести здесь.