Кари бежит через маленький лесок, через лабиринты улиц, боится, а все-таки бежит, скорей, скорей, через лабиринты улиц, - Кари страшно, а Кари все-таки бежит домой совсем-совеем одна, и неправда это, что что-то случится, если выйти из дома после захода солнца, неправда, неправ... ну а если только чуточку-чуточку правда, но совсем-совсем чуть-чуть. Темная тень выскакивает из переулка, Кари вздрагивает, Кари боится собак, - собака пробегает мимо, скрывается где-то нигде, кажется, секунду назад здесь был а глухая стена. Кари спешит, Кари торопится успеть домой до темноты, да до какой темноты, уже темнота, уже потускнела последняя светлая полоска на закате. Кари сворачивает в переулок, видит арку, которой раньше не было, почему ей нужно в эту арку, почему, почему, и вверх по изогнутой лестнице, и толкнуть дверь, а дальше второй этаж какого-то замка, хотя была на первом... Кари приходит в себя, спохватывается, оглядывается, а где она, она же дома должна быть, а разве это дома, это и не дома вовсе... Кари бросается в захлопнувшуюся за ней дверь, распахивает – недоумённо смотрит на анфиладу с бесконечными дверями, толкает одну, другую, третью, ничего, ничего, а где же, а где же, а где...
.
- Еще одна, - говорю я.
Бран смотрит на меня с ненавистью, мог бы и не говорить, и так понятно, что еще одна, и сколько их еще будет, вот таких, пока вы, черт возьми, н е начнете хоть что-нибудь делать. Не понимаю, посему именно я должен что-нибудь делать, ну и что, что раскрыл парочку дел, когда луна упала с неба и когда, ну нашел украденную осень, ну нашел самого себя в этом городке, так меня никто и не терял. Так что нечего на меня так смотреть, как будто я всех пропавших девушек в этом городе искать должен...
- Если с Орли что-то случится....
Мотаю головой:
- Не случится... она же не выходит из дома после наступления темноты...
- Ну, еще бы, я ей строго-настрого запретил... – Бран снова расстреливает меня взглядом в упор, - имейте в виду, в воскресенье у нас церемония, и если с Орли что-то случится...
- Не случится, - мотаю я головой, - не случится...
.
Мора торопится – успеть до захода солнца, успеть, - кто-то говорит, что можно до наступления темноты, да мало ли, что там будет с этим наступленьем темноты, лучше уж до захода солнца, чтобы наверняка. Мора бегом-бегом поднимается по ступенькам крыльца, одна, две, три, десять, - вставляет ключ в замок, ключ не поворачивается, чер-р-рт, мамаша дурища опять на щеколду закрыла, хоть кол ей на голове теши... солнце медленно тает за горизонтом, улица погружается в темноту, вспыхивают фонари. Мора снова колотит в дверь, черт, мамаша, дурища, не услышит опять, то – ах, ах, по вечерам не ходи, не ходи, а то вот так, дверь на засов, пропадай, доченька, на кой черт ты нужна... Мора что ест силы пинает дверь, дверь распахивается, мора буквально кувыркается вниз по лестнице, откуда здесь лестница, откуда здесь вниз, а дальше уютная комната с камином, и лестницы, лестницы, лестницы, вон оттуда свет какой-то, это что, это магазин, что ли, вау, да чего тут только нет...
.
- ...а вы Мору мою не видели?
- Да вроде она домой шла...
- Мора! Мора! Мора! Мо-о-о-ра-а-а-а!
.
Мысленно вычеркиваю еще и Мору, тэ-э-кс, совсем хорошо. И почему Бран смотрит на меня так, будто это я виноват, что Мора пропала, и вообще, что бы в городке не случилось, виноват я, больше некому.
Бран хмурится:
- А ведь Мора тоже старшей дочерью была... и Кари... и Агни...
- А ведь верно... – чувствую легкий холодок по спине, - про Кари и Агни я точто помню, что у них церемония намечалась... Похоже, что кто-то... – не договариваю, что – что, и кто – кто-то.
- Вот черт... Не забывайте... послезавтра у нас с Орли церемония...
Киваю.
- Видели бы вы платье её к церемонии... половина состояния ушла... ну а что делать, это же раз в жизни у неё...
Меня передергивает от этого – у неё, а не – у нас, ну да что поделать, здесь не мои порядки...
Все-таки осторожно спрашиваю:
- А Орли как...
- Ну... плачет, конечно, волнуется, ну да все они плачут-волнуются, когда вот так... ну да ничего, успокоится...
Понимаю, что и так уже наговорил кучу лишнего, все-таки спрашиваю:
- А... а может... может... оставите её? Ну... если не хочет так...
Ожидаю справедливого взрыва негодования, - не дожидаюсь, он усмехается, снисходительно смотрит на меня, как на неразумное дитя:
- Ну как вы хотите, нельзя так... надо, чтобы церемония, так всегда было, как же иначе-то...
Спохватываюсь. Задумываюсь.
- Вот что... вы... а что если устроить ловлю на живца?
- Ну и вы думаете, какая-то девушка согласится собой рисковать, что ли?
- А если ваша Ор...
- ...даже не смейте.
- В день церемонии. Даже не беспокойтесь, мы с неё глаз не спустим, все будет хорошо...
- Об этом и даже речи быть не может.
Многозначительно смотрю на Брана:
- Ну а что вы предлагаете?
- Ну... неужели во всем городе не найдется ни одной девушки...
- Вам что, не хочется спасти свою Орли?
Бран настораживается, задумывается, а ведь верно, Орли, Орли...
- Ну что же... если хоть один волос упадет с её головы...
- ...можете не беспокоиться, все будет хорошо... я вам обещаю...
Говорю, сам не верю в то, что говорю, сколько девушек уже погибли...
.
Орли плачет, ну все они плачут в день церемонии, как же иначе, как же без этого. Родители делают вид, что утешают Орли, ну это так, для порядка. Орли в отчаянии кричит, что лучше бы простолюдинкой родилась, а не здесь, в касте для церемоний, да еще и старшей дочерью...
К церемонии все готово, жаровня дымится, приправы, от которых дух захватывает, - самые нетерпеливые уже накрывают на стол и готовят тарелки, хотя рано еще тарелки готовить.
Под торжественную музыку входит Орли, вся в белом, н-да-а, тут и правда на платье целое состояние пошло, не меньше. Ну а что поделать, церемония все-таки, не меньше.
Выходит Бран, ведет Орли к жертвенному камню, остро отточенный кинжал уже ждет. Что-то происходит, кажется, это не та дверь, кажется, та была чуть левее, а здесь нужно взять вправо, и вверх по лестнице, ведущей вниз, это как вообще, а потом...
Орли ускользает, стремительно, легко, Бран с кинжалом еще пытается догнать её, не может, не успевает, я ставлю перед ним все новые и новые лабиринты дверей, он не может их одолеть, он проклинает город, он не понимает, что город – это я...