Вести с Фомальгаута

- Мрака? - ... - Мрака? - ... - Мрака? - ... - Да что такое, где этот кокот... Как сквозь землю провалился... вот и ходи с ним на Златую улочку... Не иначе как отправился искать философский камень, или... ш-то такое? - Ш-ш-ш! Это призрак, перед глазами которого все завертелось, стены улочки, извилистая каменная лестница, колба, в которой он оказался заточен... - Это... это ш–што? Призрак оторопело смотрит на призрачного алхимика, перебирающего реторты, горелки, что за черт... - ...так... призрак есть, черный кот есть...

Улочки переплетаются, как нити в ковре, свет фонарей танцует на брусчатке, воздух наполняется шепотом забытых историй - о королях и королевах, о любви и предательстве, о тайнах, скрытых в камнях. - М-р-р... Это кот, глаза сверкают двумя изумрудами, хвост поднимается, как флаг. - Раз-два-три-четыре-пять, кот, ты просишь есть опять... Это призрак, парит над мостовой, напевает полушепотом... - М-р-р... - Больно ты собой хорош, где еще таких найдешь... - Ш-ш-ш! - Ш-што такое? - Ты не знаешь, где мы? - Где? Н-нда, похоже, мы заблудились...

- ...и что же было на самом деле? Это призрак. В отчаянии листает страницы, хватает то одну книгу, то другую, хватается за голову, теребит всклокоченные волосы тощей пятерней. - Почему здесь так... а здесь так... что же было на самом деле? Мр-р-р... Это кот, недовольно выгибает спину, ну еще бы, только что так хорошо устроился под лампой, свернулся клубком, а теперь этот пр-ризрак спать мешает... - М-р-р-р, и ш-ш-што тебе эти две книш-ш-шки, мало ли ш-што в них написано... - Так если бы две! Дорогой...

- ...а вы, значит... возомнили себя детективом... - В какой-то мере. - И возомнили, что можете разгадать тайны Праги? - В какой-то мере. - И вот так трогает хрупкую реальность Праги своими грязными руками? - В какой-то ме... э-э-э... ну да, - призрак торопливо облизывает пальцы, измазанные в только что съеденном вепревом колене, поневоле задумывается, как он ухитрился в одиночку умять целое вепрево колено, ну он же призрак, он и не такое может. - Вы хоть понимаете, что реальность Праги трогать нельзя? Вы хоть понимаете, чем это может кончиться? - Э...

- Добрый пан, я потеряла голову от любви... - Ну что же, это нормально, многие от любви теряют голову, со мной было пару раз... - Но я буквально потеряла голову! Муж-ревнивец отрубил, любовник зарыл не пойми где, а я теперь ходи-ищи! - Так-так, дело номер пять о потерянной голове... - Добрый пан, я однажды в Страстную пятницу съел жирного индюка... - Дать вам панкреатин? - Боюсь, уже поздно... - Тогда что же вы хотите? - Вот уже сотни лет этот индюк каждую Страстную Пятницу сидит на мне верхом, гоняется...

- Ш-ш-ш-ш... Это призрак, дремлющий в кресле под уютным пледом. - Ш-ш-ш-ш! Это кот, только что дремавший на коленях у призрака. - Ну, ш-што такое? Это призрак. - Ш-ш-ш! Ш-ш-шкрипки! Слыш-ш-шишь? - Ну, ш-ш-што... – призрак прислушивается, - и правда... ш-шкрипки... Далекое фальшивое звучание, скри-и-ип, скри-и-ип, скри-и-ип... - Да кому там неймется... – призрак выбирается из-под пледа, расправляет затекшие плечи, - время-то уже три часа ночи, Аш-штрономические часы не дадут соврать, поздно уже развлекать...

- Ну и кто это у нас тут? Призрак, который заблудился в собственных мыслях? - А тут у нас кто? Кот, который заблудился в собственном хвосте? - Много вы понимаете в хвостах... А вы что... ищете свой потерянный сон? - Скорее пытаюсь найти смысл жизни, которой у меня больше нет... Да, дорогой кот, боюсь, мне нужна ваша помощь... - Найти дор-рогу между мир-рами жизни и смер-рти? - Да нет... Вы могли бы помочь мне распечатать письмо... - Вам пришло письмо? - Да, в жизни бы не подумал, что мне кто-то напишет...

- Сыр-ру, пожалуйста... и р-рыбки... и вепр-рево колено... - Да-да, пожалуйста... – призрак идет вдоль торговых рядов ярмарочной площади, выбирает сыр, и рыбку, и что там еще захочет кот, как вообще в одном коте столько всего помещается... - И где же ты взял ср-редства, а, Тадеуш? - А как ты хочешь, Мрако, призраки знают все клады в нашей старой Праге... Кот наклоняется над ароматным кусочком вепрева колена, - смотрит куда-то вдаль, испуганно пищит, юркает под прилавок. - Ш-што такое? - Спрячь меня...

- Бах! Это книга. - Ш-ш-ш... Это страницы. - Ш-ш-ш... Это черный кот, который крался по полке, свалил книгу, ощерился, - ш-ш-ш! - Ш-ш-ш... Это призрак, выпавший со страниц книги, кувыркается в воздухе, смотрит на черный шипящий комок на полке. - И ш-ш-што... ш-шшто вы наделали? Ш-ш-ш-швырнули ш-ш-шедевр, а я теперь... ш-ш-што буду делать? Это снова призрак. - А я ш-ш-што, я здесь ш-ш-пр-р-рятался... уш-ш-ше и ш-ш-шпр-р-р-ятаться негде... - Это кот, фыркает, распуш-шается, ш-ш-шердится, на тебе, так уютно уш-ш-штроился, а тут книш-ш-шки падают...

Слышишь – хоть тресни – дыхание сентября, Слева направо время бежит бессильно, Августу тесно в рамках календаря, Всё не расправить изумрудные крылья, Не обернуться в беге туда-сюда, Время бессильно менять года и рассветы, Августы рвутся из неподвижных дат, Хлопая крыльями в бесконечное лето. От июля до сентября Не хватает календаря, Август хочет за сентябрём Прорасти над календарём. Не на месяцы – на года Не хватает времен и дат, И в плену календарных вех Остаётся лишь только - вверх. Время...

В пасмурный вечер В доме тепла не густо же: Плавно, как дым В пасмурной синеве Выйти на ветер По вересковой пустоши, Чьи-то следы Искать в негустой траве. В холоде комнат Счастье свое упустите, Цель не близка Но не побойтесь вмиг, Выйти из дома По вересковой пустоши Чей-то искать Сорванный ветром крик Кто-то не верит В сказки живые, шустрые, Не по пути Вам одинокий...

Я обнимаю тысячекратно Вас, пришедшего вскоре Пусть на счастье, а не на горе Будет поток бесед: Здравствуйте, кто вы? Очень приятно, А меня зовут море, Просто море, большое море, Которого больше нет. . Пусть прошлое не остынет В нетлеющем горе, Под звёздами спит пустыня По имени море. Пусть прошлое за туманом Растает не больно - Под звёздами спят барханы По имени волны. . Я обнимаю тысячеволно Вас, шагнувшего в воду, Пусть воды давно не осталось В безнадёге пустынь, Что вы, нет, мне уже не больно Боль источили годы, И потерь голубая усталость Успевает остыть...