Я выбегаю из бокса и мчусь на пост, к местному телефону:
- "Реанимация, слушаю!"
- "Девочки, срочно, по скорой поступила женщина, в родах, ждем вас!"
- "Какой срок?"
- "Срок гестации 27 недель, предварительный вес 800 гр. Женщина с целым букетом сопутствующих заболеваний. ЭКО, первая попытка."
Разговор занимает буквально пол минуты, кладу трубку.
Почему случились преждевременные роды, анамнез мамы, с этим всем разбираться мы будем потом, сейчас главное - спасти!
- "Доктора, на роды, 27 недель!!!" - кричу я с поста на всю реанимацию. Меня слышат все, от процедурной мед. сестры, что набирает назначения в самом дальнем боксе отделения, до постовых сестер, что сейчас работают в боксах с малышами. Из ординаторской выбегают доктора, транспортный кувез уже нагрет и готов к работе: контур ИВЛ собирают за минуту, проверяют кислород, датчик сатурации на месте, монитор, куросурф, шприцы, зонды... всю эту историю завершает реанимационный чемодан, возвышающийся на специальной стойке и маленькая вязаная шапочка в стерильном пакете… Врачи уехали в род блок. Моя очередь сейчас быть на приеме. Забегаю в бокс, готовлю место: кувез нагрет до 37 градусов, включаю влажность и сразу выставляю ее на 70%. Застилаю стерильными пеленками матрасик, готовлю самую маленькую манжету для измерения давления, температурный датчик, пару вязаных, крохотных носочков, плед. Отлаженная годами схема подготовки к приему новорожденного. Все действия на автомате. Пока я шуршу в боксе, процедурная сестра уже накрывает стерильный стол на катетеризацию центральной вены. Мы готовы к приему тяжелого, а на вес совсем легкого пациента. Чтобы ты понимала, для сравнения, бородинский хлеб весит 700 грамм.
Глубоко недоношенный ребенок. Что мы имеем: сильно незрелые легкие, самостоятельное дыхание не эффективно, а скорее всего отсутствует. Будет введен препарат экзогенного сурфактанта. Крайне не зрелый головной мозг, он подвержен нарушениям мозгового кровотока; сердечно-сосудистая система с трудом адаптируется к внеутробной жизни. Я могу продолжать, но тогда это уже будет не мой рассказ, а пересказ научной литературы.
С чем столкнусь я в роботе? С хрустальным малышом, потому что все мои манипуляции, каждое мое прикосновение должны быть предельно щадящими, кожа у таких детей как папирусная бумага. В первые часы в реанимации нам важно обеспечить сосудистый доступ, проще говоря катетеризировать центральную вену. И согреть это маленькое беззащитное тельце. Ведь малыш, родившийся на таком сроке не может сам вырабатывать тепло в достаточном количестве.
Что испытывает мама? В первую очередь страх. Дикий страх и не понимание, почему именно с ней это произошло, ведь еще вчера ничего не предвещало беды. Боль. Душевную, которую не возможно ничем заглушить. И множество вопросов. Врачи, безусловно сделают все, что зависит от них, мы, медицинские сестры, в силу своего опыта обеспечим новорожденного самым качественным уходом, но кто даст волшебную таблетку маме, от всех ее страхов и переживаний?
Я беру мамину руку в свою, открываю дверцу кувеза и мы вместе касаемся крохотной ладошки. Потому что сделать это одна мама никак не решилась.
Что чувствую я в такие моменты? Я сразу отвечаю – это моя работа. Эмоциям здесь нет места. Все действия и манипуляции на автомате. Четко, быстро. Потому что порой речь о спасении идет на минуты. Но есть и но. Я же тоже живой человек. И эмоции мои смешанные…
На утро я сдам смену. 24 часа, проведенные с новорожденными, что нуждаются в реанимации или интенсивной терапии – это кусочек жизни. Моей жизни и жизни детей. Я выйду за ворота больницы с чувством выполненного долга, что за эти 24 часа мы сделали ВСЕ, что могли. Только живи!...
