Домой пришла вовремя, как раз подъехал Валерий. Он вытаскивал из багажника пакеты с одеждой для Татьяны, и еще какие-то тюки. Помогла все это занести в дом.
- Вот тут новое постельное белье, два комплекта, здесь подушки, здесь одеяла, ночные сорочки разных размеров, полотенца махровые и льняные, - объяснял он мне, показывая на тюки, - Все новое.
- Хорошо, - кивнула я, - Танюшку забирать будешь?
- Буду. Я еще пакет воска привез для свечей и мазей, - сказал Валера, - Если что-то еще нужно, то скажи, привезу. Я не знаю, как другие постояльцы, но вот решил таким образом тебя отблагодарить. Еще две индюшки привез. Сейчас принесу.
Он убежал к машине. Я подобрала кульки с Таниной одеждой и отнесла их в летнюю кухню. Следом за мной заскочил Валера.
- Птицу я оставил на кухне. Если надо, то могу и порубить. Она огромная.
- Саша разрубит или Славка, когда из школы придет, - махнула я рукой, - Я в дом, как соберетесь, так заходите попрощаться.
Валера кивнул и принялся свою принцесу одевать. Таня была слаба и еле стояла на ногах, потому он ее усадил и стал натягивать на нее одежду, что-то ласковое ей шепча. Через полчаса они зашли ко мне в дом.
- Спасибо тебе, Агнета, за Танюшку, - начал Валерий.
- На здоровье. Езжайте домой аккуратно. Спасибо за вещи, пригодятся для других постояльцев. А индюшку мы сами с удовольствием съедим, - улыбнулась я.
Проводила их до автомобиля. Мужчина посадил жену на переднее сиденье, пристегнул ее и накрыл ноги пледом. После подошел ко мне еще раз поблагодарить и попрощаться.
- Вчера бабку Зину похоронили, - сказал он мне, - Я все сделал, но на похороны не пошел, и на поминки тоже. Хватит с меня и финансовых вливаний.
- Жене сказал про смерть родственницы? - спросила я.
- Сказал, - усмехнулся он.
- И?
- Говорит пусть земля ей пухом будет, - горько рассмеялся он, - Пухом... Земля промерзла так, что её несколько землекопов разбить не могли. Долбали ломами, поломали несколько штук. Советские ломы, представляешь? Которым по семьдесят лет, настоящие, не Китай. Они разлетались от удара об землю, как стеклянные. Даже земля эту дрянь старую принимать не хочет. Кое-как яму выдолбили, думали, что придется спецтехнику нанимать. Похоронили ее практически на поверхности. Весной придется перезахоранивать.
- Надо было ее в божедомку сдать.
- Божедомку? - удивился он, - Что это?
- Раньше так ледяные избы с покойниками называли. Их туда складировали на зиму, а по весне родственники разбирали своих покойников и хоронили, как положено, - пояснила я.
- Сроду не знал, что раньше такое было, - подивился он.
- Как племянница там поживает? - спросила я.
- Увезли ее на скорой в день похорон. Совсем плохо стало.
- А подружка ее?
- Костяная нога? Дома сидит, на похороны даже не пошла к бабке Зине, - ответил Валера.
- Кто же был на похоронах у старухи?
- Такие же бабки, как она, да местные алкоголики, да те кто помогал с похоронами. Сама знаешь, на похороны не зовут, люди сами приходят, если считают нужным. Ладно, поехали мы. Созвонимся еще. Приезжайте к нам в сауну, для вас всегда двери открыты. Ну и в гости заглядывайте, мы будем рады, - улыбнулся он и махнул рукой.
- Всего доброго, и счастливого пути.
- Ой, у меня тут вопросец есть один, - Валера остановился около машины, - А это нормально, что теперь людей, которым я калитку открываю, вижу?
- В смысле вижу? - не поняла я.
- Ну, вот алкоголики приходили, которые могилку рыли, или ритуальщик забегал, да та же соседка заглядывала.
- И что же ты у них видишь? - спросила я.
- У алкашей - чертей и еще каких-то существ, у ритуальщика фигня какая-то на голове, непонятная, у соседки - белый комок на плече.
- А в обычной жизни? - поинтересовалась я.
- Ничего такого, - помотал он головой, - То есть, они у меня в калитке, как в рентгене просвечиваются. За калитку зашел и все, ничего не вижу.
- А ты их запускал?
- Нет. Алкашня сама не зашла, да я их и не пустил. Ритуальщик, сказал, что ему некогда, я ему за ворота деньги вынес. Вот соседка заходила, это ее индюшки я привез.
- То есть, когда ты через столбы на них смотришь, то все видишь всякое, а с той или с обратной стороны все пропадает? - поинтересовалась я.
- Ага, - кивнул он.
- Интересный феномен, - подивилась я, - Объяснений у меня нет, - развела я руками, - Все езжайте, а то я уже подмерзла, да и Таня там сидит, ждет, когда мы наговоримся.
- Жаль объяснений нет, но очень интересно, - кивнул он, - Я вначале подумал, что свихнулся. Поехали мы, всего доброго.
Он прыгнул в автомобиль, и потихоньку покатил в сторону трассы. Ко мне подошел Исмаил и сел рядом.
- Уехали, - вздохнул он.
- И хорошо, - кивнула я, - Как жизнь?
- Веселая, - ответил он грустно.
- По тебе заметно, - улыбнулась я, - Я печень размораживаю. Принести кусочек?
- Давай. Оденься только, а то простынешь. Дед Корочун не дремлет, так и ждет на кого морозом подышать и хворью заразить.
Вернулась в дом, отрезала кусочек печени, бутерброды с салом сделала, чай в термос налила, насыпала в карман конфет. Натянула на себя пуховик и сапоги, подхватила всю еду и вышла на улицу. Исмаил сидел на лавке уже в человеческом обличье и курил. Разлила по стаканам чай и протянула ему вместе с бутербродом.
- Лепота, - он отпил немного горячего чая и откусил сразу половину бутерброда, - Садись.
Он кивнул на скамейку.
- Ну уж нет, я лучше постою, - махнула я рукой, - Холодно сидеть, все седалище отморозишь.
- А мне не холодно, - улыбнулся он.
- Конечно, ты как та елка, и зимой, и летом одним цветом: в кирзачах и ватнике.
- А еще в галифе, - рассмеялся он.
- Смотрите какой модник, - засмеялась я следом за ним, - А почему ты только в одном виде передо мной предстаешь, а не как Шелби? Тот вечный франт, то в одном, то в другом.
- В том мире откуда я пришел сюда, у нас нет одежды, в ней нет необходимости. Здесь я появился и скопировал внешность того, кто мне понравился, если можно так сказать. Это был волк. Человеку было страшно со мной общаться, и я стал похож на какого-то здоровяка, который проходил вместе с караваном через нашу деревню, - пояснил Исмаил.
- Почему на здоровяка, а не, например, на хрупкую девушку? - мне было любопытно.
- Потому что в вашем мире изначально все уважительно относятся к мужчине. Стариком я не мог показаться, потому что он немощен и дряхл, хотя может и мудр. Он будет вызывать не только уважение, но и жалость. Ты сама прекрасно знаешь, мы сильные существа, и человек должен был это чувствовать.
- Интересно. А почему ты сейчас не в том образе? Но и современности ты не соответствуешь, - полюбопытствовала я.
- История эта довольно старая по вашим меркам, - улыбнулся он и достал еще один бутерброд.
- Расскажешь? - попросила я.
- Почему бы и нет, давно ты со мной не разговаривала. В то время я был свободен и мотался по земле, черное время тогда было, разгул всякой нечисти и смерти. Пришли на землю силы страшные, и затмили человеческий разум, закрыли его глаза и заставил поверить, что белое - это черное, а черное - это белое. Бомбили школы и больницы, бесчинствовали и убивали. Госпиталь переезжал из оккупированного города в другое место. Одна машина отстала, да сломалась. Местный дедок к себе на постой медсестричек и раненых бойцов определил.
Потом они узнали, что немцы идут. Он их спрятал к себе в погреб, всех. Они там сидели, как селедки в бочке. Враги пришли, смотрят грузовик стоит, а людей нет. Они прошли по всей деревне, никто ничего не знает. Молодых нет, ушли еще раньше, а старикам не страшны угрозы. Но видно все же кто-то показал на него. Немцы его бить стали и пытать. Дедок сказал, что ушли люди в лес. Он тогда просил высшие силы помочь спасти его постояльцев.
- И ты пришел? - спросила я.
- И я пришел, такой силы его молитвы и просьбы были. Не за себя просил человече, а за других людей. Я тогда заморочил немцев, глаза закрыл на погреб. Они хатку дедовскую спалили, а погребку так и не нашли.
- А с дедом, что стало?
- Повесили они его. Сказали, что на такую собаку и пули жалко тратить, - ответил мне Исмаил, - Они тогда всю деревню спалили, и ушли. Я тем раненым и санитаркам помог выбраться из погреба. Принял его образ и помог.
- Так ты вроде не дед. Мужик, конечно, среднего возраста, но явно не старый.
- Я и принял его образ, когда он был не старым. Они еще удивлялись, что дескать я вовсе не дед никакой, а обычный мужик. Странно, что им это показалось вначале.
- А потом они увидели висельника?
- Ну, да и у них все на место встало. Вот только меня уже рядом не было, - покачал головой Исмаил, - С тех пор и хожу в этом образе. Нравится он мне, напоминает о том, что не все люди алчные, эгоистичные и только о себе думают.
- Ну, да, дед не для себя спасения просил, а для своих постояльцев.
- Угу, - кивнул Исмаил.
Он допил оставшийся чай из термоса, докурил папироску, забрал пакет с сырой печень и ушел куда-то в сторону поля, а потом пропал.
Автор Потапова Евгения