С делами Любаша справилась быстро. Дорохов встретил её около машины, улыбнулся:
- Ну, что, Любань! Посидим где-нибудь, раз выбрались?
- Ты ж за рулём, Дим.
- Так я – минералочки. А ты, чтоб настроение поднять, – за себя, ну, и за меня малёхо.
- Ой, нет, Дим. Не хочется.
Дорохов со знакомой усмешкой прищурился:
- А говорила, Любань, что назад торопиться не будешь.
Любе хотелось сжать голову руками: ой, что же я делаю!.. Ой, Андрюша!.. Но тут же вспоминала, как Андрей целовал её, свою жену, а называл её Таней, и целовать хотел Татьяну… Вспоминала о своём намерении, – чтобы Андрей… чтобы ему было так же горько, как ей, – все дни после свадьбы у Мельниковых…
Неуверенно улыбнулась Димке:
- Не тороплюсь я. Только ни пить, ни есть не хочется.
- Ну… Тогда поехали, – вздохнул Дорохов.
Около Журавлиной Балки остановился. Положил руку на Любину коленку:
- Люб! Мы ж не дети.
Люба сняла Димкину руку.
- Дим! Увидят. Вон, машина чья-то… – Говорила сбивчиво, комкала слова: – Я, Дим, не хочу, чтоб Настя твоя узнала. Зачем это…
- Ну, Настя моя порядок знает. И шум поднимать не будет. У нас образцовая семья.
Дорохов откинул спинку сидения, нашёл Любанины губы. Люба с неожиданной силой уперлась ладошками в его грудь,взглянула умоляюще :
- Дим, давай не сейчас.
Димка ухмыльнулся:
- Понял. Три дня подождать?
Люба поправила растрепавшиеся волосы:
- Ну… да.
- А я ж подожду, Любань!
- Ну, вот и увидимся.
В посёлке попросила Димку остановиться у шахтёрской столовой:
- Мне ещё надо документы посмотреть.
Поспешно взбежала на крыльцо, оглянулась. С облегчением помахала Дорохову рукой, пообещала:
- До встречи.
А у себя в кабинете села за стол, уронила полыхающее лицо в ладони:
- Что же я делаю… Нет, не смогу.
Просматривала накладные, меню на следующую неделю. Домой шла, когда уже смеркалось. В свежести первых снежинок дышала степь высохшей полынью и донником. Деловито и привычно гудела шахта, над копром вспыхнул огонёк. В Димкиной машине и потом, в кабинете, у Любаши кружилась голова, – будто исчезла какая-то надёжная опора, держаться не за что… и ты вот-вот сорвёшься в неизвестную, пугающую пропасть… А сейчас так хорошо было идти в этой чистой и радостной свежести. И очень хотелось, чтоб – как тогда, на Покров… Склонить лицо к Андрюшкиным ладоням, брать губами ягодку за ягодкой. Оказывается, вот чего ей хочется все эти дни,– терпковатой терновой сладости. А ещё Любаша думала, что утром Андрей вернётся с дежурства, и она скажет ему про ребёночка.
И увидела машину Андрея – там, где заканчивалась тополиная аллея, что вела от шахтоуправления к поселковой улице. Андрей с Татьяной стояли рядом с машиной. Таня прижалась лицом к Андрюшкиной форменной куртке, а он осторожно гладил Танины волосы с запутавшимися в них снежинками…
Дома Любаше хотелось тут же собрать вещи… или даже просто так, вот как стоит, – уйти к родителям. Не раздеваясь, присела на диван. Бездумно и устало смотрела в тёмное окно. А слёз не было… Усмехнулась, вспомнила, как перед их с Андреем свадьбой Маринка, двоюродная сестра, головой покачала:
- Ой, смотри, Люб… Он же, Крапивин твой, Таньку Мельникову в степь катал. И она всем говорила, что замуж за Андрея выйдет.
Знала Люба, что Танюшка Мельникова влюблена в Андрея. И понимала её, – потому что сама была готова следы Андрюшкины целовать. Но в тот день, когда Крапивин с мужиками из горноспасательного взвода шумно ввалились в столовую, расселись за столом и попросили по тарелке борща, вдруг сбылось… – потому что Андрей поднял глаза и увидел затаённую грусть в Любашином взгляде. И дождался, когда мужики выйдут покурить. Подошёл к Любе и сказал:
- Выходи за меня замуж. Свадьбу на Покров сыграем.
И больше ничего не надо было, потому что всё сбылось. А Маринка просто не знала, как всё случилось, не знала, что после этих Андрюшиных слов больше ничего в мире не имело значения… И целый год – с Покрова до Покрова – было счастье. А он, выходит, про Татьяну думал…
Нет. К родителям Любаша уйдёт, – это ясно. Но сначала Крапивин узнает, как вместо счастья появляется горечь. Он ребёнка хотел?.. А ребёнок есть. И появился он в их с Андреем самый счастливый день: год назад была их свадьба… Вот только Крапивин никогда не узнает об этом, таком счастливом, совпадении.
… Перед дежурством Крапивину надо было забежать к Илюхину, инженеру по технике безопасности. Через неделю у горноспасателей начинаются плановые учения – по отработке действий в случае подтопления на участке. Из шахтоуправления вышли вместе с Илюхиным. Татьяну Андрей не увидел. Илюхин не умолкал, рассказывал про то, какие щуки и окуни шли на Донце в прошлый выходной. Таня шагнула к ним от последних тополей. Илюхин склонился над зажигалкой, прикурил:
- К тебе, что ли, Крапивин?
- Давай, Петро Иванович. Мне тут… надо.
- Ну, ну… – неожиданно грустно усмехнулся Илюхин. – В общем, как решили: спускаемся в первую смену, там, на месте, в третьей лаве, смотрим расстановку…
Илюхин уехал. Андрей застегнул до конца Танюшкину куртку. Улыбнулся:
- Демидов разрешает тебе так поздно ходить одной? Стемнеет скоро.
Танин голос задрожал:
- Пьяный он.
Андрей нахмурился: на днях от Сани самогонкой разило, – за версту. Он негромко спросил командира отделения:
- Демидов! А если сейчас – вызов?.. Тревога?
Саня вскинул абсолютно трезвые глаза:
- И – что?.. Хочешь сказать, что я хуже тебя на ногах стою?
- Хочу сказать… и говорю: чтоб на смене я тебя пьяным не видел.
Саня упорно смотрел Крапивину в переносицу:
- Кто пьяный-то, командир… Я вчера пил. У кума… в общем, это не твоё дело.
- Про кума – не моё, – согласился Крапивин. – А в отделении тебя заменить некем, если что.
Значит, и сегодня тоже… Хорошо, хоть смена не его. А Таня расстегнула «молнию» на куртке, шевельнула плечиком:
- Вот.
На плече и дальше, на руке, – синие пятна. Андрей смахнул с Таниного плеча снежинки, быстро застегнул «молнию».
Татьяна уткнулась лицом в его грудь:
- После Катиной свадьбы каждый день пьёт. А сегодня… вот.
- Его ж не было на свадьбе. Что говорит-то?
- А ничего не говорит… Борщ несолёный. – Таня подняла глаза: – Да и не было ж ничего на свадьбе. И ты… Пил с мужиками, – что могло быть…
- Голову ему оторвать, Демидову твоему?
Сквозь не пролившиеся слёзы Татьяна усмехнулась:
- Я к родителям хотела уйти.
Андрей закурил.
- А потом… Беременная я, Андрюш. Куда ж теперь.
- И Демидов знает?
Таня покачала головой:
- Нет. Если бы знал, не ударил бы.
Крапивин открыл дверцу машины:
- Садись. Поздно уже. К родителям – это ты сама решай. А если Демидов ещё раз посмеет, так и скажи ему: голову оторву.
-Угу. Так и скажу, – что ты оторвёшь. Он обрадуется, что именно ты.
Андрей легонько встряхнул её за плечи:
- Ну, вот зачем замуж за него пошла? Не пошла, – побежала…
- А ты не знаешь!
- Тебе ещё расти надо было.
- Выросла вот. А ты женился. И чего мне ждать?
- Дождалась бы. Не только света… что Санька Демидов.
- А он любит меня.
- Это вот – любовь? – Андрей кивнул на Танино плечо. – Классика: бьёт, – значит, любит…
- Любит. Он перед свадьбой сказал мне… Что даже если и было у меня, – всё равно любит. А когда понял, что впервые у меня…
Таня спохватилась: про такое ж не рассказывают. Коснулась пальцами ресниц:
- Кто-то сказал ему… про нас с тобой.
… А на свадьбе Настёне Дороховой понадобилось причёску поправить. И отправилась она в дом, к зеркалу, – заодно всё остальное поправить. А на крыльце услышала:
- Да не бойся ты, Танюха! Санька твой на смене… Тань! Танюшка, соскучился… сил нет.
Настёна застыла: Крапивин!.. С Танькой. А бабы, дуры, Любаше завидуют!
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цветы»