Глава 12.
Уже занималась заря, когда крышка погреба открылась, и туда проскользнул чумазый, весь в саже, Гришка. Дети спали на разбросанной на полу соломе, а взрослые ни на минуту не сомкнули глаз в тягостном ожидании.
- Сынок, наконец-то, - кинулась к нему Лукерья, - живой!
- Давайте скорее, будите всех, нужно быстро уходить, - распорядился Гришка. - Нашим фашистам я не дал уйти. Встретил всех желающих спастись автоматной очередью. Позаимствовал автомат у часового. Остальные сгорели вместе со школой.
В голосе Гришки прозвучало злорадство, но смотрел он угрюмо, а руки до сих пор дрожали. Показная бравада давалась ему с трудом.
- Нам нужно быстрее уходить, чует мое сердце, что скоро сюда другие фрицы нагрянут. И тогда нам несдобровать, - сказала Лукерья.
Они с Таисией принялись будить ребятишек. Анюта во все глаза смотрела на Гришку. Он заметил ее взгляд, кровь ударила ему в голову. Все еще хмельной от пережитого, он быстро шагнул к девушке и обнял ее. Впервые в жизни.
- Здравствуй, Анюта, - прошептал он, - давно не виделись.
Он сжал ее в объятиях и вдруг поцеловал, ошалев от собственной смелости. Анюта не сопротивлялась, наоборот, обвила его шею обеими руками.
- Ты герой, Гриша, мы гордимся тобой.
- Мы... А ты?
- И я, Гриша...
***
Вскоре все сельчане, в несколько подвод, на которые они сгрузили все самое необходимое, медленно двинулись из своей деревни. На краю села они обернулись со слезами на глазах, прощаясь с родными хатами, которые уже полыхали ярким пламенем. Решено было сжечь все село, чтобы нечем было поживиться пришедшим немцам. Чтобы следов никаких не осталось.
- Что же с нами всеми будет? - плакали женщины, прижимая к себе детишек.
- Ничего, проживем, - успокаивала всех Лукерья, - главное, живы, да и благодаря Гришке не совсем голодранцами уходим. Взяли вещи, инструмент, все необходимое. Еды нам пока хватит, даже урожай кой-какой собрали. Кому есть куда уходить, если в соседних селах остались родные, это будет лучший вариант. Ну а остальные уйдем за Сухой лог. Там болотистое место, лес кругом, фашисты нас не достанут. Разведем огороды, нароем землянок, посадим картоху, река там рядом. Наши коровки уже там, нас ждут. Не пропадем...
***
Настиному селу повезло, фашисты обошли его стороной. Вернее проехали на танках, по главной улице, заглянули в несколько дворов, и пригрозив, что всех, кто помогает партизанам, они будут "маленько вешать", уехали дальше.
Заглянули они и в медпункт. Раненого Андрея Настя запихнула прямо под кровать, на которой он лежал. Быстро стянула постельное белье, и скомкав его, кинула под кровать, чтобы прикрыть Андрея.
- Лежи тихо, - шепнула она, - авось не заметят.
Ее руки дрожали, сердце бешено колотилось, когда трое немцев ввалились в медпункт. Бледная, как полотно, с круглыми от страха глазами, она встретила их у дверей.
- Ой, да не бойся так, - захохотал вошедший офицер - мы вовсе не страшные, мы не делаем вред простым жителям. У вас же нет раненых летчиков?
Настя отрицательно замотала головой. В этот момент дверь открылась, и на пороге появился Настин сосед - дед Афоня.
- Настенька, я кажется заболел, - заорал он громогласно, протянув он ей дрожащие руки, покрытые какой-то коростой.
Не обращая внимания на ошарашенных немцев, он слезным голосом продолжал:
- А вдруг это холера или чума? Ведь все перемрем, Настенька,- он шмыгнул носом и громко высморкался в рукав. Немцы вздрогнули и брезгливо попятились к двери. Дед Афоня, наконец, "заметил" их и радостно протянул к ним свои руки, разулыбался, оскалив беззубый рот, и шагнул к ним:
- О, гер офицер, милости просим.
- Пошел вон, дур-рак, - шарахнулся от него, сморщившись, гер офицер, и все трое быстренько выскочили за дверь. Что-то шумно обсудили, размахивая руками, потом быстро запрыгнули в свой танк и поехали дальше, больше нигде не останавливаясь.
Настя смотрела за их действиями, приоткрыв занавеску, потом опустила ее, и усмехнувшись, покачала головой, все еще переводя дыхание:
- Ну деда Афоня... вы прямо артист. Так живописно сыграли, боюсь, как бы у офицера со страху инфаркт не приключился. Не доедет до фронта, бедненький...
Дед Афанасий гордо приосанился:
- А я смотрю, потопали к тебе, ну, думаю, все, каюк нам всем. Думай, Афоня, думай. А тут как раз перед носом лепешка лежит нашей Майки, как утром уходила в стадо, так и оставила, не успели убрать. Я долго не думая, измазал обе руки и к тебе на выручку. Впечатляет, правда же?
Он вытянул обе руки, словно любуясь ими. Запах коровьего навоза резко ударил в нос. И Настя, зажав нос руками, истерично расхохоталась.
- Спасибо вам, деда, вы наш спаситель.
Она заглянула под кровать, подала руку Андрею.
- Вылезай, кажется, пронесло...
Вдвоем с дедом они подняли Андрея и усадили на кровать.
- Спасибо тебе, Настя, за все, что ты для меня сделала, - сказал ей Андрей, когда за дедом закрылась дверь, - если бы не ты... Эх, скорее бы мне встать, фашисты наступают, а я, как трус, прячусь под кроватью. Противно...
Он скрипнул зубами и ударил в бессилии кулаком по постели.
- Ты встанешь, ты обязательно встанешь, - прошептала Настя, - мы спасли твою ногу, но нужно время, чтобы вылечить ее окончательно.