6 июня – день рождения А. С. Пушкина
Кто из знатоков не восхищался краткостью японской поэзии, когда буквально в нескольких строчках передаётся и настроение, и глубина мысли (если она вообще подразумевается), и необыкновенная проникновенность при необыкновенной простоте. Цитировать японских поэтов сплошное удовольствие: любой стих всегда будет к месту и придаст твоему тексту особенный аромат.
Открываю наугад известного японского поэта Басё:
Полевой цветок
В лучах заката меня
Пленил на миг.
О чём эти стихи, если это вообще стихи? Кажется, что так написать может любой ребёнок. Просто картинка, просто настроение. Но веет от этих строк поэзией, и кажется, что таят они в себе ещё что-то, кроме того, что в них сказано. А, может, нам это кажется?
А как японцы могут относиться к русской поэзии, в частности, к поэзии А. С. Пушкина, который был автором не только длинных стихотворений, но и поэм, и романа в стихах «Евгений Онегин».
Русский писатель Александр Амфитеатров, творивший в конце 19 и начале 20 века, в одном из очерков рассказывает о японском инженере, работающем в Италии, большом любителе и знатоке русской поэзии и восторженном обожателе Пушкина. Этот японец «способен беседовать о Пушкине часами и безошибочно читает наизусть его стихи страницы за страницами. При этом питает особенное пристрастие не к знаменитым пьесам и строфам, которые обычно у всех на памяти и на устах, но цитирует, по преимуществу, малоизвестные отрывки, черновые наброски, неоконченные стихотворения». В общем, всё то, что у нас в избранные произведения поэта не попадает.
«И очень неразумно, – говорит японец, – это всё равно, что, найдя на улице драгоценный алмаз, оставить его валяться в пыли, потому что он не похож на шлифованные и гранёные брильянты, которые вы видели в театре или на балу в колье модной красавицы. Пушкина нельзя делить на «великого Пушкина» и «Пушкина маленького». Он всегда, везде, во всём велик и многозначителен. Помните? –
Ты любишь с высоты
Скрываться в тень долины малой.
Ты любишь гром небес, и также внемлешь ты
Журчанью пчёл над розой алой...
В Пушкине вот именно такое мировое звуко-слитие от грома в небесах до журчанья пчёл над алой розой, – и везде он одинаково прекрасен».
Кстати или некстати говоря, один современный писатель высказал такую мысль, что роман в стихах, подобный «Евгению Онегину», может написать любой средний поэт, просто Пушкин был первым и закрыл тему. Но ведь с таким же успехом можно сказать, что и «Войну и мир» может написать любой средний писатель, только Толстой всех опередил.
«Незаконченность Пушкина, – продолжает рассуждать наш японский друг, – это неоконченность Ватиканскаго торса, который Микель Анджело считал самым совершенным достижением скульптуры. Недоконченность парижского собора Нотр-Дам, на которую не поднялись кощунственные руки архитекторов позднейших веков. Сколько ваятелей пыталось угадать, как безрукая Венера Милосская держала руки, когда их имела, но каждый опыт снабдить ее «протезами» лишь нарушал гармонию несравненного кумира, и, значит, опошлял совершенство божественной красоты несовершенством условной житейской красивости. «Незаконченность» – термин, пригодный только для тех произведений искусства, в которых творец не совладал с художественным заданием и отступил от него по бессилию довести предпринятый труд до того цельного слияния мыслей с образами, что мы зовем красотою. А разве это когда-нибудь бывало у Пушкина? В его словесной живописи каждый мазок, в его скульптуре каждый удар резца и молота – уже цельность».
Вот ещё один пример «случайных строк» поэта:
Надо мной в лазури ясной
Светит звёздочка одна:
Справа запад тёмно-красный,
Слева бледная луна.
Так и хочется спросить: а что же дальше? А дальше ничего нет – и есть всё, поскольку включается воображение. Пушкин один из немногих поэтов, рядом с которым читатель сам ощущает себя поэтом. Ладья мечты подогнана к берегу: оттолкнись от пристани и плыви в своё море, под своими парусами на ту самую звёздочку, которая светит в лазури ясной.
