В моем мышлении вызов – это всегда возможность. Мы ведь очень любим комфорт и покой, без внешних вызовов – радостно возвращаемся в любимое состояние. А системы – особенно столь масштабные, как армия – стронуть хоть куда-то из этого состояния может только масштабный ВЫЗОВ. И СВО на территориях бывшей УССР – это целая серия вызовов. Которые станут нашими возможностями будущего.
В первые дни слишком многие ожидали стремительного наступления «сирийского варианта» – быстро громим ПВО, дальше засыпаем противника тысячами бомб в день. А все вышло куда как сложнее и опасней. Ключевая проблема здесь – русская армия в первую очередь готовилась к войне с НАТО, как организационно, так и технически. А в системе ПВО агрессивного блока НАТО эту задачу выполняет в первую очередь авиация! Из существующих в товарном количестве систем ПВО – только стационарный Patriot. Всю работу делают AWACS и истребители. Соответственно, система завоевания господства в воздухе должна была уничтожить стационарные системы ПВО и сбить все истребители, если «на пальцах».
И эту работу – к которой их готовили - наши ВКС сделали на ура. Все стационарное на территории бывшей УССР было снесено в первый день, ни один украинский самолет ни одного воздушного боя не выиграл. Авиация ВСУ давно не пытается в воздушные бои вступать, действуя одиночными ударами по земле на малых высотах. Вот только в случае противостояния советской ПВО – все это только начало! Она строится на мобильных системах, на маскировке, на выдвижении вперед одиночных пусковых установок – и пуске ракет «в упор» из лесного массива, по внешнему целеуказанию. Не пытаясь выиграть «строгий» контроль над своим воздухом, а пытаясь уничтожить как можно больше самолетов с минимальными потерями ЗРК. Никогда не выводя в поле все, вообще не выставляя много сразу. Работая редко, но наверняка.
А помощь сильнейшей технической разведки НАТО делает такую схему еще более эффективной – ВСУ в принципе радары включать не надо до момента пуска. Все данные приходят на планшет от «хозяев». То есть – пока у ВСУ будет оставаться хоть один «Бук» – летать на высоте будет крайне опасно.
Самолет понимает, что по нему идет ракета, только после пуска. Даже если пилоты успевают захватить цель своей ракетой – то лично для них это мало что меняет. Ракета ЗРК быстрее и ушла первой. Даже если после этого «обмена ракетами» пусковая и получит свое – самолету от этого совершенно не легче. А менять один «Бук» на одну «сушку» – крайне прохладная затея.
Второй слой этого вызова – в текущей организационной структуре уничтожение таких блуждающих «Буков» волнует только самих военлетов. Войсковые командиры на земле таких задач не имеют, как и методов их обнаружения «на подходе» к будущему старту ЗУР.
Ну и давайте с грустного к оптимистичному – к возможностям. Военным и военно-техническим.
Организационно – это появление в структуре наступающей группировки отдельных подразделений «охотников на ЗРК». С группами спецназа, РЭР, прямой связью с дежурящими ОТРК. Имеющих одну-единственную задачу. Ни в какие бои не ввязываться, искать и уничтожать. Неделями сидеть в глубоком тылу врага, наблюдая перекрестки.
Военно-технически – всплывают две решаемых, но очень сложных задачи. Перехват уже летящего и стремительное уничтожение пусковой, за десятки секунд, пока ЗУР еще летит. Первая задача неизбежно приведет наших конструкторов к всеракрусной противоракете воздух-воздух. Что бы пилот мог свой «подарок» отправить на перехват не только пусковой, но и самой атакующей ЗУР.
А вот вторая задача решается только одним способом. Барражирующим противорадиолокационным боеприпасом. Поршнево-винтовой системой, что будет неторопливо «висеть» над тылами врага часами, дожидаясь включения радара – и отстреливать в его сторону злого и очень шустрого твердотопливного перехватчика. А если включения «в секторе» не произошло – этот БПРБ возвращается домой, за линию фронта, и садится обратно.
Этакий незаконнорожденный гибрид Орлана с Калибром. Недорогой, опасный и рассчитанный на полное перекрытие ближних тылов противника.
И все компоненты для него у нас есть.
