Когда позвонили в дверь, Николай Петрович не особенно удивился, пошел открывать. Может, пришли подписи собирать или проверяют газовую систему. Но за дверью стоял Севка, одетый в парусиновую белую куртку на голое тело и белые холщовые штаны.
- К вам как в белый дом, хрен прорвешься, - сказал он, без приглашения входя в квартиру. – Пришлось консъержке взятку дать. Она у вас анекдоты любит. Жаркая баба. Дружище! Можешь сотку одолжить? У меня такое экзистенциальное настроение, хоть с моста сигай.
Деньги Николай Петрович хранил в маленькой поясной сумке, которую клал на полку над сверлильным станком. Он прошел в лоджию, Севка, разувшись, аккуратно поставил заклеенные скотчем кроссовки на обувную полку и последовал за ним.
Пока Николай Петрович доставал сумку, Севка рассматривал сундук.
- У бабки моей такой был. Померла она. Не знаю, куда сундук потом делся. Выкинули, небось.
Севка склонился.
- У него тут секретик, - он поддел что-то длинным ногтем.
Сундук открылся.
Николай Петрович обернулся и выронил кошелек, из которого звонко рассыпалась мелочь, и одна монета, звеня, закатилась под стол.
- Пустота! – изумленно глядя в сундук, сказал Николай Петрович.
- Так ты че, не знал? – Севка опустился на пол и проворно подобрал деньги, в том числе закатившуюся под стол монету. – Ладно, я пошел. Должен буду. Бывай.
Николай Петрович смотрел в пустой сундук и напряженно о чем-то думал. Наконец он достал из выдвижного ящика ту самую Юрину Мотороллу, разулся и шагнул внутрь сундука. Внутри оказалось удивительно тепло, будто дно было с подогревом. Николай Петрович сел, сильно согнув колени и упираясь в стенку пальцами ног. Дерево изнутри светилось приятным рябиновым оттенком и подмигивало темными зрачками сучков. Николай Петрович почувствовал себя так спокойно, как неродившийся ребенок в тесном и отзывчивом мире материнской утробы. Освоившись, он открыл телефон и стал смотреть видеозаписи Юры. Солнце, лучи которого нагревали лоджию, норовило послать на экран зайчика, и Николай Петрович, пряча от них чувствительный экран, прикрыл крышку. Потайной замок тихо защелкнулся, но Николай Петрович этого не заметил.
***
Солнце почти спряталось за соседний дом, и поглаживало сундук последними лучами. Металлическая обивка по углам тускло сияла, а внутри светилась голубоватым сиянием Моторолла. Николай Петрович, засыпая от недостатка воздуха, так и держал телефон в руках, и пока был в сознании, жал на «плей», снова и снова слушая голос Юры. «Я мог бы стать рекою, быть темною водой. Вечно молодой, вечно пьяный». Николай Петрович уже плыл куда-то или летел, сначала над городом, потом над свалкой, держа за руку Юру, чье тело, на манер воздушного шарика с гелием, послушно парило за ним. Телефон в руке дернулся, завибрировал и на экране высветился зеленый конверт. «Вам пришло новое сообщение». Николай Петрович, очнувшись от забытья, удивился и нажал кнопку «Открыть». Видео заиграло.
На экране был мальчик с короткой стрижкой, темными живыми глазами, ушастый и курносый, как и положено мальчикам в возрасте примерно трех лет. Он сидел за столом и возился с подъемным краном, поднимая и опуская башенный крюк.
- Кем ты хочешь стать, когда вырастешь? – спросил мелодичный женский голос, и камера дрогнула.
- Подводником, - очень серьезно ответил мальчик.
- Почему подводником?
- Потому что могу выпить море! – мальчишка, расширив глаза и давясь от смеха, посмотрел в камеру. И Николай Петрович узнал его. Это был Юра, его Юра, но с какими-то другими глазами и ушами, и играл с другой мамой в современный подъемный кран. Как это было возможно, Николай Петрович не думал. Он засмеялся, потом заплакал, и сквозь слезы пересмотрел ролик с маленьким Юрой несколько раз. Сомнений не было, это сын, которого он так любил, что любви хватилось бы на все темные реки мира. Успокоенный и умиротворенный Николай Петрович закрыл глаза.
Раиса Степановна открыла дверь, вошла в квартиру, быстро заглянула во все комнаты, в лоджию- никого. Сундук по-прежнему покоился в самом центре. Рядом с ним стояли темно зеленые заношенные тапочки Николая Петровича, повернутые носом так, будто их хозяин вышел из лоджии через сундук. Раиса Степановна пожала плечами и достала из сумочки телефон.
- Да, поднимайтесь. Как минимум двое, а лучше четверо, - сказала она кому-то. - Нет, денег больше не дам. Тут на пять минут работы.
В квартиру зашли четверо таджиков в одинаковых синих куртках. Двое из них были в возрасте, двое – молодые, но Раиса Степановна все равно не могла их различить и, обращаясь к разным, разговаривала с одним.
- Не разувайтесь! Сюда, - она повела их в лоджию. - Берите. Несите в контейнер, только в строительный. Я пока вызову мусоровоз.
Таджики, дивясь тяжести, тащили сундук к выходу, запихивали в грузовой лифт. По улице и вовсе волокли с передышками. У контейнера хотели бросить, чтобы не поднимать на высоту борта, но Раиса Степановна пригрозила, что не заплатит. Таджики долго мучились, переругивались и кричали друг на друга на своем языке, и сундук все же удалось опрокинуть в контейнер. Когда он глухо ударился о дно, Раисе Степановне показалось, что кто-то удивленно охнул. Она прислушалась, но на детской площадкесильно шумели дети и скрипела, прокручиваясь, карусель.
КАМАЗ уже ждал, выдвинув опоры и готовясь принять бункер с мусором. Раиса Степановна подошла к кабине водителя с намерением поторговаться, но резко распахнулась дверца, и из машины по-деловому выпрыгнул угрюмый худой мужик. Серое от щетины и неблагоприятных условий труда лицо выражало профессиональное презрение. Раиса Степановна, слегка оробев, сразу же заплатила. Хмурый водитель пристегнул к контейнеру крепления и потянул рычаг на манипуляторе. Пятиугольная призма болотного цвета медленно поползла вверх, раскачиваясь на цепях. Контейнер прочно встал на платформу, как вдруг снова послышались приглушенный удары.
- Тихо! – скомандовала Раиса Степановна.
От ее окрика стихло все, даже дети смолкли на детской площадке и перестала скрипеть карусель. Сомнений не было. Глухие удары раздавались из контейнера. Но водитель, не обращая внимания, невозмутимо потянул за другой рычаг, и опоры медленно стали втягиваться внутрь, отпуская полуприцеп, от чего вся машина тяжело просела.
- Стой! Не слышишь что ли? - Раиса Степановна хлопнула водителя по плечу.
- Че? – он равнодушно обернулся.
- Спускай контейнер.
- Зачем?
- Спускай, говорю!
- А штаны мне не спустить? - как бы самому себе сказал он. - Поршни туда-сюда гонять. Дополнительная загрузка платно.
- Совсем офонарел? У тебя человек в кузове!
Лицо у мужика вытянулось и побледнело, он решил не спорить, мало ли че. Пока полуприцеп снова выдвигал опоры и аккуратно, будто хрупкий груз, спускал на площадку перед баками контейнер, Раиса Степановна нервно переступала с ноги и ногу и комкала строгую, как у королевы Англии, юбку, вытирая выступающий от волнения на ладонях пот. Она уже все поняла. И как только контейнер коснулся земли, нетерпеливо приказала таджикам:
- Вынимайте сундук!
Звуков по время опускания не было, видимо, кто-то там внутри притих. И таджики недоумевали, зачем от них требуют вытаскивать эту тяжелую бандуру.
- Ты кунтея, - удивлялись они. - Мигон туя.
Но Раиса Степановна держалась непреклонна. Вдруг она что-то вспомнила и мелкими шажкамипобежала в сторону подъезда, выбивая каблуками мелодичную дробь.
Когда Раиса Степановна вернулась, неся в руках топор, сундук уже стоял на асфальте. Измученные бессмысленным трудом таджики и водитель с любопытством ждали. В сундуке было тихо.
Раиса Степановна подошла, размахнулась и хищно ударила топором по крышке, несущественно повреждая верхний древесный слой. Она била и била, стараясь попадать в то же место. Отлетели пуговицы с пиджака, волосы выбились из прически, лицо вспотело и покрылось катышками крема. В появившуюся в крышке трещину она заглянула внутрь.
- Рая! Раюшка! Это Коля! – сказал изнутри тихий голос.
- Что ты там делаешь, дурья твоя башка? – Раиса Степановна попыталась расширить руками щель, ничего не вышло, и она низко склонилась. - Я ж тебя чуть не убила!
Мужик-водитель взял из ослабевших рук Раисы Степановны топор, деловито вставил лезвие в щель под крышкой и повернул. Сундук не поддался. Раиса Степановна стала царапать ногтями древесину. Она боялась, что муж, который только что был на волосок от смерти, задохнется до того, как его спасут.
- Дамочка, отойдите, - попросил водитель, размахиваясь, и в несколько четких ударов разломал сундук в том месте, где предполагался замок. Раиса Степановна торопливо откинула крышку и бросилась целовать бледные и осунувшиеся щеки мужа. Он бессмысленно улыбался и счастливо щурился от яркого света. Обхватив его под руки, она потянула вверх, но больше мешала, чем помогала ему подняться. Наконец он встал, они обнялись и стояли так, улыбающийся щуплый старик и рыдающая полная женщина. Водитель и таджики, которые сперва выглядели изумленно, тоже заулыбались и стали переглядываться друг с другом, ища поддержки своей радости в других.
***
Посреди свалки стоит сундук, массивный, из грубо оструганных,
потемневших от времени досок, опоясанный тусклыми полосами
металла, на которых сияют на солнце капли воды. Крышка
сундука закрыта и цела. Только что прошел дождь, и на небе
струится радуга. Над сундуком неторопливо кружат чайки.
КОНЕЦ
#рассказ #отношения #мистика #современная проза #современная литература #читать дзен #литература дзен #косовская мария #рассказы