Княжна Мария Васильчикова. Берлинский дневник. 1940-1945
«Среди развалин цветут персиковые деревья и гиацинты – маленький оазис…»
Это фраза из дневника русской аристократки, Марии Васильчиковой (Мисси, как ее называли родные и друзья), оказавшейся во время войны в столице Третьего рейха:
«Ей случилось быть там, где совершалась история, и точно к моменту, когда она совершалась…».
А за двадцать лет до этого крошечная эмигрантка была увезена из России. Мисси исполнилось лишь два года, когда в 1919 семья Васильчиковых, спасаясь от большевиков, покинула Родину. А ведь это были достойнейшие люди, не один век имена Вяземских и Васильчиковых составляли гордость России – поколения дипломатов, военачальников, общественных деятелей.
Мария – четвертый ребенок в большой семье из пяти детей князя Иллариона Сергеевича Васильчикова (члена IV Государственной думы) и Лидии Леонидовны, урожденной княгини Вяземской. Младший, Георгий (Джорджи) родился уже в эмиграции.
Дети росли в «переполненной» русскими Европе, повсюду встречая родных и знакомых. В 1938 году Марии пришлось уехать в Швейцарию, чтобы ухаживать за смертельно больным туберкулезом старшим братом Александром. В 1939 году в семье произошла страшная трагедия – он скончался в совсем молодом возрасте.
Когда осенью 1939 года началась Вторая мировая война, 22-летняя Мисси и ее 24-летняя сестра Татьяна находились в Германии, где проводили лето у приятельницы их матери, графини Ольги Пюклер:
Замок Фридланд. Понедельник, 1 января 1940 года
«Ольга, Татьяна и я тихо встретили Новый год в их замке Фридланд. Мы зажгли елку и гадали, выливая расплавленный воск и свинец в чашу с водой. Вот-вот ожидаем Мама́ и Джорджи из Литвы. В полночь зазвенели все колокола деревни. Мы высунулись из окон и слушали: первый Новый год этой новой мировой войны».
Совершенно неожиданно сестры получают приглашение на бал в чилийское посольство.
«Бал получился чудесный, совсем как в довоенные годы».
Здесь Мисси встретила кое-кого из прежних берлинских знакомых, а главное, познакомилась с людьми, которые станут ее друзьями и останутся ими в самые тяжелые времена. От кавалеров на балу у Мисси – высокой, очень стройной, с волнистыми русыми волосами, с удлиненными очаровательными глазами – отбоя не было. И все наперебой говорили: какая жалость, что она не появилась в Берлине в 20-е годы, когда русские эмигранты устраивали здесь конкурсы красоты – она могла бы соперничать с самой Ксени Десни – звездой немого кино Ксенией Десницкой!
Мария встречала восхищение своей изящной красотой на каждом шагу, и чуть ли не каждый встреченный мужчина становился ее поклонником или другом. Но в ее дневнике об этом очень мало, а слово «любовь» встречается в тексте только два раза.
А назавтра после бала начались поиски работы, ведь сестры-аристократки совсем небогаты и надо было как-то жить.
Несмотря на то, что Мария не являлась гражданкой Германии, знание пяти европейских языков и секретарский опыт довольно быстро позволили ей устроиться на работу – первоначально в Бюро радиовещания, а затем в Информационный центр Министерства иностранных дел Германии. Следует заметить, что в соседнем здании находился не кто иной, как рейхсминистр народного просвещения и пропаганды Йозеф Геббельс. Опасное соседство!
Впрочем, сестры были так легкомысленно молоды, что казались сами себе недосягаемыми для смерти и катастроф, ведь они уже однажды спаслись от неминуемой гибели в 1919 году (Судьба же их пощадила, так, верно, будет и теперь).
Свой дневник Мария писала вначале столь открыто, что не раз ее начальники выговаривали ей за писание дневника в рабочее время. Лишь после провала заговора 20 июля 1944 года Мисси стала более осторожной – эта часть дневника писалась ею самой изобретенной скорописью.
Мария подробно описывает жизнь в военном Берлине, картина, которую она рисует, порой предстает сюрреалистической:
«Снова ездили в Мариенбах, где Татьяна сделала себе перманент, а я прическу попроще – более подходящую для воздушных налетов».
В разрушенном, пылающем Берлине событием дня для автора дневника вполне может стать не только «сотня устриц» (что еще понятно – еда все-таки!), но и… новая шляпка. «Кругом все горело, но мне была очень нужна эта шляпка», – заявляет Мисси, не вдаваясь в дальнейшие объяснения, а в поисках косметики она способна отправиться даже в другой город!
Во время короткой поездки в Италию:
«Везувий проявляет небывалую в последние годы активность, и все говорят, что если бы не война, то люди начали бы беспокоиться. По ночам видно, как вырывается из кратера и стекает по склонам красная лава. Поразительное зрелище!».
Конечно, эта русская девушка разделяет общую судьбу военного времени – голодает, горюет о погибших, часто живет на грани нервного срыва («ночью я так кричала…»), но в том и прелесть «Берлинского дневника», что в нем наряду с картинами «ужасного разорения» так много радости жизни: «вокруг все так красиво: цветут сирень и яблони», «Мы с Мадонной Блюм решили серьезно заняться в свободное время лыжным спортом, а также научиться как следует играть на аккордеоне», «нашлись два велосипеда, и мы поездили на них по коридорам отеля»…
И все же за «очарованностью» читателей самой личностью автора дневника, возможно, стоит не только восхищение умной и обаятельной девушкой, с поистине «романической» судьбой (аристократка, эмигрантка, участница заговора…), но и тоска по высокому идеалу; притягательным для наших современников становится сам тип личности, комплекс определенных качеств, органически присущих Марии Васильчиковой, ее близким, ее друзьям.
Самые драматичные страницы дневника появляются после неудачного покушения на Гитлера. Среди схваченных гестапо было столько ее друзей! Верность им Мисси сохранит даже тогда, когда «арестовывают тех, кто был просто знаком с заговорщиками»: «Я пойду на все, чтобы выцарапать Адама и Готфрида и графа Шуленбурга…».
Она действительно идет – в гестапо, в тюрьму, пытается пробиться к Геббельсу, хотя риск для нее самой был огромный. Особенно тяжело переживала Мисси арест Адама фон Тротта: «Моя первая реакция на появление кого-либо, связанного с Адамом Троттом, – разрыдаться». Она была глубоко привязана к своему шефу, его «удивительные глаза» и особенно «возвышенные рассуждения» завораживают и очаровывают ее. (Надо думать, что к Адаму фон Тротту она испытывала глубокое сердечное влечение.)
В отличие от своей знаменитой предшественницы Марии Башкирцевой Мисси не питала надежд на посмертную славу. Но ее написанный по-английски дневник о жизни в Берлине и Вене с 1940 по 1945 год потряс читателей. Книгу подготовил к печати младший брат Марии Георгий Васильчиков:
«Мисси впервые описала не только историю немецкого Сопротивления, а самих сопротивленцев – тех людей, кто жертвовал собой во имя элементарной порядочности… Их волновала человечность. Ее дневник является своего рода евангелием порядочности, человеческим протестом беспардонному, безжалостному, аморфному и хамскому тоталитаризму. Вот как были в свое время рыцарские ордена, так и Мисси принадлежала к ордену Порядочных людей».
***
Статья публикуется в рубрике «Её дневник». Вот, что пишет об этом автор:
Наверное, если в природе существуют «писатели дневников», то должны появиться и их читатели. Почему же дневник именно «её»? Может, потому, что женские дневники – это особого рода литература. Они сильно отличаются от дневников, написанных мужчинами, женский дневник – это всегда куда более индивидуальный «случай».
В рубрике будут представлены дневники вне соблюдения строгой хронологии – и женщин из прошлых веков, и современных сетевых писательниц, и представительниц модного жанра «автофикшн». Главное, чтобы авторами текстов были незаурядные личности.
Подписывайтесь, чтобы следить за нашими статьями!