Надежда Келарева о книге Евгения Дьяконова «Другие ништяки».
Евгений Дьяконов — поэт из Санкт-Петербурга, член Российского Союза Профессиональных Литераторов, победитель литературных фестивалей и конкурсов «Русские рифмы», «Филатов-фест», «Русский слэм».
Его поэтический сборник «Другие ништяки» — это сорок восемь страниц, на которых удивительным образом соседствуют божественное и бытовое, вечное и мгновенное, верлибр и силлабо-тоника.
Достоевский — не фирма доставки пиццы,
Достоевский — доставка Бога:
Доставят вовремя, до порога,
большие порции, чтоб надолго,
возможна рассрочка — с этим вообще не строго,
курьеры — огонь главное дозвониться.
Дьяконову удается, отталкиваясь от повседневных деталей и даже вступая с ними в полемику, подорвать привычные смыслы и выйти на новый уровень восприятия. Один из ключевых мотивов в его поэзии — путь к Богу. Уже в первом стихотворении, включенном в сборник, читаем:
вот-вот душонка вышагнет из тела,
оправится и будет делать дело —
изобретать божественный
парфюм.
Поэтическое — это божественное, но где Бога отыскать на Земле? Внутри себя, в храме, в окружающих людях?
Я с вами, друзья дорогие,
однако тревожит одно:
мне зрелища ближе другие,
другие —
и хлеб,
и вино…
Лирический герой практически всегда находится в дороге. И это не столько метафорическое перемещение по линии судьбы, сколько прогулка по реальному Петербургу.
Говорят, всё дело — в мелочах.
Мне сегодня хочется смеяться,
я скажу: «Всё дело — в сволочах», —
и пойду по улицам скитаться.
Он не знает, куда идет и зачем, но доверяет городу больше, чем самому себе. Вернее, не столько доверяет, сколько доверяется.
Куда приведут меня ноги?
Никак не могу угадать.
В какие такие чертоги?
В какую такую кровать?
На самом-то деле по кругу
хожу, возвращаясь туда,
где церковь и цирк друг на друга
без злобы глядят, без стыда.
Или
Я шёл на прогулку иную,
Но снова к бомжам и ворью,
Привёл себя сам на Сенную.
Город самостоятельно несет лирического героя по улицам и проспектам, мимо церквей и цирков, но куда — никому неизвестно. Петербург в поэзии Дьяконова можно смело назвать полноценным героем.
По карманам строчки распихав,
обнажив отвагу сволочную,
поползу вдоль питерских канав,
несомненно, прямо на Сенную;
И здесь происходит интересная метаморфоза: герой становится частью города, то есть не только Петербург — часть внутреннего мира героя, но и сам герой — часть внешнего мира Петербурга.
настолько сроднился с городом
что названия улиц
принимаю на свой счёт.
Однако город — это не только улицы, но и люди. И через многочисленные описания скитаний просвечивает глубокое одиночество и потерянность.
Утрачен назначенья пункт:
куда? на Гашека?
на Фучика?
Меня ведёт полночный путь —
и ни попутки, ни попутчика.
Оказывается, что не имеет значения — куда, необходим именно сам процесс движения. Как только герой останавливается, он оглядывается и с искренним недоумением спрашивает:
Каким макаром к вам сюда я влез?
В чьём доме я?
На чьей тусуюсь даче?
Или
И появляется любовь…
…А что мне делать с ней?..
Но хождение по Петербургу — это временная панацея, к тому же даже это не всегда помогает. Герой устает от поисков и переживаний, ему хочется уйти еще дальше, вырваться за пределы города, стать не потерянным, а свободным, заменить шум тишиной и покоем.
Иней, — чуждый, как слово «ихний»,
нашуршаться я не успел.
Отвези меня в тихий Тихвин,
что как белая скатерть бел.
Тихвин здесь не просто отметка на карте, это образ рая, в котором душа может отдохнуть от земных проблем. В последнем четверостишии автор заменяет привычное «я» на «мы», таким образом, герой, оказавшись в Тихвине, обретает гармонию с собой и миром, становится одним из тех, кто входит в «монохромный Храм», то есть в Храм вечный.
на свободе, а не в завязке,
наплевав на попутный хлам,
мы окажемся в нашей сказке
и войдём в монохромный Храм.
Жизнь по Дьяконову — это только репетиция иной, истинной жизни, которая начнется после смерти. Но нельзя забывать, что герой его книги — это поэт. То есть человек, который может заглянуть за грань «просто кленового листика» и услышать Божественный голос.
Получается, что дорога — это не поиск Бога, а постепенное его обретение:
вроде бы нет Бога.
но всё о нём
Бывают стихотворения громкие, кричащие, провоцирующие, здесь же — ситуация обратная. Кажется, будто автор разговаривает с читателем в три часа ночи, сидя на кухне, периодически переходя на шепот. В его лирике ощущается легкая отрешенность, разбавленная горькой иронией, обращенной скорее к себе, чем к миру. Это поэзия точная и лаконичная, искренняя и описательная, традиционная и экспериментальная.
между
родительским собранием
и
родительской субботой
слушаю
как выдыхается Coca-Cola
Автор не боится работать с разными формами и размерами, не стремится дать читателю конкретные выводы и четкие ответы. Главное для него — поймать собственное ощущение и запечатлеть его, соединяя осязаемое и абстрактное, звук и цвет, вымысел и реальность.
на полке — сношенные башмаки
в них — шаги
Блудного сына
Раскольникова
Ван Гога
Поэтическое пространство, не созданное, но увиденное, как бы выходит за пределы текста.
Мой грех — он печален и скромен,
Как хлеб зачерствевший, ничейный.
Теперь к суициду он склонен,
Закончились все развлеченья.
Готовый к нешуточной травле
Шагает, измазанный в саже —
Куда бы вы думали?
— к Лавре.
И я вдоль канала туда же
В заключительном стихотворении сборника Евгений Дьяконов сообщает уже напрямую, что его путь не просто странствие, оно имеет конкретную цель. И цель — не надмирный Тихвин, находящийся вне, а Лавра, уверенно стоящая на земле, но служащая проводником между человеком и Богом.
#современная поэзия #современные поэты #рецензия на книгу #формаслов
