Дача – особый, свойственный только России феномен. В конце 19 века мода на дачную жизнь приобрела характер «дачного бума», охватив все слои городского населения – от аристократов до мещан. Еще в 1870-х годах дачников были единицы, а уже через 20 лет их число стало ежегодно расти в геометрической прогрессии.
По общему мнению, жить с семьей на даче – престижно, приятно, полезно для здоровья. И напротив, не ездить на дачу – подозрительно и даже неприлично.
«Летом город сущий ад», - стали говорить москвичи. Конечно, это было большое преувеличение: Москва буквально утопала в садах, и даже самый маленький домик непременно имел свой палисадник. Кроме этого, еще были тенистые бульвары, парки и скверы.
Нигде нет столько опасности...
Но на даче, конечно, было еще лучше. К летнему сезону начинали готовиться заранее. Лишь только проглянут первые лучи солнца и наметятся проталинки на потемневшем снегу, как в московских гостиных начиналось брожение: дамы энергично обсуждали, где в этом году лучше нанять дачу, спорили о плюсах и минусах дачных мест. Присматривались, кто едет в этом году в Перловку, Томилино или Царицыно. Ведь помимо красивого пейзажа и необходимых удобств, главное на даче – это хорошие соседи и приятная компания.
Сколько дружб и романов завязалось на дачах, сколько произошло там полезных и нужных знакомств! Недаром ведь Чехов, имевший большой опыт дачной жизни, предостерегал: «нигде нет столько опасности сочетаться законным браком, как на чистом воздухе».
«Лишь только месяц март (бокогрей) начнет принимать в свое распоряжение природу, все газеты наполняются объявлениями, зазывными приглашениями на дачную жизнь в разных близких и дальних загородных областях, окружающих столицу. Еще лед затягивает лужи тонким слоем, снежные мотыльки кружатся в воздушном океане, еще густые туманы, будто прозрачным газом, обволакивают природу, еще многие горожане прогуливаются по московским тротуарам, укутанные в пушистые меха …, а мысли о найме дач уже теснятся в их воображении». Так с легкой иронией писатель-москвовед С.М. Любецкий описал первую трудность на пути к летнему блаженству: подыскать и нанять подходящую дачу. Тут у каждой семьи, конечно, были свои критерии – по цене, размерам и удаленности от железнодорожной станции.
Даже далекий от бытовых забот Иван Бунин однажды занимался поиском дачи. В апреле 1898 года он приехал с этой целью в Царицыно - вместе с Екатериной Лопатиной, за которой тогда ухаживал. Лопатина была еще более непрактична, чем он, но с задачей они справились. Посмотрев несколько вариантов, остановили свой выбор на даче купца Щербинина – в большом доме каждому члену семьи нашлась отдельная комната, а это и было главным критерием. Екатерина дачей была очень довольна. Она писала своей подруге, писательнице Нелидовой (Маклаковой): «У меня тут славная комната, лучшего нельзя желать. Совсем отдельная, небольшая, даже маленькая, но с итальянским окном и совсем отдельным балконом, на котором я иногда сижу даже вечерами».
Вавилонское переселение
Следующей проблемой был дачный переезд. Обычно он совершался накануне Пасхи, а жили за городом иной раз и до конца сентября – смотря по погоде. Это было выгодно, так как плату вносили не помесячно, а за сезон.
Дачным переездом чаще всего промышляли ломовые (грузовые) извозчики. Для одной семьи нанимали пять-шесть подвод. Даже если хозяева решали оставить мебель на специальных складах в городе, то остальное все равно приходилось тащить с собой. А вещей было немало! Кроме привычного домашнего скарба – постелей, белья, посуды, одежды и обуви, детских игрушек, комнатных цветов в горшках, - обязательно брали запас продуктов, особенно сахара – в расчете на варку варенья.
Во всех в домах были собаки и кошки, многие и в городе держали кур, и всю эту живность тоже перевозили на дачу. Советский историк, академик М.Н. Тихомиров, чье детство пришлось на начало ХХ века, вспоминал: «Каждую весну, примерно в апреле или в начале мая, в Москве совершалось своего рода "вавилонское переселение". Небогатые квартиранты бросали свои квартиры и со всем скарбом переселялись на дачи. На квартирной плате экономили рублей по 100 за все четыре месяца, да и московскую квартиру не надо было сторожить.
Под словом "дача" понималась какая-нибудь крестьянская изба, которая снималась на четыре месяца, после чего снова подыскивалась квартира в Москве». Как раз такую избу в селе Царицыно и снимал для своей большой семьи отец М.Н. Тихомирова, небогатый конторский служащий на мануфактуре Саввы Морозова. Он выбирал дачу «…несколько в стороне от железной дороги, так как … любил сельское уединение. Кроме того, дачи поблизости от железнодорожных станций стоили дорого».
Дачные подводы выглядели живописно: доверху нагруженные тюками, корзинами, узлами, коробами, мешками, сундуками, они не спеша двигались по булыжным мостовым. По воспоминаниям, грохот стоял невообразимый! Как правило, подводы сопровождала прислуга – кухарка или горничная восседала на макушке воза, держа в руках клетку с канарейкой или хрупкую вазу. Для хозяев заказывали отдельный экипаж.
Драматические, а чаще, юмористические, истории дачных переездов с описанием неизбежных утрат в виде поломанной мебели, разбитой посуды, жалобами на неловкость грузчиков и грубость ломовых извозчиков – многократно описаны в сатирических рассказах, фельетонах, и даже в стихах:
Летом
вселенная
ездит на отдых –
в автомобилях,
на пароходах.
Люди
сравнительно меньшей удачи –
те
на возах
выезжают на дачи.
Владимир Маяковский
К концу мая крупные города пустели.
Путь на дачу, как правило, был недалекий – не более 20-25 верст, так что к вечеру новоиспеченные дачники могли напиться чаю уже на новом месте.
Наутро их ждали новые хлопоты: нужно было налаживать дачное хозяйство. Чтобы, наконец, с воодушевлением произнести: «Хорошо … жить на даче – как в раю».
Елена Офицерова
Старший научный сотрудник ГМЗ "Царицыно"
