Алла М. – петербурженка во втором поколении. Её мама родилась в Ленинграде незадолго до войны. Что касается бабушки и дедушки, то они оказались в городе на Неве, можно сказать, по воле случая. Вот что рассказывает об этом Алла:
«До революции бабуля и дедуля жили в Подмосковье, в Беднодемьянске. Сами они были люди не бедные, имели дома, поля, лошадей... У них была своя звероферма, разводили пушных зверей, пушнину поставляли в том числе для императорского двора. Помню, когда в 1990-х годах я пришла к бабуле в лисьей шубе, она сказала: «Шубы раньше мы носили мехом вовнутрь, для тепла. А вы – наружу...».
Несмотря на то, что бабушка с дедушкой были зажиточными, они славились своим гостеприимством, могли устроить большой праздник. На Пасху накрывали богатый стол. Их дом был открыт для всех. Люди приходили, разговлялись. Батюшка заходил...
О щедрости бабушки и дедушки знали многие. Люди не завидовали им, а уважали. И в самый нужный момент, можно сказать, что спасли. Кто-то из горожан предупредил их: «Быстро собирайтесь, через несколько часов вас приедут раскулачивать». Сразу запрягли лошадей. Всё, что смогли, погрузили в телеги. Тогда также покинули свои дома три сестры и четыре брата со стороны дедушки...
Все разъехались в разные места. Один из дедушкиных братьев с семьёй уехал в Москву. Поскольку у него была лошадь, он смог быстро найти работу – устроился класть брусчатку на Красной площади. Другой брат обосновался в Рыбинске. Одна из сестёр уехала в Пушкин. А моя бабуля с дедом – в Ленинград. Больше в свой город они никогда не возвращались. Известно, что после раскулачивания один из их особняков превратили в детский дом. Что стало с другой недвижимостью, со всем хозяйством – неизвестно.
В Ленинграде из богатых они превратились в рабочий класс. Дед устроился водителем на грузовичке. Денег не хватало... Но выручал Торгсин – была такая организация в начале 1930-х годов, где различные драгоценности меняли на продукты питания. А поскольку бабуля с дедулей вывезли свои фамильные ценности, благодаря им и смогли как-то прокормиться и обосноваться в чужом городе.
Жили мои родные на Лиговке, 137. Дом большой, с проходным двором-колодцем, потом арка, сразу за ней, за воротами, была прачечная, в которой бабуля с дедулей поселились. Там стояли плиты, на которых в больших чанах кипятили бельё. Бабуля стирала занавески для поездов Московского вокзала. Постиранное бельё сушила на чердаке, потом гладила и отвозила на #московский вокзал.
Со временем бабуле с дедулей удалось перебраться в небольшую квартирку, расположенную в арке дома. Там с левой стороны до сих пор находятся две квартиры, в одной из них жили мои родные. Там прошло мое детство, я часто приходила к бабуле. Две каменные ступени перед входной дверью остались в памяти навсегда...
Мои родные только немного обжились на новом месте – началась война. Дед почти сразу ушёл на фронт. Бабуля осталась с двумя маленькими детьми на руках. Они прожили в Ленинграде всю блокаду, все 872 дня.
Бабуля всё так же стирала занавески и отвозила их на Московский вокзал. Рассказывала, иногда по дороге присядет передохнуть – ей на санки труп подбросят. И она вместо того, чтобы отдыхать, везёт этот труп в определённое место, куда обычно трупы свозили... Таких мест в городе было несколько. Одно из них – печально известное на #улице репина, на Васильевском острове...
Дед воевал на Пулковских высотах, был водителем. Как мог помогал бабуле кормить детей. Он не курил, менял махорку на хлеб и другую еду у солдат... Бабуля ходила на #Пулковские высоты, а это не меньше 15 км от дома, что-то деду соберёт, обратно несёт какие-то продукты.
Однажды пришла домой – видит мою маму с моим дядей с раздутыми животами. Как оказалось, снарядом разбомбило чей-то погреб, и квашеная капуста из бочек была разбросана повсюду, вот все и хватали эту капусту – взрослые и дети, а потом мучились от боли. Бабуля рассказывала, мама с дядей тогда еле выжили...
Бабушка не любила вспоминать блокаду. То, что ей удалось выжить самой и сберечь двоих детей – это, конечно, чудо. Можно сказать, что чудом смогли пережить бесконечные бомбежки, холод, голод. Когда совсем было туго, бабуля готовила котлеты из лебеды – трава такая противная. Мама не могла это есть, её тошнило...
Чтобы хоть как-то накормить детей, бабуля ходила на рынок, там какое-то золотишко меняла на хлеб, крупу... Так и выжили в блокаду. Дед с войны вернулся контуженный, чуть живой, израненный. Бабуля посадила его в таз – весь таз в крови... Страшно вспоминать, не то что пережить такое...
Давно уже нет бабули с дедулей, но они всегда со мной. Как всегда со мной остаются детские годы, проведённые на родной Лиговке... От бабушки мне достался золотой браслет в виде змейки с изумрудными глазками, брошка золотая, колечко с изумрудом. Крестик золотой – распятие Иисуса. С этим крестиком крестили мою маму, меня, а потом и мою дочку – в Никольском соборе Петербурга. Моя дочь – петербурженка в третьем поколении. История нашей семьи продолжается...».
Дорогие друзья, если вам понравилась эта история, буду благодарна за оставленный лайк или комментарий. Подписывайтесь на мой канал, чтобы больше узнать о Петербурге и его коренных жителях.
Фото автора
