«Решительность, с которой королева правила за меня в годы моего детства, стала для меня доказательством ее любви и добродетели».
Людовик XIV, Мемуары
«Я пришел сюда, чтобы поговорить с вами о своих делах; мой канцлер выскажет вам мою волю». Эту старательно подготовленную речь произнес своим детским голоском четырехлетний малец Людовик XIV 18 мая 1643 года. Поводом для этого послужило так называемое «ложе справедливости» в Парижском парламенте, которое представляло собой мягкое кресло с балдахином, с его высоты средневековые монархи вершили правосудие. Это была церемония, во время которой государь лично регистрировал указы. Король был в детской одежде и настолько мал, что его приносил в зал камергер, герцог де Шеврез. Но он получил хороший урок. Рядом с ним новый регент, Анна Австрийская, погрузившаяся в глубокий траур, но именно ради своего будущего – или, как ей это виделось, ради его будущего – она сопровождала своего сына в Парламенте.
В конце концов, умирающий Людовик XIII не лишил свою жену права королевы, которая родила дофина, исполнять обязанности регента, даже если эта королева являлась иностранной принцессой, а в данном случае уроженкой государства, пусть с ним и сражается в настоящее время Франция. Но он заблаговременно ограничил ее власть созданием Регентского совета, в который входил его брат Гастон герцог Орлеанский, уже не возможный наследник престола, а взрослый член королевской семьи. Это ограничение Анна аннулировала с согласия Парламента; кроме того, она назначила кардинала Мазарини своим главным советником. Растущее число французских побед, мать под защитой Мазарини (а, может быть, с годами, он предложит ей, помимо защиты, любовь?), все это в 1643 году казалось Людовику таким же счастливым детством, как и у любого здорового маленького принца.
Кардинал Ришелье, будучи при смерти, действительно порекомендовал покойному королю назначить на пост главного министра Мазарини, который был на год моложе королевы. Это был привлекательный мужчина, и Людовик XIII как-то в шутку сказал своей жене, что тот похож на Бекингема: «Он Вам понравится». Урожденный Джулио Мазарини, выросший в Риме, он происходил из семьи, которая служила королевскому роду Колонна; сам он принимал участие в дипломатических миссиях вместе с папой Урбаном VIII, когда был совсем молод. В начале своей французской службы он проявил симпатию к Анне Австрийской в период ее немилости еще до рождения Людовика. Каким бы ни было сходство с Бекингемом, Мазарини, ставший кардиналом в 1641 году, был культурным и вежливым: он мог говорить с Анной по-испански и баловал ее женственную натуру (что всегда было важной чертой ее характера), привозя ей перчатки с запахом жасмина (для этих знаменитых белых рук) из Рима.
Точно не известно, каковы были его настоящие отношения с королевой, и существует множество разнящихся теорий. Если со временем они стали сексуальными (без брака), то эта явно набожная женщина, которая продолжала часто причащаться, была невероятной лицемеркой: поскольку, согласно правилам Католической Церкви, она жила день за днем в смертном грехе (половые отношения вне брака не только представляли собой смертный грех по правилам католической церкви (подвергая грешника опасности попадания в ад, если она/он умрет, не покаявшись), но и причастие в таком состоянии было еще одним серьезным преступлением. Однако Анна была известна тем, что часто причащалась в то время, как другие нет). Это, конечно, неправдоподобно, учитывая то, что мы знаем о характере Анны, поэтому историки предпочитают объяснять это как тайный брак.
Как мы видим, такие союзы были очень характерны для того периода: действовали на глазах у Церкви, так как заключались в молельне или часовне со свидетелями и благословлялись духовенством. В подобных браках разрешались все интимные отношения, но без социальных изменений в жизни супругов. И это правда, что кардинал на самом деле не принимал духовный сан (который, разумеется, запрещал любой брак), а просто считался духовным лицом: это не было редкостью в то время. Однако современный ученый представил доказательства того, что Мазарини начал всерьез задумываться о посвящении в духовный сан перед самой смертью, а тайный брак исключал такую возможность.
В любом случае, кроме этих двух объяснений нужно принимать в расчет и третье, что Анна, которой сейчас чуть за сорок, имеющая опыт несчастливого брака с четырнадцатилетнего возраста, не испытывала такой отчаянной потребности в половых отношениях, как полагали скептики и уличные певцы. Что ей было нужно, так это совет, верность, защита и этот драгоценный дар дружбы или даже любовной дружбы, которая по мере развития перерастет в большую любовь. Мазарини приложил много усилий, чтобы помочь королеве в ее обязанностях регента – к чему она едва ли была подготовлена – и научить ее быть достойной фигурой, которая пришла на эту роль с такой невозмутимостью.
В результате Анна Регент оказалась гораздо более серьезным человеком, чем Анна Королева, презираемая и часто скандальная особа. Это изменение личности отметили ее близкие друзья, такие как герцогиня де Шеврез, которую изгнали во время немилости королевы и теперь разрешили вернуться. Анну мотивировала безграничная любовь к своему старшему сыну, но направлял ее кардинал Мазарини.
Грубость уличных певцов была ужасной, но противоречивой, какой зачастую бывает сатира. Мазарини по причине итальянского происхождения обвиняли в «итальянском (гомосексуальном) пороке», что означало, что его совокупления с королевой – их «грязные шалости» – должны были носить неестественный характер (Во Франции в то время существовала одержимость идеей «итальянского» гомосексуализма; Прими Висконти, уроженцу Пьемонта, однажды сказали, к его великому негодованию, что «в Испании монахи, во Франции дворяне, в Италии все» – гомосексуалисты. Ярко описанные мемуары Прими Висконти о французском дворе, куда он прибыл в 1673 году, являются полезным источником, учитывая, что он часто бывал в компании Людовика XIV). С другой стороны, стих под названием «Хранитель королевы расскажет все» утверждает прямо противоположное. Призыв «Люди, не сомневайтесь, что он тр….л ее» сопровождались разными подробностями. А Людовик, очевидно, отказался кастрировать кардинала: «У мамы есть им применение [его половым органам].
В отличие от этих отвратительных реплик, которые нередко сваливаются на головы великих людей, переписка Мазарини и королевы Анны, из которых сохранилось одиннадцать ее рукописных писем, свидетельствует о нежности, преданности – настоящей любви без выраженных намеков на половой акт. В качестве шифров используются числа: число Анны пятнадцать или двадцать два, Мазарини шестнадцать, а Людовик известен как «Наперсник». Существуют знаки, обозначающие символы: для Анны это линия с пересекающей ее другой линией, как вытянутый лотарингский крест, а для Мазарини это звезда. Окончания писем раскрывают настоящую любовь: Анна подписывает: «Я буду жить» и добавляет свой символ.
Как королева отреагировала на публичные оскорбления в адрес ее личных поступков? Мадам де Мотвиль, например, считала, что королева была чересчур «горделива» по своей природе, чтобы размышлять о том, какими люди видят ее отношения с Мазарини (точно так же, как она была наивна в своем невинном пристрастии к «деликатности», когда прибыла во Францию). Анна знала, что грубые обвинения не соответствуют действительности: «людям, которые не сделали ничего предосудительного, нечего и бояться» – и она просто поддерживала близость, столь важную для нее как в личном, так и в политическом плане. Их регулярные вечерние встречи, на которых Мазарини давал советы, наконец, очень много значили для королевы.
В таких условиях домашнего дружеского общения Людовик провел первые десять лет своей жизни. Гораздо позже он раскритиковал свое образование, поскольку люди часто оглядываются назад с упреком в адрес предыдущего поколения, что не всегда обоснованно. Он вспоминал своих гувернанток как бездельниц, которые просто развлекались, оставляя его заботы более скромным служанкам. Но другие видели все иначе. Несмотря ни на что, уже в юности он прекрасно говорил и писал на французском, мог общаться на итальянском, испанском и даже читать депеши Папы на латыни.
По просьбе Анны Австрийской были разработаны подробные инструкции по распорядку дня Людовика, Принципы и Директивы по воспитанию мальчиков, и переданы лично ей (ее сравнивали с благородной римской матерью Гракхов). К примеру, ему не следовало спать в жаркой комнате, так как мозгу для развития необходим прохладный воздух. Классические аллюзии были в избытке. Пояснялось, что Сократ сравнивал ребенка с молодым жеребцом и также упоминались разные тезисы Аристотеля, Плутарха и Святого Бернара.
Так или иначе, все советы были очень практичными. Платон отправлял своих учеников и детей спать с музыкой, поэтому тихие напевы помогали Людовику расслабиться. Его приучали спать при горящем свете, чтобы ему не испугаться, если проснется. Не допускалось, чтобы волосы вырастали слишком длинными (у Людовика были «самые чудесные волосы, которые только можно представить», – писала его кузина Анна-Мария-Луиза, густые, вьющиеся и роскошного золотисто-каштанового оттенка).
Что касается мытья, «чистота – качество, которое следовало настоятельно прививать молодому принцу»: ногти должны быть чистыми, а руки регулярно омываться влажным полотенцем, пропитанным парфюмом. Настоятельно рекомендовалось плавать, как греки плавали во время рыбалки, ведь в свое время такой образцовой энергии и здоровью Генрих IV был обязан частому плаванию (Это был вид брасса, о котором шла речь, когда лицо выглядывает из воды: предложенный немецким профессором Николасом Винманом еще в 1538 году в качестве защиты от утопления).
Инструкции по чтению отражали преобладающий политический настрой. Сознательный интерес Людовика к истории служил стимулом к чтению. Он также должен был изучать книги о провинциях и городах Англии и Испании – на случай будущего завоевания, – но написанные на французском языке. Однако у Людовика так и не развилось особой склонности к чтению: даже в детстве он отдавал предпочтение активным видам деятельности. Королевская страсть к охоте была привита ему рано (Анна в молодости была «амазонкой в седле»). Так же было и со страстью к спорту: в четыре года Людовик уже ходил на утиную охоту с собаками.
Военные дела тоже не оставляли без внимания. Это была военная эпоха, и для королевских или знатных детей было нормально играть в солдатиков: Людовик любил серебряных и свинцовых солдатиков и игрушечные крепости. В конце концов, сражение было навязчивой идеей большинства окружавших его взрослых мужчин: не только дворян, которые обычно проходили военную службу, но и стражников, охранявших его двадцать четыре часа в сутки. Культ воина существовал при французском дворе (где великий Генрих IV запомнился как воин, принесший гармонию). Как заявил автор афоризмов герцог де Ларошфуко, ни один человек не смог бы поручиться за свое мужество, «если бы никогда не подвергался опасности».
Другой многогранной фигурой того периода, как и галантной, был порядочный мужчина; этот термин по существу относился к культурному мужчине. Одно из его достоинств – быть храбрым. По словам Макиавелли, даже до того, как Людовик открыл для себя – или подумал, что открыл, – что «война... настоящая профессия любого правителя», во многих его развлечениях было много чего военного. В пять лет Людовик тренировал других детей, а до того, как ему исполнилось семь, наблюдал за настоящими гвардейскими полками. Не было никакого различия между мужской военной сферой и женской домашней жизнью: летом 1647 года любимая мать Людовика взяла его на военные позиции в Пикардию, чтобы подбодрить войска, образ женского присутствия в военных походах и предрешил его поведение в зрелом возрасте.
Вся эта сосредоточенность на личности, здоровье, образовании и благополучии молодого короля еще больше усиливалась тем, что Анна продолжала настаивать на том, чтобы ее младший сын, месье, подчинялся Людовику в играх и обращался к нему, как «маленький папочка». Эту фразу иногда употребляли старшие братья, и сам Людовик использовал ее, чтобы подписывать письма к месье. Это постоянное повторение сложившегося порядка подчинения не уберегло братьев от ссор: один такой случай рассказал камердинер дю Буа, в нем мальчишеская шумная забава превратилась в столь же мальчишеское непристойное состязание, в ходе которого они испортили постельные принадлежности друг друга и мебель, а затем накинулись и друг на друга. Месье показал все, на что способен. Но, в сущности, его так же хорошо подготовили на место запасного наследника, как Людовика на место основного.
- Продолжение следует, начало читайте здесь: «Золотой век Людовика XIV — Дар небес». Полностью историческое эссе можно читать в подборке с продолжением «Блистательный век Людовика XIV».
Самое интересное, разумеется, впереди. Так что не пропускайте продолжение... Буду благодарен за подписку и комментарии. Ниже ссылки на другие мои статьи: