Ева прочла заговор единожды. Затрепетали занавески, пламя свечей колыхнулось. Девушка заговорила снова «Фагот! – повторила она. - К ветрам взываю, именем твоим заклинаю…». Холодный ветер ворвался в окно и взъерошил ее темные длинные волосы. Ева, не останавливаясь, читала наизусть старое заклинание. Нужно было произнести его столько раз, сколько выставлено вокруг нее свечей, дождаться, когда они прогорят, и лишь затем покинуть круг. Слова слетали с губ легко. Ева дочитала до конца и начала заново. «Фагот!» - сказала она и вздрогнула, когда форточка хлопнула со всего размаху, заставив стекла дребезжать. Ева споткнулась. Чего делать было нельзя. Она перевела взгляд с форточки на свечи, расставленные вокруг. Половина из них погасла. Фитильки дымили тонкими белыми струйками. Девушка сжала кулаки. Демон сказал свое слово. И слово это было «нет». Он отказался помогать ей.
Ева задула оставшиеся свечи и вышла из круга. Она подошла к окну, закрыла форточку и села на подоконник, поджав одну ногу к подбородку. Мысли ее вились вокруг ритуалов. Выходило, что оба они завершились ничем. Тот, что Ева пыталась сделать на личной силе, не то, чтобы не сработал. Сломался в процессе. Этот призыв тоже не удался и тоже словно бы был прерван. «Клава говорила что-то… Не использовать ритуалы, если человек рядом, если можно позвонить или написать, или просто поговорить», - вспомнила Ева. Ей так хотелось быстрого результата, что главное было проигнорировано. Но теперь девушка осознала свою ошибку. В голове ее уже формировался план. Сначала нужно привлечь внимание, запомниться, подобраться поближе без привлечения магии. И только потом, когда сможет потрепать его по волосам и добыть заветный биоматериал, приступать к чему-то посерьезнее. Ева кивнула своим мыслям. Всё, что можно решить самой – нужно делать без колдовства. В конце концов, никто не ходит с медвежьим капканом на рыбалку. Для каждого случая – свой инструмент.
***
Утро хмурилось. Над лесом нависали тяжелые тучи. Матрена достала из глубин сарая лопату для уборки снега и поставила поближе ко входу. Совсем скоро из небесной перины посыплется, кружась, белый пух.
Лопату можно было достать и в любой другой момент, да только в доме ведунье не сиделось. Она всматривалась в поворот, откуда должны явиться страждущие. На самом деле помощь ее требовалась только одному человеку. Но как это часто бывает, когда телом завладевает дух, страдают от этого все. И родные, и близкие, и друзья, да и случайные прохожие не остаются в стороне. Бес, что кормится болью и страхом, поджирает всех вокруг, каждого, до кого сможет дотянуться. Вот скажет человек, оседланный бесом прохожему: «Такой ты гадкий и уродливый, что лучше б не рождался», - человек от таких слов разозлится. Или расстроится. А бесу только того и надо. Этого он и ждет. От таких чувств ему хорошо становится и сытно. А алкогольные бесы? Разве только того жрут, в ком сидят? Нет, добычи у них куда больше. Годами изводят домочадцев, кровь им пьют. Но если от алкоголиков люди могут и отвернуться, то здесь случай был особый.
Из-за поворота показалась вереница автомобилей. Матрена медленно подошла к калитке. Она смотрела, как машины паркуются, как из них вытряхиваются взволнованные родственники. Все они собирались у красной девятки. Очевидно, в ней и привезли болезного. Одна из женщин только глянула в ту сторону и сразу же засеменила к ведунье.
- Здравствуйте, Матрена! Всё сделали, как вы велели! Столько людей задействовали, чтобы воду колодезную из семи мест в одно время на заре собрать… Только не пьет он! Отказывается, плюется!
Толпа людей не осталась незамеченной, и к дому ведуньи начали подтягиваться соседи.
- Так вы ему насильно влейте, - прозвучал зычный голос у женщины за спиной. Это местный сплетник Федька первым прибежал посмотреть, что же происходит без его ведома.
- Да вливали, - сокрушенно выдохнула женщина. – Только из него всё обратно выходит. Рвет его. Совсем высох от обезвоживания.
- А капельницу? – задала вопрос недавно вернувшаяся из города медсестричка.
- Да мы всё пробовали. И капельницы ставили. Вырывает!
- А связать? – не унимался мужик.
- Да вы с ума сошли? Он же хрупкий, а беснуется, как зверь. Все кости ему переломаем, пока связывать будем.
- Расступись! - крикнул кто-то, и к калитке подвели старика.
На черепе, обтянутом сухой пергаментной кожей, из живого остались только глаза. Полупрозрачные серые, они смотрели из-под седых бровей с мольбой. Только Матрене показалось, что дед уже не просит помощи. Лишь пощады. В его блеклых выцветших глазах было написано одно желание: «Оставьте меня в покое, дайте умереть».
Сколько всего Матрена перевидала за годы ворожбы, а всё равно ее передернуло.
- В дом ведите, - приказала она и зашагала к двери, как командир, ведущий за собой свой отряд.
Старика повели следом. Ноги его не слушались.
Ведунья вошла и осмотрелась. На стул ведь не посадишь – упадет.
- В спальню, - прикрикнула она. - И воду из семи колодцев занесите.
Старика водрузили на постель, оперши о стену. Под тощую спину подсунули подушки.
- Вы поможете ему? – спросила женщина, ухватив Матрену за рукав. Та зыркнула на нее так, что родственница болезного отскочила.
- Бояться меня не надо, - произнесла ведунья насколько могла миролюбиво. – А что до результата, то гарантий я не даю. Тут уж кто кого. А теперь все вон, - прикрикнула она, и люди схлынули, словно волна во время отлива, слизав за собой всю обувь, включая дедовы валенки. Дверь затворили так тихо, что не скрипнула ни одна петля. Матрена прошла ко входу и задвинула засов. Затем задернула все шторы на окнах и вновь вернулась к деду.
- Готов? – спросила она старика.
Тот внезапно расплылся в премерзкой улыбке, щеря беззубый рот, и засмеялся.
***
Люди столпились за забором. Несмотря на собачий холод, никто не уходил в машину.
- Сколько ждать-то? – спросил кто-то.
- Да откуда ж я знаю. Час. Может два.
Туча над их головами вдруг разразилась снегопадом. Белый пепел вмиг превратил светлый день в сумерки. Завыл ветер. Люди кинулись к автомобилям. Снег валил без остановки. Что-то загрохотало в доме, вой ветра заглушил этот звук. Заскрежетали в лесу деревья, потираясь друг о друга ветвями. Раздался крик. Люди застыли, так и не сев в машины, вслушивались в наступившую зловещую тишину. Под самой крышей завыло, загудело. Дым, валивший из трубы, окрасился черным.
- Бес из трубы вылетает, - сказал сосед, указав рукой в сторону, где в небе удалялась черная точка.
- Это птица, - возразила какая-то женщина.
- Не птица, - спорил сосед.
- Да ворона это, я сама видела, как она с дерева взлетела.
В доме снова послышался приглушённый крик, и голоса людей на улице смолкли. Дернулась занавеска. Дверь распахнулась. Бабы ахнули.
На пороге взлохмаченная и вся выпачканная сажей стояла Матрена.
- Чего таращитесь, забирайте деда, - гаркнула она, и двое мужиков ринулись внутрь.
Сладко спящего деда выволокли на улицу и усадили в машину. От манипуляций старик даже не проснулся.
- Жить будет? – спросила родственница, подбежав к закрывающейся двери.
- Недолго, но будет.
- Почему недолго? – ужаснулась та.
- Деду девяносто лет, - буркнула Матрена и потянула на себя ручку.
- Постойте! Я вам сейчас принесу…
- Потом! Всё потом… - сказала ведунья и захлопнула дверь. Едва передвигая ногами она прошаркала к кровати Клавдии, ее собственная была залита водой, и рухнула без чувств.