Тот факт, что распространение ислама в Азии часто было делом рук торговцев и ученых суфиев, а не армии и чиновников, был не единственным, чем этот азиатский регион проповедования отличался от своего ближневосточного аналога. На ближнем востоке и в средиземноморье ислам формировался в основном во взаимодействии с христианством и иудаизмом, разделяя священное писание и доктринальную исключительность авраамических верований. Но начиная с XI века его распространение в Азии происходило в основном во взаимодействии со своеобразной азиатской духовностью, включая широко распространенное принятие идеи о том, что конечная внутренняя реальность может иметь множество внешних форм. Здесь озабоченная охрана авраамического монотеизма была очень незначительной.
Первый великий исламский ученый Аль-Бируни (973-1048), описавший мир индуизма, отметил, насколько радикально он отличался от исламской (или христианской) цивилизации:
«В целом, они очень мало спорят между собой на богословские темы: в лучшем случае они сражаются словом, но они никогда не поставят на карту свою душу, тело или имущество в религиозных диспутах.»[1]
Из этого корня проистекает присущий индийскому религиозному опыту плюрализм, поняв который, кажется естественным, что у разных людей могут быть разные культы.
Один тайский король, возглавлявший особенно космополитичное пространство XVII века, выразил свое удивление тем, что король Франции Людовик XIV, попросив его стать христианином-католиком (после того, как персидское посольство настойчиво убеждало его стать мусульманином-шиитом), похоже, посчитав, странным, что Бог требует, чтобы все его создания обращались к нему одинаково. Поскольку Творец создал свои творения такими разными, не должны ли мы предположить, - спросил он, - что Он получает удовольствие от того, что Его почитают разными ритуалами?
Религиозная архитектура была одной из ощутимых областей, в которой влияние азиатских представлений о священном сказывалось на протяжении всего периода. Большая часть индийской традиции ценила религиозные здания как места священного поклонения, а не как сбора верующих. Многие из самых ранних мест мусульманской набожности в Азии находились в святых гробницах или местах медитации и обучения, которые имея более древние корни сакральности, постепенно исламизировалось практикой суфийских мастеров. Естественно, что самые ранние мусульманские постройки в Китае и на Яве очень похожи на доисламские, разве что с минаретами, похожими на пагоды, и прохладными внутренними дворами, как в Средиземноморье. Очень заметная роль святых, джинов и шейхов, прославившихся своей медитацией и последующими чудесными способностями, в большинстве районов Азии предшествовала официальной организации суфийских тарикатов. Их гробницы стали центрами паломничества и медитации. Однако по мере ослабления халифатов в конце XVII и XVIII веков суфийские ордена стали важной альтернативной моделью социальной организации, распространив свое влияние на всю Индию, Китай и Юго-Восточную Азию и часто действуя в районах, где правили индуисты, буддисты, конфуцианцы или христиане.
Существует множество свидетельств того, как мусульманские общины проводили резкие границы, чтобы защитить себя от опасностей, которые они видели в других религиозных группах, с которыми они сосуществовали в Азии. Однако по мере того, как последующие поколения ученых соединяли исламскую и местную духовную цивилизацию, появлялись и удивительные работы по синтезу, показывающие, что истины ислама совместимы с моралью конфуцианства, с одной стороны, или с индийскими и яванскими идеями недвойственности, с другой.
В большей части Азии этот пограничный период отмечен большим внутренним разнообразием, поскольку немусульманские правители, будь то тайские буддисты, малабарские индуисты, китайские конфуцианцы или европейские портовые правители, не имели ни легитимности навязывать единообразие своим мусульманским подданным, ни заинтересованности в этом. Сунниты и шииты, а также различные правовые школы сосуществовали и соперничали на большей части континента. С другой стороны, в малайскоязычной Юго-Восточной Азии преобладало удивительное единообразие суннитского ислама и шиитского права. Одно из объяснений этого может быть связано с тем, что эти черты были ярко выражены в Хадрамауте и Хиджазе, двух основных источниках учения и легитимности для этого региона с XVIII века. Другое объяснение может заключаться в том, что правители осознавая " веянье" сыграли важную роль в установлении нового образца соблюдения ислама.
Цит. по The New Cambridge History of Islam Volume 3: The Eastern Islamic World, Eleventh to Eighteenth Centuries Edited by David O. Morgan, University of Wisconsin, Madison, Anthony Reid, National University of Singapore p11-13
[1] Alberuni’s India, trans. E. Sachau; abridged edn, ed. A. T. Embree (New York, 1971), p. 19.
#Ислам #Азия #вера #религия #мусульманство
