Время монументальных манифестов еще не наступило. Но именно сборная солянка из ритм-энд-блюзового нафталина стала питательной средой, где вызревали монстры совершенно иного типа: Satisfaction, Out of Time, Paint It Black…
По канонам фильма ужасов к обитателям того света обращаются, как правило, отсталые или пресыщенные граждане, готовые поверить мошеннику или безумцу (часто это одно и то же) в поиске острых ощущений.
Но в современном мире участники таких сеансов больше напоминают покойников, жаждущих общения с теми, кто остается там, откуда их самих вынесли ногами вперед. То есть, личности обособленной, не вовлеченной в эти игры, всё труднее понять, кто её, собственно, окружает.
Число не имеет значения, но иллюзорную бесконечность второго альбома Роллинг Стоунз ощущали слишком многие, чтобы списать это наваждение на невнимательное отношение к счетчику.
Положенные полчаса с небольшим миновали, а тебе кажется, будто вместо одной пластинки отыграло несколько, как минимум две.
Обложка флекса с двумя песнями Демиса Руссоса слыла вершиной советской лапидарности: с одной стороны «Мечта», с другой – «Причина».
В случае со Стоунз, мечтой было иметь не одну, а несколько, даже если это мираж, причина которого в неимоверном разнообразии материала, собранного под одной вывеской, подобно точке общепита – столовая номер два.
В забытой песне Высоцкого посещение заведения с таким порядковым числом рождает мысли про загробный мир.
Точнее, в единстве и равенстве этого многообразия.
Маленький шок для тех, кому такое важно. Стоунзы перепели Everybody Need Somebody за два года до Уилсона Пиккета, вдвое превысив обычный хронометраж тогдашнего шлягера.
Существенный сдвиг номер два – Down Home Girl звучит вдвое дольше стандартного для той эпохи метража. Особый, дымчатый саунд этой записи, сделанной в Чикаго, побуждает к двойному прослушиванию, и продюсер, угадав желание слушателя, фиксирует сессию не убирая громкость.
Гитарные тембра предвосхищают Stray Cat Blues, а язвительное пиццикато комментирует походку темнокожей модницы не хуже, чем фальцет Эмиля Горовца в «Катарине» (2. 22 сек).
Спонтанность глумления над неотесанной красоткой совсем не похожа на аналогичную процедуру в пересказе Элвина Робинсона и The Coasters, чей текст существенно отличается от того, что поет, а точнее, скандирует – Мик Джаггер в студийный микрофон братьев Чесс.
Стоит напомнить, что именно Роллинги первыми среди британских групп вышли за рамки трехминутного регламента в Down Home Girl, за которой последовали без малого шестиминутная Out of Time и беспредельный блюзовый джем Goin’ Home.
В ряду других объемных, но увлекательных опусов я бы также отметил Mondo in Mi 7a (мир в ми-септе) Челентано.
Продолжительность Interstellar Overdrive, Visions of Johanna, Sister Ray и The End не вызывает аналогичного азарта. Целью таких произведений является подчинение, а не раскрепощение слушателя, с подчас клиническим результатом.
Четверть альбома отведено песням собственного сочинения, помимо той уникальной комбинации гитары с электроорганом, которую тоже можно назвать персональной работой Стюарта и Ричардса. Совместное интро Time is On My Side – миниатюрный бермудский треугольник в истории рока.
Три авторских вещи на этой пластинке образуют трилогию в условном стиле кантри-панк. Тот самый старосветский вирус, частично разработанный Downliners Sect, который очень скоро подхватят в Штатах и Сэр Дуглас и, конечно же, «элеваторы» Роки Эриксона. Первенство в этой сфере просматривается весьма зыбко, но наши обобщения принципиально не стремятся к достоверности, которой мы, напротив, стараемся избежать при любом удобном случае.
Off The Hook несет печать The Kinks в той же мере, в какой пропитан миазмами Cтоунзов House In The Country.
Если бы свирепое кантри ранних Стоунз объединить в одном EP, ярчайшим индикатором его чуждости доброму кантри Битлз стала бы концертная версия I’m Movin’ On Хэнка Сноу, зловеще диссонирующая с основным месседжем молодежной поп-культуры в депрессивной мозаике December’s Children.
Позволю заметить, что ранние номерники Роллингов – единственная территория, где можно изучить вблизи песни второго сорта без искажений.
Своего рода трибуна, с которой демонстрируют себя обратные стороны хитовых синглов, предлагая услуги по озвучанию щекотливых ситуаций и рискованных контактов.
Сюрприз номер три – кавер You Can’t Catch Me содержит соло, которого так недостает в оригинале Чака Берри.
Чтобы не выламывать язык, Мик Джаггер подменяет идиому souped up jitney нейтральной «мини», но в целом его фразировка в этом богатом оттенками тексте великолепна.
И едва умолк припев, где согласные «s» и «z» (close - breeze) атонально зарифмованы на манер поговорки «солдат спит – служба идет», гитарист буквально открывает огонь на поражение.
В нужный момент, вместо привычной пустоты, Кит Ричардс разражается бурным потоком шоферской брани, ошеломляющим четкой артикуляцией и пунктуальностью полива, не чуждой тому, что мы слышали в It’s All Over Now и Carol.
Прерывистое, но меткое соло Леннона в студийной You Can’t Do That вспоминается, когда приходит черед Suzie Q – песни-эпилога, к которому прирастают слова Андрея Платонова «и пожалел о краткости её».
Столь же органично, как строка «ты, о хищник вольности моей» соответствует треку Pain in My Heart, оперативно перехваченному Роллингами у Отиса Реддинга, уже успевшему подвергнуть пластической операции эту изначально симметричную балладу, схожую с приторным «Концом света».
Адаптируя баллады, подчас итальянской красоты, Реддинг сознательно огрублял и коверкал оригинальное звучание этих песен. Прорубая и расширяя таким способом окно в новую нормальность с дерзостью, которой не всегда хватало его белым современникам.
Кантри и госпел –- спираль и стержень зловещего реактора «Крови», «Пальцев», «Улицы» и «Банкета» – маячит на обеих сторонах «Второго», еще не став основным компонентом большого стиля Роллинг Стоунз. Тем не менее, они, эти молнии на горизонте, симметрично отчерчивают нафталин Чака Берри и Мадди Уотерса от новинок соул-модерна.
Колоссальным преимуществом этого диска является отсутствие в его программе одиночных хитов, заслоняющих своеобразие «балласта».
Стоунзы реализовали идеальное меню, внеся точечные изменения в чужие рецепты.
👉 Бесполезные Ископаемые Графа Хортицы
