оглавление канала
Отбушевав, следователь огляделся и сердито произнес:
- У вас покрепче чая что-нибудь найдется?
Мой друг с готовностью кинулся к буфету, извлек оттуда початую бутылку коньяка. Щедро плеснул в стакан и протянул его Илье Федоровичу. Тот, схватив стакан, сделал один большой глоток, шумно втянул в себя воздух через нос и тут же выдохнул ртом. Потом, обвел нас пристальным взглядом, как директор школы смотрит на учеников, высадивших окно в учительской из рогатки. Мне даже показалось, что он сейчас строго произнесет: «завтра без родителей в школу не приходите!». Но, он просто коротко бросил:
- Рассказывайте!!
Так как Игорь взял удар на себя, я посчитала, пускай он и дальше продолжает общаться с разгневанным стражем порядка. Тем более, что у него это неплохо получалось. Я же села тихим воробушком в уголке, и поглядывала оттуда на мужчин. Игорь развел руками, выражая тем самым наше раскаяние в содеянном. Хотя, я не видела причины, почему мы должны раскаиваться, сочла за благо промолчать. Игорю виднее. А мой друг начал говорить.
- Собственно, рассказывать -то нечего. Мы приехали вечером домой, а тут Сергеич в больничной пижаме сидит на крыльце, мерзнет. Конечно, мы его расспросили, что случилось… - На этом моменте я слегка напряглась. Мы еще не решили, стоит ли ВСЕ рассказывать следователю. И в любом случае, это надо было согласовать с Сергеичем. А Игорь продолжил. – Он сказал, что не хочет в больнице больше лежать, чувствует себя вполне здоровым. И, опять же, за работу сильно волновался. Вот он и сбежал. А так как, ключи от дома были у него в одежде, а одежду он не нашел, вот и прибежал к нам. Конечно, его поступок трудно назвать разумным, но понять можно. Что же касается вашего сержанта. То, не думаете ли вы, что Сергей Сергеич к этому имеет какое-либо отношение? Это же абсурд! Думаю, завтра вы сможете с ним обо всем поговорить. А сегодня, уж извините. Он сюда пешком добирался, с ног буквально валился, и сейчас вряд ли способен ответить на ваши вопросы. – Степанов все еще хмурился, и Игорь добавил, чтобы окончательно его успокоить. – А хотите, мы его завтра привезем к вам в отделение? Ну, чтобы вам не кататься туда-сюда, и одежду его с вещами из больницы, кстати, заберем.
И мы дружно уставились на Степанова честными и преданными глазами. А я мысленно поаплодировала Игорю. И, ведь если бы я не знала доподлинно, что он врет, никогда бы не догадалась, настолько у него были честные и невинные глаза.
Илья Федорович оглядел на прищурившись, но подвоха не увидел. Тяжело вздохнул, и выпил одним глотком оставшийся в стакане коньяк, сморщился и подналег на пирог. А я с облегчением выдохнула. Фух… Кажется, гроза миновала, и немедленное заключение под стражу ни нам, ни Сергеичу не грозит.
Пока следователь с аппетитом закусывал моим пирогом, я принялась соображать, что же завтра следует сказать Сергеичу, а о чем умолчать? Выходило, что говорить о посещении неведомого гражданина не следовало. Но, тогда милиции не разобраться в этом деле совсем. А тихий голос моего второго «я» ехидно проговорил: «Дура ты!! Нельзя допустить, чтобы милиция в этом деле разобралась!» В принципе, я была с этим согласна. Нельзя допустит, чтобы тайна Хранителей открылась. Но, с определением «дура» была не согласна в корне. От внутренних разборок меня отвлек следователь. Он тяжело поднялся, глянул на нас с подозрением и строгим голосом произнес:
- Тогда, жду вас завтра ровно в десять в своем кабинете. – И вышел, не попрощавшись, хлопнув дверью.
Раньше я за ним такого агрессивного поведения не замечала. Мне он казался человеком степенным и уравновешенным. Я хмыкнула, да, знать, укатали Сивку крутые горки.
После ухода Степанова в доме наступила тишина. Только дрова в печке потрескивали, да Соломон урчал, как маленький трактор, когда я гладила его за ухом с его милостивого соизволения. Игорь задумчиво смотрел на огонь в открытой дверце печи, усевшись рядом с нами (со мной и Соломоном). Потом, не отрывая взгляда пламени, лениво лизавшего сухое березовое полено, проговорил:
- Да, матушка, похоже, встряли мы. И как теперь прикажешь выкручиваться с этой ситуации?
Я пожала плечами.
- Ну, встряли мы уже давно, а теперь чего уж… А выкручиваться легко будем. Главное, чтобы Сергеич не подвел. Ты предложил хороший вариант. Ничего не знаю, ничего не слышу и ничего никому не скажу. Помнишь, как в фильме «Бриллиантовая рука»? Упал, потерял сознание, закрытый перелом, очнулся, гипс. А другого пути у нас нет, и быть не может. Тут или все рассказывать, или ничего. По понятным причинам, все мы рассказать не можем, значит, остается путь доблестных партизан-подпольщиков. – Я поднялась с низкой скамеечки, на которую опустилась, чтобы погладить кота, и вздохнула. – Ну, что… День сегодня был не из легких. Устала я. Пойду домой. А у нас еще завтра с утра будет вполне достаточно времени, чтобы как следует проинструктировать Сергеича.
Игорь с удивлением поднял брови.
- То есть, как это ты «домой пойду»??!! После всего случившегося, никуда ты «не пойду». Тут оставайся, места на всех хватит. – Он вскочил с корточек и уставился мен с тревогой в глаза. – Или ты опять чего-то удумала? Тогда, рассказывай.
Я покачала головой.
- Ничего я не удумала. У меня думалка уже не работает сегодня. Просто, устала. А на корабль мне надо идти. Ночами еще заморозки, а у меня сегодня люди системы все прокачали, воду и прочие блага цивилизации в ресторане. Если отопление не включу, может все к чертям собачим перемерзнуть. Да, и в бане хочу погреться. Так что, пойду я. Ты тут за Сергеичем присмотри, чтобы он еще куда не рванул с перепугу. А то, приснится что-нибудь, спаси, Господи, и где нам его тогда искать прикажешь? Волнуюсь я за него.
Игорь собрался мне возражать, но я нежно поцеловала его в щеку и, приложив пальцы к его губам, прошептала на ухо:
- Даже не думай отговаривать. Ты же меня знаешь уже. И провожать меня не надо. Ты тоже сегодня устал и измучился. Отдыхай. А я завтра утром прибегу, хорошо?
Он собрался было возразить, но мое нежное «хорошо» произнесенное мурлыкающим шепотом лишило его обычной сопротивляемости. И он только что и мог, так это обреченно кивнуть мне в ответ головой.
