65,6 тыс подписчиков

Что ты знаешь о солнце…(Часть 17)

21 апреля 202221 апр 2022

10,1 тыс

6 мин

Колосов прикрыл ладонью лоб и глаза, секунду помолчал.

- Ты должен знать, – повторил Игорь Вячеславович. – Я вчера был в нашем горном колледже. Им срочно нужен преподаватель. Ты готовься, Александр Петрович. Пока зрение не восстановится, будешь преподавать у пацанов технологию и эксплуатацию горного электрооборудования.

-Нашли учителя… – усмехнулся Хуторной. – В школе до сих пор помнят, как я в физкабинет через окно на втором этаже заходил, – прямо с тополя… Или как из моего ранца посреди урока алгебры уж выполз. Математичка у нас была…Евгения Павловна. Длинноногая!.. А юбка – короооткая такая!.. Выше коленей. Ужика моего увидела, завизжала, на стул запрыгнула… а юбка – короткая… Пацаны обалдели, – мы в девятом тогда учились… Рассмотрели всё, что хотели. Потом на уроки она стала в брюках ходить,– тоже ничего было… А мы с пацанами – доолго!.. – выше двойки оценок по алгебре не получали…

Колосов рассмеялся, подмигнул начальнику участка внутришахтного транспорта.

- Ужик там из ранца… Математичка, тополь, – это ладно. У тебя ж университетский диплом с отличием. Я договорился уже. Будешь на втором курсе лекции читать… и практические занятия вести.

Виталий Дмитриевич разлил по стаканам терновку. Сам он сегодня не пил: кому-то же надо будет сесть за руль…

- Давай, Саня. За твои будущие педагогические успехи, – поднял стакан Колосов.

Потом за Луганку выпили… за то, чтоб сады хорошо отцвели, за самое главное: чтоб количество спусков в забой всегда равнялось количеству подъёмов (главный шахтёрский тост, – прим. автора).И вторая бутылка терновки опустела. Саня поднялся, облокотился на дикую яблоню, достал сигареты. Колосов чиркнул зажигалкой, поднёс огонёк к Саниной сигарете, сам закурил. Поднял глаза на Хуторного, – будто хотел встретить его взгляд…

- Знаю… – этим единственным, чуть насмешливым словом Хуторной ровно, даже спокойно-безразлично перебил Колосова. Игорь Вячеславович отчаянно решился на это: ты знать должен… А Саня ответил: знаю… И Санино – знаю… тревожило Колосова и после второй бутылки терновки. Он глубоко затянулся:

- Про Ирину… Давно знаешь?

- С самого начала. Как только она в медпункте работать стала.

- А почему ж ты… что ж ты!.. Ко мне её отпускал! Если знал!..

Хуторной достал новую сигарету:

- Мне что, – на замок надо было её закрывать… Или в клетку посадить…

-Может, и надо… было…

- Я любил её… – Саня запнулся, – оттого, что впервые сказал об Ирке в прошедшем времени… – Я любил её… И хотел, чтобы она любила меня. А зачем она мне, – если в клетке… Какая ж любовь. Как пацан, надеялся… Что всё у нас с ней хорошо будет. А когда на шее у неё увидел… Решил, что завтра морду тебе набью, Игорь Вячеславович.

- Что ж… не набил?

- Не хотел, чтоб в посёлке узнали… Мои батя с матерью, Татьяна твоя. Чтоб Иркино имя трепали, – не хотел.

-Зря не набил, Хуторной… морду мне зря не набил…

Саня потушил сигарету, усмехнулся:

- Так это ж поправимо… И никогда не поздно.

Ударил туда, откуда слышал голос Колосова. Голова директора шахтоуправления метнулась в сторону, из глаз искры посыпались. Колосов подался вперёд:

- Ну…

Саня как-то непостижимо почувствовал размах его руки, успел перехватить. А сам снова заехал Колосову – слева, в скулу. Колосов ошеломлённо похлопал глазами… И они с инженером покатились по склону балки – прямо в заросли чертополоха, что уже гордо поднялся над мягкой травой своими молодыми колючками… Виталий Дмитриевич свирепо и отчаянно матерился, напрасно пытался урезонить их… растащить в стороны.

…А у Полины весь день неспокойно на сердце было. После той ночи она ждала Саню, – прямо полыхала вся… И от стыда, и от желания его безудержных ласк. И не видела его, – ни во дворе, ни в конце огорода, где он часто сидел под вишнями…

После работы не выдержала, – через плетёную изгородь окликнула Санину мать:

- Антонина Васильевна! Саня… Как он? Давно не видела его…

Мать вздохнула:

-Уехали они. Ещё в обед, – с Колосовым и Задорожным. Задорожный попросил меня сала порезать… и хлеба.

Ясно… Полина вернулась во двор. Отец во вторую сегодня… Старенькая «Лада» неожиданно послушно завелась. Вообще, Полина боялась водить машину… И не очень-то умела, – так, ещё школьницей была, батя научил немного. Но, когда Саня сидел на земле под вишнями, – с опущенной на грудь головой, с запутавшимися травинками в светлых волосах… а рядом валялась пустая бутылка из-под самогонки, Полинке хотелось – своими руками… всех, кто приносит Сане самогонку. Догадаться, куда поехали – отмечать неизвестно что – Колосов с Задорожным и Саней, было нетрудно: у Колосова любимое место для подобных мероприятий – поляна у криницы в Глубокой балке. Так и есть: машину Колосова Полина заметила издалека. И Саню с Игорем Вячеславовичем увидела, – они яростно молотили друг друга в зарослях чертополоха. Над ними – с матами – бестолково кружился Задорожный…

Полина хлопнула дверкой батиной «Лады», сбежала по склону. Не помня себя, – откуда взялись силы, потом ни она сама, ни мужики так и не смогли понять… – расшвыряла в стороны Колосова и Хуторного, аж рубахи затрещали. Виталий Дмитриевич в каком-то плохом предчувствии втянул голову в плечи. Предчувствие тут же сбылось: Полина плеснула ему в лицо терновкой из стакана, – Виталий Дмитриевич разлил её, чтобы за любовь выпить… Тарелка с порезанным салом тоже незамедлительно полетела в начальника участка внутришахтного транспорта. Задорожный перевёл дыхание, поднял глаза к небу, – возблагодарил Бога: последнюю бутылку терновки Полина всё же не в него запустила, а разбила о камень, что лежал чуть ниже дикой яблони. Виталий Дмитриевич отряхнул с волос кусочки бело-розового сала, восхищённо кивнул оторопевшим Колосову с Хуторным:

- Во налетела!.. Во ураган, – двенадцать баллов!

И тут же снова втянул голову в плечи: в карих Полинкиных глазах сверкнула молния:

- Чего встал! Ещё и умничает, философ хренов! Помоги мне, – не видишь?! В машину его надо!

Задорожный довёл Саню до машины, усадил на заднее сидение. Полина приоткрыла стекло, пообещала:

- В следующий раз я не разобью бутылку. Ты у меня всю самогонку сам выпьешь, – без отрыва… за один раз.

Во дворе Хуторных включила колодезный насос. Сняла изорванную Санину рубаху, помогла ему умыться. Вместе с матерью уложили его в постель. Саня прикрыл глаза, нашёл Полинкину руку:

- Не уходи…

Полина осталась. В глаза Саниной матери не решилась посмотреть, лишь мельком заметила, как она укоризненно головой покачала… И молча вышла из комнаты. Саня уснул, а Полина забралась с ногами в кресло рядом с кроватью, прикрылась Саниной ветровкой… в тревожной и счастливой полудреме прислушивалась к его тяжёлому дыханию. И сквозь сон слышала его хрипловатый голос:

- Не уходи…

После работы она возвращалась в Санин дом. Как под перекрестным огнём, – под взглядами матерей, своей и Саниной… А батя, Петро Егорович, обнял Полину, слова Санины повторил:

- Ты не уходи.

Исподлобья взглянул на жену. Антонина Васильевна без слов поняла, что хотел сказать Петро… Поэтому при нём сдерживалась, не говорила с Полиной. Если Полина о чём-то спрашивала, отвечала односложно, а чаще просто сухо кивала… Как-то утром, – Саня ещё спал, а Петро Егорович в первую ушёл, – всё же негромко спросила:

- Не жена ты ему… Зачем это тебе?

Полина вспыхнула, в глазах всколыхнулась горькая растерянность…

- Ему только хуже будет, – ты ж всё равно уйдёшь. И о себе подумай, – а если забеременеешь…

Сквозь набежавшие слёзы глаза Полинкины засияли:

- Рожу, значит.

И у матери слёзы показались… Вдруг захотелось прижать к себе Полинку… Но вместо этого она строго поджала губы, головой покачала:

- Вот что, Полина Алексеевна. Не сложилось у вас с Саней. Что ж судьбу-то пытать. У тебя своя жизнь… У него… Вот так вышло.