Дебют клипмейкера Ладо Кватании еще не совсем кино, но уже совсем не музыкальное видео. Рассказываем о слабых и сильных сторонах российской вариации на тему «Воспоминаний об убийстве».
Павел Пугачев
Кинокритик, редактор сайта журнала «Сеанс»
Следователь Исса (Нико Тавадзе) должен праздновать повышение, но ему и его жене (Виктория Толстоганова) немного не до этого. С работы звонок: серийный убийца, орудовавший аж с 1978 года, судя по всему, вновь взялся за дело. Проблема в том, что главный подозреваемый давно пойман и сидит в тюрьме, а на дворе уже 1991-й.
Этот лихо закрученный ретродетектив — полнометражный дебют Ладо Кватании, известного своими клипами к песням Хаски, Дельфина и Манижи, которые были сняты преимущественно на пленку и выглядели «как кино». То же хочется сказать и о «Казни», поначалу раздражающей дизайнерской выверенностью каждого кадра. Практически каждая мизансцена выстроена так, «чтобы было красиво». Посреди белого дня горят лампы в больницах и милицейских участках, герои выходят в чистое поле постоять под солнечным светом в золотой час, заезжая искусствоведка (Юлия Снигирь) эффектно курит на фоне советских витражей, а работники следственных органов смотрят с проектора «Русь» оперативную съемку, снятую на 8-миллиметровую пленку героем Евгения Ткачука (его тут в шутку называют Тарковским). Хорошие актеры (в том числе и главная находка режиссера — редко снимающийся театральный артист Тавадзе с невероятно выразительной внешностью) выступают по большей части в качестве моделей для высокохудожественной постановки света.
При этом «Казнь» — кино очень амбициозное, пытающееся порвать с недавно сложившейся традицией российских сериалов о поисках маньяков («Метод», «Хрустальный», «Хороший человек», «Чикатило»), занятых социальными обобщениями на хорошо знакомом жанровом материале. Социальное — последнее, что интересует Кватанию, увлеченного куда более метафизическими вещами.
Неинтересно ему и смаковать насилие, как это принято в аналогичной отечественной продукции. Немногочисленные убийства производят ужасающее впечатление и показаны мельком. Кватанию интересуют не эти визуальные проявления зла, а его истоки и последствия. Насилие недвусмысленно рифмуется с сексом и властью над другим. Есть, например, эпизод, где жестокое избиение подозреваемого озвучено стонами женщины во время секса — зритель наверняка будет в ужасе.
В эпизоде, датированном 1986 годом, на секунду мелькает видеокассета с фильмом «Воспоминания об убийстве» 2003-го, и вовсе не случайно. Режиссер, в своих интервью не раз признававшийся в любви к корейскому кино, делает своего рода оммаж шедевру Пон Джун-хо, перенося его сюжетную конструкцию на советско-российскую почву. Здесь тоже не самые приятные люди заняты грязной работой и, пытаясь найти настоящего убийцу, все дальше уходят за границу зла. Нет однозначно положительных персонажей. За каждым водятся те или иные грехи, и каждый проявит свою темную сторону.
При всех попытках сделать нечто вроде жанровой ревизии, режиссерские методы предельно традиционны. Цветовую палитру бросает из жара в холод в зависимости от настроения главного героя, а напряжение создается преимущественно медленными наездами камеры и басами на саундтреке. Но эти дедовские методы работают! То есть, несмотря на все реформаторские поползновения режиссера, «Казнь» смотрится как добротный олдскульный триллер, довольно увлекательный и по качеству постановки не уступающий современным европейским и даже американским аналогам (но до корейцев тут, увы, очень далеко).
Вообще, это кино рассчитано скорее на экспорт, нежели на щепетильного до бытовых деталей российского зрителя. Ценителей исторической аутентичности «Казнь» вгонит в ступор. Тут есть определенные маркеры времени вроде смены портретов генсеков в участке, сигарет «Космос», песен Аллы Пугачевой и старых автомобилей, но это уж точно не реконструкция, а скорее, художественная интерпретация эпохи. В этом Советском Союзе (мы так и не узнаем, в каком городе происходит действие — съемки проводились в Подмосковье) есть место и эксцентричной профайлерше, броско сыгранной Еленой Морозовой, и генералу, загорающему под ультрафиолетовыми лампами посреди облицованного мрамором огромного вестибюля ведомственного здания, а также техническим девайсам из чуть более позднего времени. Не сказать, что в этом СССР хочется пожить, но это совершенно альтернативная вселенная.
Чем дальше, тем отчетливее становится понятно, что Ладо Кватания снимает комикс. «Казнь» так и просится быть перерисованной художниками-комиксистами, из нее бы вышел прекрасный графический роман. Может, так бы она стала действительно новым словом в современной российской культуре, а не просто добротным фильмом на вечер.
[data-stk-css-m="stkxUNcY"]:not(#stk):not(#stk):not(#stk):not(style) { width: 100px } [data-stk-css="stkJrS1l"]:not(#stk):not(#stk):not(style) { width: 100px; margin: 0 auto } [data-stk-css="stk5V-9r"]:not(#stk):not(#stk):not(style) { padding: 29px } [data-stk-css-m="stkmvtYN"]:not(#stk):not(#stk):not(#stk):not(style) { width: 100px } [data-stk-css="stk-kMCl"]:not(#stk):not(#stk):not(style) { width: 100px; margin: 0 auto } [data-stk-css="stkxFmuI"]:not(#stk):not(#stk):not(style) { padding: 29px } [data-stk-css="stkYt1hs"]:not(#stk):not(#stk):not(style) { background-color: rgba(247, 247, 247, 1); border-radius: 12px }
