оглавление канала
Ей казалось, что от нахлынувшего вместе с темнотой ужаса, у нее остановилось сердце. Поискав с другой стороны запирающий механизм, надавила на него, и стена медленно поползла, вставая на место. Шум боя наверху, в доме отдалился, стал едва слышным. В подземелье царила ватная, глухая тишина. «Будто, в другой мир попала», - подумала девушка. Идти вперед было страшно, оставаться у входа, еще страшнее. Подняв повыше лучину, которая почти совсем не давала света, она пошла маленькими шажками вперед. Коридор был достаточно высок, чтобы идти в полный рост. Стены кое-где были укреплены крепкими листвяжными балками, а кое-где проглядывал темно-серый монолитный камень. Слабое пламя лучины причудливо плясало на стенах, пробуждая спящие во тьме тени. Девушка шла медленно, опасаясь ловушек, которых тут было в избытке, как она смогла подслушать из разговоров брата с Онисимом. Внезапно, она обо что-то споткнулась. Зажав рот ладошкой, чтобы не завизжать со страху, опустила лучину пониже, и с радостью увидела, лежащие на полу аккуратным штабельком, небольшие факелы, с намотанной просмоленной паклей на концах. Наклонилась и взяла пару факелов. Мало ли… Зажгла один, огонь вспыхнул ярко, с легким треском, разгоняя по углам подступающую тьму. Высыпала угли из горшочка на пол, и тщательно погасила их, давя подошвами сапожков. Теперь без надобности. Освещая факелом пространство впереди, пошла чуть быстрее. Она знала, что есть где-то впереди еще выход, возможно и не один. При мысли, что придется возвращаться в дом, где орудуют чужаки, она покрывалась липким ознобным потом.
Коридор забирал левее и шел на подъем. Все правильно, все так и должно быть. Выход должен быть где-то в горах среди скал. Катерина немного ускорила свой шаг, но все также внимательно оглядывала дорогу под ногами, опасаясь ловушек. В одном месте, ей показалось, что каменная плита уж больно правильной формы, и она, чтобы не искушать судьбу, прокралась по самой стеночке, стараясь на нее не наступить. Скрежет камня от открываемого позади прохода, заставил девушку замереть на месте. То, что это враги, она не сомневалась. Спрятаться в коридоре было негде, и, закусив губу, чтобы не закричать от страха, она прибавила шаг. Нужно было найти или выход, или укрытие. Но, проклятый коридор извивался, как потревоженная змея, безо всяких ответвлений.
Сколько она уже так шла, Катерина сказать не могла. Ей казалось, что она позади себя слышит чье-то хриплое прерывистое дыхание. Хотелось пить. Губы потрескались, во рту было сухо, трудно было сглотнуть, но девушка упрямо шла вперед, понимая, что обратной дороги для нее уже нет. А еще, в душе у нее билось отчаянье. Получалось, что она выдала врагам тайну, тщательно хранимую и оберегаемую не одним поколением ее предков. Что скажет Алекся, когда узнает?? Пожалуй, эта мысль страшила ее больше, чем собственная смерть. Она должна что-то сделать! Только, вот что, она придумать никак не могла. Мысли путались, голова гудела и кружилась, то ли от волнения и страха, то ли от нехватки воды. Тогда она сделала то единственное, что еще могла сделать. Она стала про себя читать молитву, обращаясь к единственному, кто ей сейчас смог бы помочь, к единственному заступнику и защитнику всех страждущих и нуждающихся, к своему Господу.
Милиция приехала на следующее утро. И началось все опять по новой. Кто нашел, почему, когда и как… Сашу Степанов допрашивал в вагончике, выгнав оттуда всех. Мы сгрудились на улице рядом, и я подумывала, не стоит ли нам начать рисовать плакаты на тему «Свободу невиновным!!». Но, слава тебе, Господи, обошлось. Саша вышел из вагончика побледневший, с шальными глазами, ругающийся сквозь зубы на тему «чтоб я, да еще раз…!!». Но, вышел без конвоя и наручников, что нас, по известной причине, порадовало. Дальше нас всех троих, меня, Игоря и Сергеича, вызвали вместе. Вопросы были стандартными и вполне официальными. Правда, следователь несколько раз, внимательно и пристально вглядываясь в лицо Сергея Сергеича, с нажимом спрашивал:
- Гражданин Яковлев, вы уверены, что раньше никогда не видели этого человека?
Сергеич старательно тряс отрицательно головой и сурово хмурился. Думаю, ему вся эта свистопляска уже порядком надоела. Мы с Игорем тоже подтвердили, что раньше никогда этого мужика не встречали. В самом конце, Степанов с легким прищуром, не скрывая подозрения, оглядев всю нашу доблестную троицу, пробурчал:
- Вы что, специально это делаете…? – Вопрос этот уже был, так сказать, более личного характера. И это нам позволило понять, что официальная часть окончена.
Мы с удивлением уставились на следователя. Мужчины молчали, а я, стараясь придать своему голосу легкую непосредственность, вскинув бровь, спросила:
- Что вы имеете ввиду? Вы хотите спросить, не мы ли сжигаем машины, бьем людей по головам, и скидываем их с обрыва? Если это так, то могу вам смело сказать: нет, это не мы! Между прочим, на медали или ценные подарки с дарственной надписью от милиции мы, конечно, не рассчитывали, но, думаю, простые слова благодарности мы от вас заслужили.
Илья Федорович хлопнул несколько раз ресницами, видимо, не ожидая от меня подобного заявления, а потом кое-как выдавил из себя, борясь с возмущением.
- Это за что же вам благодарность???!! За то, что труп нашли?!!
Я, имитируя праведное негодование, заговорила с возмущением.
- Да, представьте!!! Именно, за это!! За то, что выполняем свой гражданский долг, помогаем родной милиции в силу своих возможностей! – Теперь настала моя пора с прищуром посмотреть на Илью Федоровича. Не скрывая язвительности, я заговорила тихим голосом. - А вы что, предпочли бы, чтобы его обглоданный труп нашли туристы летом, или, упаси, Господи, дети? Вы думаете, в этом случае вас начальство бы по головке погладило? Или, раньше времени вас в звании за это бы повысили? – Закончив свою речь, я шумно выдохнула и покачала головой, тем самым давая понять, как я отношусь к подобному развитию событий, и отношению к вопросу со стороны официальных властей, представленных конкретным лицом, то есть, гражданином Степановым.
Кажется, мое терпение, тоже было на исходе. По-видимому, следователь представил себе эту перспективу, потому что, как-то побледнел и, с недоумением, уставился на меня. Взгляд его, всегда грустных глаз, сделался каким-то беззащитным и обиженным. Будто бы, это я была его начальством, и сейчас хотела начать его «не погладить по голове». Мне, даже, стало его немного жаль. Но, в данной ситуации все-таки, своя рубашка, сами знаете, чего… Поэтому, я, изображая оскорбленную добродетель, насупилась, и официальным тоном проговорила:
- Если у вас все, мы пойдем. Вон, у Сергеича стройка стоит. А у него, между прочим, сроки. Заказчик от восторга прыгать не будет, если эти самые сроки сорвут. А еще бригаду могут за это премии лишить. За что, вам мужики точно, спасибо не скажут. Да, и у меня дела найдутся. – С этими словами я поднялась, и пошла на выход.
Степанов продолжал молчать и хмуриться, видимо все еще обдумывая, нарисованную мной, мрачную перспективу. Мужчины, видимо из некой солидарности и сочувствия к его нелегкой доле, еще посидели немного, повздыхали, стараясь продемонстрировать свое участие, а потом, последовали моему примеру. Оказавшись на улице, я не стала дожидаться, пока мужики тихими голосами обсудят произошедшие печальные, я бы даже сказала, трагические события. Несмотря на все переживания, Саня выглядел героем дня. Глаза у Гоши восторженно светились при взгляде на старшего товарища. Чувствовалось, что парнишке тоже не терпится отыскать какой-нибудь труп.
