Леонид Гайдай — культовый режиссер и мастер комедийного жанра в советском и российском кинематографе. В чем же секрет успешности его фильмов?
Сатира и архетипы
Режиссер начинал как социальный сатирик. Его дебютная картина «Жених с того света» лихо бичевала смехом советскую бюрократию. Разумеется, бюрократии это не понравилось, и фильм удалось спасти, лишь вырезав из него ровно половину. После этого Гайдай стал работать тоньше, пользуясь намеками, недосказанностями, двусмысленностями и «фигами в кармане», отчего его кино только выиграло.
Гайдай с иронией воссоздавал на экране советского человека в разных его ипостасях: от студента-интеллигента до пролетария-жлоба, от ученого до управдома, от КГБшника до кооператора, от всякого рода асоциальных элементов до все тех же бюрократов. Герои постепенно образовывали целую галерею архетипов, удачно сочетавших как классические черты, так и специфические советские. Очкастый Шурик — это романтический герой и одновременно стереотипный интеллигент, вечный студент. Семен Семенович Горбунков из «Бриллиантовой руки» — он и простой советский обыватель, и маленький человек. А самая известная троица нашего кино — Вицин-Никулин-Моргунов — образовывала триаду контрастных персонажей с говорящими именами (Трус-Балбес-Бывалый) и внешностью, идеально соответствующей характерам. И вновь это образы и вечные, и исконно русские, и типично советские: холуй, бездельник и хапуга.
«Фамильный жест»
С учетом опоры Гайдая на действие, закономерно, что режиссер исключительное внимание уделял мимике и жестам. Любой характерный персонаж должен был совершать некое действие, которое бы в яркой, но лаконичной форме давало понимание его образа. Гайдай это называл «фамильным жестом». У Козодоева-Миронова в «Бриллиантовой руке» это было резкое встряхивание головы, выдававшие в нем пижона. Другой пример — в «Не может быть!» персонаж Вячеслава Невинного периодически вытирает пальцами углы рта, благодаря чему мы сразу видим в нем хапугу и жулика. А вот манера, с которой Шурик поправляет свои очки, пришла от самого Гайдая — благодаря этому сразу создается образ ботаника-интеллигента. Заметим, что жесты, мимика, движения обычно придумывались актером вместе с режиссером, причем Гайдай часто показывал на себе, причем успешно, что именно требуется от исполнителя.
Афоризмы: лаконизм и тарабарщина
Картины Гайдая, вместе с фильмами Рязанова и Данелии, моментально разлетались на народные афоризмы. Авторство большинства из них принадлежит самому Гайдаю и его регулярным соавторам, сценаристам Морису Слободскому и Якову Костюковскому, Владлену Бахнову и Аркадию Инину. Однако надо отметить, что со словом у Гайдая были особые отношения. Следуя все тем же традициям немого кино, режиссер слову не доверял, стараясь максимально сократить, ужать реплики и диалоги, заменить речь, где возможно, действием. Известен и фундаментальный принцип, по которому Гайдай беспощадно уплотнял речь героев: «Слово — это три секунды на экране, а три секунды на экране — это три часа в жизни».
При этом частенько вербальную речь автор сводил и вовсе к тарабарщине, той самой «непереводимой игре слов». Что особенно интересно, значительную часть афористического наследия Гайдая составляют или исковерканные слова, или считываемая исключительно на эмоциональном уровне абракадабра: «Чьорт побьери!», «Бамбарбия! Киргуду!», «Цигель-цигель, ай лю-лю», «Квазиунофантазия» и тому подобное. Вербализированное слово таким образом становится еще одной разновидностью комического гэга.
Песни и музыка: танцуют все!
Немое кино, как известно, невозможно без музыкального сопровождения. То же можно сказать и о фильмах Гайдая, большинство из которых — музыкальные комедии, если вспоминать жанровую классификацию. Александр Зацепин, композитор почти всех фильмов Гайдая, рассказывал, что всегда писал несколько вариантов музыки, пробуя по-разному расставлять акценты на движения. Режиссер считал необходимым разбавлять действие песенными эпизодами. «Постой, паровоз», «Песня про медведей», «Остров невезения», «Песня про зайцев», «Разговор со счастьем», «Хэллоу, Америка!» — десятки хитов вышли из гайдаевских картин и обрели самостоятельное значение.
Эротика
В образах его студенток, комсомолок и спортсменок неизменно заключена скрытая сексуальность, ничуть не уступающая той, что была у хичкоковских блондинок. Как итог мы получаем самые эротичные сцены в истории нашего кино: парный стриптиз Шурика и Лиды над драгоценными конспектами лекций в «Наваждении»; танец Натальи Варлей в эластичных фиолетовых колготках в «Кавказской пленнице»; и снова танец роковой женщины Светланы Светличной в «Бриллиантовой руке». Благо условность жанра эксцентрической комедии позволяла заигрывать с темой сексуальности, оставаясь при этом в границах советских представлений о морали и нравственности и государственной концепции отсутствия секса. Цензура в такой ситуации была вынуждена молчать, ведь по факту ничего сколь-либо предосудительного на экране не происходило: «Не виноватая я».
Камео
Как и Рязанов и Данелия, Гайдай частенько появлялся в собственных картинах в микроскопических ролях. Тем более ему это было позволительно, что по первому образованию он как раз был актером. Камео могли служить шуткой или же становиться результатом безвыходного положения. Например, для роли пьяницы в подворотне в «Бриллиантовой руке» не могли найти подходящего исполнителя. Тогда предстать в этом образе пришлось Гайдаю. Ему же принадлежит рука, нападающая на Гешу Козодоева в знаменитой сцене сна. Самая же крупная и, пожалуй, драматичная из ролей Гайдая — архивариус Варфоломей Коробейников в «12 стульях».
Черные кошки
Впрочем, с большим постоянством Гайдай снимал не себя, а кошек, преимущественно черных. При этом роль животного в действии могла быть разной. Например, в фильме «Иван Васильевич меняет профессию» питомец главного героя влияет на сюжет. В «Бриллиантовой руке» черный кот становится инфернальным образом для одной из самых страшных хоррор-сцен в истории советского кино. А в «Частном детективе, или Операция “Кооперация”» кадр с кошкой внезапно появляется в сцене погони. К сюжету он никакого отношения не имеет, зато создает ритмический акцент — без крупного плана четвероногого сцена просто не работала. Но почему именно кошки? По распространенной версии это был своего рода талисман режиссера, служивший залогом успеха картины.
Делитесь в комментариях, какой из фильмов Гайдая ваш самый любимый?
#гайдай #бриллиантовая рука #приключения шурика
ЧИТАЙТЕ ТАК ЖЕ:
Бабушка в окошке...судьба киносказочницы Анастасии Зуевой
