Лариса скромно стояла на пороге кухни квартиры Светагора, в ней бурлили смешанные чувства: разочарование в наставнике, обида, недоумение... Светагор подошел к ученице и приобнял ее за плечи, отчего женщина как-то вся съежилась.
— Ларисонька, девочка моя, проходи. Что случилось? — ласково произнес Уружский. — А ты как сюда... Мы как раз о тебе говорили.
— Да, — Петр продолжал улыбаться.
Светагор усадил подопечную на свое место.
— Ты все слышала?
— Ну, конечно, она слышала, Светагор.
Руки наставника на плечах сидящей Дегтяревой одновременно и угрожали ей и успокаивали. Ничего подобного женщина раньше не испытывала, ее разум был все еще помутнен.
— Ну, чего ты глазками хлопаешь? Рассказывай.
Но Лариса не могла говорить. Она, как ребенок, сидела перед взрослыми дядьками и боялась.
Как выяснилось позже, Дегтярева очень плохо помнила тот день. То, что она сотворила потом, заставило ее психику отключить память. Лариса помнила, как вошла к Светагору, увидела его злой и насмешливый взгляд. Мужчина что-то говорил, но она не понимала, а просто смотрела на него и испытывала страх.
Помнила женщина и то, что наставник стал ее обзывать, грубо обходиться. Но после этого Лариса вообще ничего уже не помнила.
***
Спустя час после ухода бывшей невестки, к Ипполиту Аркадьевичу прибежала Людмила Александровна. Ей звонила приятельница из подъезда, где живет Светагор Уружский, которая сообщила, что духовного лидера секты з@рез@л@ ножом молодая женщина.
Ипполит Аркадьевич слушал соседку, а его мысли были о Ларисе.
— ...А главное, что она сама в полицию позвонила. Ну, и когда те приехали, тут же ее и забрали, — захлебываясь, тараторила Людмила Александровна. — Я что подумала — вдруг это Лариска ваша. Она сейчас где? Аркадич! Уснул что ли?
— Чего?
— Где сейчас Лариса, спрашиваю?!
— Она убежала, — ответил Дегтярев. — А Светагора этого — насмерть что ли?...
— Нет, не насмерть. Врачи и полиция сказали, что он выживет. Так куда Лариска убежала?
— Она убежала, когда я ей рассказал, что ее учителя скоро арестуют.
— Ты прямо так ей и сказал?
— Да. Хотел еще раз попытаться ее вразумить, — виновато ответил Ипполит Аркадьевич.
Возникла пауза.
— Очень бы не хотелось, но все говорит о том, что это сделала Лариска, — подытожила Людмила Александровна. — Пока женщина говорила, Дегтярев набрал номер бывшей снохи. — Вот только я не понимаю, если она побежала его предупреждать, зачем она его тогда ножом пырнула?
— Тихо, Люда, — попросил Ипполит Аркадьевич, прислоняя к уху телефон. — Алло, Лариса... Понял, извините.
— Ну? Чего там? Что она тебе сказала? — Любопытству соседки не было предела.
Ипполит Аркадьевич посмотрел на женщину округленными глазами. В них отчетливо просматривался испуг.
— Это полиция. Они сказали, что Лариску арестовали за покушение на убийство.
— Значит, точно она.
— Надо сыну звонить.
— Конечно, звони, раз такое дело!
Ипполит Аркадьевич набирал номер телефона Артема, а сам думал о внуках, которые играли в своей комнате. Что они с сыном им скажут?
— Алло, Артем... Ты меня слышишь?... Артем, у нас горе...
Несмотря на испортившиеся в конец отношения с бывшей снохой, Дегтярев в этот день очень испугался за Ларису. Мужчина понимал, что все, что она творила, она делала не по своей воле, а по воле Светагора. Но Ипполит Аркадьевич никак не мог предположить, что все это может закончиться покушением на убийство — а это было по-настоящему страшно.
***
В тот же день Артем поехал в КПЗ, где содержали Ларису, чтобы передать ей личные вещи. В порядке исключения следователь разрешил ему переговорить с бывшей супругой, а сам вышел из кабинета, оставив дверь приоткрытой.
— Ты как, Ларисонька? — Артем тут же обнял женщину. Затем они присели на стулья.
— Я н-не знаю, — дрожащим голосом ответила арестованная. Она все время смотрела на свои ладони, которые тоже дрожали. — Я не понимаю, как я его...
— Ты что-нибудь помнишь?
— Сс... чуть-чуть. Помню, что приш-шла, а Светагор с Петром разговаривал о том, что я для них д-дойная корова, и что без драгоценностей твоей матери я им не н-нужна. А потом он сказал, что от м-меня надо избавиться... А до драгоценностей они через д-детей доберутся... — Женщина хотела плакать, но у нее не получалось.
— Ну, ну, ну, не волнуйся. Я детей им не отдам.
— А п-потом Светагор меня увидел и так з-зло засмеялся, а п-потом обзывался на меня и уд-дарил.
— Поэтому ты его... да?
— Да, н-наверное. А потом я ничего не помню. Глаза открыла, а у м-меня нож в руке, весь в к-крови, и Светаг-гор весь в крови лежит. Получается, я его...
— Тихо, тихо, тебе не сказали, он живой. Все хорошо, — Артем гладил Ларису и старался ее успокоить.
— Хорошо?
— Да.
— Артем, я ч-человека... ножом... Я же его зар-резала! Я же его уб-била! — Женщина повернулась к Артему лицом. — Меня теперь посадят, да?
— Тихо, тихо, тихо, успокойся. Они во всем разберутся, не волнуйся.
— А Женя? А Сашка? Я их что, не увижу больше, да? Пожалуйста, Артем, не отбирай у меня детей. — Лариса сползла со стула на пол и встала перед бывшим мужем на колени. — Я исправлюсь, обещаю! Только не отбирай у меня детей!
Предистеричное состояние женщины продолжалось еще какое-то время. Ларису трясло, колбасило... Но, благодаря усилиям и терпению Артема, ей, наконец, удалось расплакаться.
— Как же я отберу у тебя детей? Ты же их мать, они тебя любят. Нам надо думать, что теперь делать. Но главное, что мы — семья. Слышишь меня, Лариса? Мы теперь семья, и должны держаться вместе. У меня есть знакомый юрист, он нам поможет, поняла? А за детей не волнуйся, мы с отцом справимся. Ты вернешься, и все у нас будет хорошо.
Артем сидел и обнимал свою бывшую, не понимая, как все это с ними произошло. Он ругал себя, что допустил такое. Ведь если бы он был внимательнее к Ларисе, она, пожалуй, не попала бы в эту секту и никогда бы не оказалась в тюрьме.
Мужчина понимал, что дальше будет непросто, но он точно знал, что никогда не бросит Ларису.
***
Через три месяца Дегтяревы праздновали День рождения Саши в самом узком кругу. Поздравить Ипполита Аркадьевича с шестилетием внука пришла соседка. Помогая хозяину дома на кухне, Людмила Александровна украдкой поинтересовалась, чем закончился суд над Ларисой.
— ...А то я все пропустила, пока у дочки была, — с жалостью произнесла женщина.
— Да все нормально, Люда, если можно так выразиться. Могло быть и хуже. Наш адвокат сумел доказать, что она была в состоянии аффекта, и ей присудили всего один год общего режима.
— Всего один год?
— Ага.
— Так это ж мало. А Нинка мне сказала, что этого Светагора арестовали. Его прямо из больнички — сразу в тюрьму. Правда или нет?
— Правда, — ответил Ипполит Аркадьевич. Его дело уже передали в суд. Он такого намастерил с этими квартирами, что сидеть ему еще долго придется. — Мужчина достал из холодильника торт и не спеша стал втыкать в него маленькие свечки. — И поделом ему! Не будет нормальным людям головы морочить.
— Слушай, а Артем как? Держится? — спросила Людмила Александровна.
— Он молодец. Он у меня в мать. Та тоже с виду тихая была, а внутри — скала. Если что надумает, ни за что не отступит. Он Ларисе помогает, передачки носит почти каждый день.
— Да? — удивилась соседка. — А она какая сейчас? Все такая же странненькая? — покрутив у виска, спросила Людмила Александровна.
— Однако, нет. Артюша говорит, в себя пришла уже и об этом своем абсолютном свете даже и не вспоминает. Зомбировать ее теперь некому, — крякнул Ипполит Аркадьевич.
— А ты сам-то ее видел?
— Да был разок, вон, детей возил.
— Ну, и что детям-то сказали? Как вы им объяснили все это?
— А просто. Сказали, что маму заколдовали, а теперь расколдовывают, и скоро она будет дома. — Тут глаза Ипполита Аркадьевича словно засветились. Мужчина тихо добавил: — Мы надеемся, что ее по условно-досрочному освободят, за хорошее поведение.
— И вы будете снова все вместе жить-поживать? Что-то, Аркадич, я не понимаю тебя, ей-богу. Неужели ты все сможешь ей простить?
— Да. А ведь она действительно была как заколдованная...
В кухню вошел Артем с озабоченным видом.
— Папа, давай помогу что-нибудь... А то дети уже места себе не находят, — предложил он.
— А у нас все готово! — ответила за Ипполита соседка.
— Женька, вон, спрашивает: «А когда дедуля тортик принесет?»
— Ну вот, можешь чашки забрать с сахарницей... А я возьму чайник, — указала Людмила Александровна на подготовленную посуду.
Через пять минут все уже сидели за столом. Ипполит Аркадьевич смотрел на внуков, на сына, а в мыслях рассуждал:
Наверное, он вел себя не самым лучшим образом по отношению к Ларисе. Пример родного сына убедил его в этом. Правду говорят, что там, где есть любовь, всегда есть место прощению. А где есть прощение, есть и надежда, а вместе с ними — и вера. Вот это все и является основой семьи.