В XIX веке в архиве Морского министерства хранилось любопытное письмо. Составленное на борту английского корабля в 1809 году, оно было адресовано неизвестному русскому маячнику. Последний вряд
ли мог предположить, что когда-нибудь его размеренная жизнь
на уединенном острове Финского залива будет нарушена самым неожиданным образом: к нему обратится с приказом вице-адмирал враждебной английской флотилии.
Начало XIX века выдалось неспокойным для России: страна была втянута
в Русско-шведскую, или, как ее еще называют, Финляндскую войну.
В союзе с Данией Россия выступила против Швеции и Англии с целью установить контроль над Финским и Ботническим заливами и тем самым обезопасить Петербург… Зимой 1808 года войска Александра I вторглись в Финляндию и заняли Гельсингфорс (Хельсинки), Або (Турку), а также овладели о. Готланд и крепостью Свеаборг. Однако после вступления
в войну Англии русские были вынуждены отступить: летом 1809 года
в Финском заливе появилась флотилия под командованием Д. Сомареса (James Saumarez).
Как ни странно, русское командование сочло за лучшее не выводить свой флот из безопасных гаваней. Эта нерешительность высших морских чинов и вызвала настоящую блокаду, в которой оказался Петербург:
редкие торговые корабли, пытавшиеся выйти из залива в Балтийское море, подвергались со стороны британских моряков грабежу:
груз конфисковывался, суда сжигались или пускались ко дну,
а их команды высаживались на пустынный берег. Так продолжалось
до конца июля. Белые ночи помогали англичанам уверенно ориентироваться в незнакомых водах. Однако с наступлением темных осенних ночей патрулирование Финского залива с его коварными мелями и многочисленными островками стало опасным, тем более что русское правительство велело не зажигать маячные огни.
Следует сказать, что к 1809 году на Финском заливе имелось уже достаточно маяков, но самым образцовым из них считался Кокшхерский, расположенный на о. Кокшхер, вблизи эстонского побережья. Изготовленный в том же 1809 году на Александровском чугунном заводе, он был осмотрен лично Александром I и заслужил высочайшее одобрение. После установки на о. Кокшхер маяк перешел под ответственность Ревельской портовой экспедиции, но головная контора, осуществлявшая общий надзор за маяками, находилась в Петербургском Адмиралтействе. Штат на Кокшхере был довольно большой: один маячник и восемь служителей Морского ведомства.
В 1809 году эти «маячные отшельники» оказались, что называется,
на передовой. С одной стороны — крейсирующие вокруг британцы,
с другой — строгий приказ из Адмиралтейства не зажигать маяк и другие опознавательные знаки. Англичан, видимо, сильно раздражало, что такой важный для навигации Кокшхерский маяк, обозначенный на морских картах, только выделяется своим силуэтом на фоне скалистого острова.
А ночью остроконечная башня маяка и вовсе сливалась с черной гладью Финского залива. Словом, ни сигнала, ни огонька…
Именно в такой темный августовский вечер командующий флотилией
Д. Сомарес передал со шлюпкой на маяк необычное письмо, написанное
в форме приказа.
Текст был составлен на русском языке, но со значительными грамматическими ошибками. Вероятно, это послание со слов командора писал кто-то из англичан, владеющих письменным русским. Правда,
не ясно, почему Сомарес назван в письме «Яковом». В биографии, мемуарах и других источниках знаменитый флотоводец именуется «Джеймсом» (James Saumarez). Но это — уже вопрос к историкам британского флота…
Итак, письмо, отправленное с английского судна русским маячникам
на о. Кокшхер: «Вице Адмирал и разных ордеров кавалер Яков Сомарес, главно-Началник над Велико Британское флота над Балтинское море, прикажет, что Кахшхар маяк был сажен [зажжен] в ночию, и за то ета приказание будет доволное, и наградит будут людеи а на сопротив будут наказаны, и маяк розерен, и вы отвезены в полену в Англию. — Августа 30 числа 1809 года».
Контролировать выполнение своего приказа британцы не могли. Вероятно, сильное волнение не позволяло судам долго находиться близ скал Кокшхера. Но маяк так и не был зажжен. Напрасно британцы всматривались в горизонт — маяк не подавал признаков жизни.
Это и был своеобразный ответ русских маячников знаменитому вице-адмиралу: молчание и полная темнота…
«Несмотря на такое строгое приказание, — сообщалось в одном
из документов той эпохи, — упрямый русский смотритель все-таки
не зажигал маяка в ночию, однакож обещанному наказанию не подвергся и не испугался даже английского полена, то есть плена, который ему грозили».
Вот так закончилась своеобразная «дуэль» между кокшхерскими отшельниками и британской флотилией. И это был настоящий подвиг «тружеников моря». Только представьте: меньше десяти человек против английской эскадры. Теперь ничто нам, кажется, не мешает отмечать
30 августа (11 сентября по новому стилю) как День смотрителя маяка…
А что Сомарес? В дальнейшем суровый британский мореход получил
на родине все мыслимые награды, о каких только может мечтать военный. К 1821 году он стал вице-адмиралом Соединенного Королевства, а еще через десять лет был возведен в звание пэра как лорд де Сомарес.
Он также стал кавалером шведского военного ордена Меча, который получил из рук Карла XIII. Ныне статуя Сомареса украшает Национальный морской музей в Лондоне — это высшее признание заслуг перед Британией. Похоронен Д. Сомарес в городской церкви на родном
о. Гернси, что лежит в Ла-Манше, ближе к французскому берегу. На стене храма — мемориальная плита, перечисляющая заслуги великого сына острова. Русская компания упомянута здесь кратко, словно незначительный эпизод из биографии Сомареса.
© А.Ю. Епатко
Перед Вами статья из сборника "Гангут №64"/2011
Ещё больше интересной информации и сами книги у нас в группе https://vk.com/ipkgangut
Друзья, если статья вам понравилась - поддержите нас лайком и/или репостом, напишите комментарий. Наш канал - молодой, нам очень важно ваше мнение и поддержка!