Несколько дней спустя Дегтярев встретил соседку Людмилу Александровну в подъезде. Женщина поинтересовалась у Ипполита Аркадьевича, как обстоят дела со снохой.
— Знаешь, что она придумала, Люда? Она уже детей туда таскает, на это сборище.
— Не поняла? В секту свою, что ли? — уточнила обескураженная женщина.
— Туда, туда. Представляешь, смотрю вечером — собирается. Я говорю, ты куда детей потащила? А она мне: «Это мои дети, куда хочу, туда и тащу»... В общем, я сорвался...
— Как сорвался? Что ты сделал, Аркадич?
— От детей ее оттолкнул. Говорю, мол, только через мой труп ты их поведешь туда. А она ведь тоже не из робкого десятка, да молодая еще, сильная. Отбила их от меня, и ушли они.
— Ну а Артем куда твой смотрит? Или он... Ох, слушай, может, он тоже там завербован? — предположила Людмила, не дожидаясь ответа.
— Бог с тобой! — перекрестился Ипполит. — Он вечером поздно с работы приходит. И в этот день пришел, поговорить с ней хотел — как об стену горох. Он ведь работает один, тянет всю семью. Я просто отменил все частные занятия с учениками. Не могу я их приводить в дом, когда такая обстановка у нас.
— Понятно. Ужас просто! А я с Нинкой поговорила.
— Ну и что?
— Она сказала, что обязательно расскажет участковому про эту нехорошую квартиру. И он разберется. Разберется и примет меры.
— Ну хорошо, что скажет. А мне-то это что дает?
— Аркадич, ты какой-то интересный! Что это ему дает? Да тебе тоже нужно заявление написать участковому. Приди к нему, поговори, расскажи все,
как есть. Про невестку свою расскажи, про суды... Да я уверена, если он начнет копать про эту секту, то обязательно что-нибудь нароет. Это их работа. Вот тогда суд точно встанет на вашу сторону.
— Люда, а ведь ты права, — поразмыслив, ответил на это Ипполит Аркадьевич.
— Конечно, права. Ладно, родненький, я побегу. А ты иди приляг, таблеточку прими. Что-то вид у тебя не ахти.
— Да устал я что-то.
Ипполит Аркадьевич понимал, что судебные тяжбы будут долгими и тяжелыми, особенно — борьба за детей. И, конечно, заручиться поддержкой полиции было бы совсем неплохо. А Лариса за это время может что угодно с детьми сотворить, и мужчина никак бы не смог ей в этом помешать. От нее все что угодно можно было ждать.
***
Войдя в квартиру, Ипполит Аркадьевич застал Ларису в своей комнате. Воспользовавшись отсутствием бывшего мужа и свекра, она рыскала по шкафам.
— Ты что делаешь в моей комнате? — строго спросил Ипполит Аркадьевич.
Лариса обернулась и что-то спрятала за спиной. По-видимому, коробочку, в которой хранились семейные драгоценности Дегтяревых.
— А ну, верни! Это не твое! — велел бывший свекор.
— Вы не понимаете. Они у вас все равно лежат мертвым грузом, а нам они очень нужны для достижения высшей цели, — ответила на требование Лариса.
— Ты понимаешь, что ты говоришь? А ну, положи на место! Как ты вообще посмела взять чужие вещи? — крайне возмутился Ипполит Аркадьевич.
— Посмела, потому что они вам не нужны, а нам они нужны для достижения абсолютного света, абсолютной цели. Когда же вы поймете, что все мы рождаемся для того, чтобы прийти к абсолютному свету. Все на свете — ради него.
— Ты чушь какую-то несешь, дочка. Давай не будем больше драться. Сейчас ты элементарно совершила кражу, а прикрываешься какими-то высокими целями, — Дегтярев попробовал вразумить бывшую сноху.
— Неправда! Это, — женщина достала из-за спины черную деревянную коробочку, — принадлежит моим детям. И я взяла только то, что принадлежит им. Они наследники этого всего.
Ипполит Аркадьевич протянул руку и забрал свою вещь.
— Да, они наследники, — согласился он. — И когда-нибудь мои внуки получат эти украшения, но только не ты, — погрозил пальцем. — Ты к ним не имеешь никакого отношения.
— Отдайте!
— И скажи спасибо, что я полицию не вызвал. И запомни, если у меня в доме еще раз хоть копейка пропадет, я тебя засажу за кражу. Пошла вон!
Дегтярев смотрел в глаза Ларисы и не видел в них ничего. Там была абсолютная пустота, вакуум. Это были глаза совершенного безумца. И такой человек живет с его внуками.