Когда на нашем курсе во время изучения русской литературы 18-начала 20 веков появился этот худой пожилой мужчина в толстых плюсовых очках, с невероятно странно окрашенными в рыжий цвет седыми волосами, седыми усами, одетый в поношенный коричневый пиджачок и такого же цвета брюки, мы не сразу разглядели за этой вполне себе заурядной внешностью великого педагога, умнейшего человека, поэта и учёного. Подвижника в своём деле. Не сразу заметили, какие у него невероятно умные глаза, какой цепкий взгляд... Всё это пришло потом. Мы его услышали, разглядели, поняли и приняли навсегда в своё сердце.
Юрий Викторович Подлипчук читал нам лекции по русской литературе 19 века. Рассказывал так, будто лично знал каждого писателя: Уважал Некрасова за несгибаемую волю и подвижничество, преклонялся перед Достоевским, подшучивал над Толстым и умилялся Чехову. Страстно любил поэзию и писал сам. В каком-то литературном журнале опубликована его поэма "Магеллановы облака". Мы были несерьёзными студентками ( мальчиков на нашем курсе просто не было) и прогуливали лекции и семинары у многих педагогов, но на Подлипчука шли все, потому что это были захватывающие лекции, невероятно интересные семинарские занятия. Были и театральные постановки стихотворений Цветаевой, Есенина, Алексея Толстого и других поэтов, в основном на исторические темы. Он был строгим преподом, не прощал пренебрежения к литературе. "Я не могу научить вас литературе, - говорил он. - Нельзя научить литературе, можно только пробудить любовь к ней, что я и хочу сделать". Однажды я сдавала ему экзамен 3 раза. Знала Гоголя, но не изучила акмеизм, который стоял во втором вопросе билета. Юрий Викторович сказал: "Иди, учи акмеизм, придёшь завтра". А "завтра" я тянула новый билет, на второй вопрос которого отвечала также слабо ( ну не любила я "Грозу" Островского!!!), при этом ответила на первый и сдала акмеизм. Подлипчук ничего мне не поставил и снова отправил домой - читать "Грозу". И потом я снова тянула билет, блестяще ответила на оба вопроса и проанализировала "Грозу". Ю.В. торжественно вывел "хорошо": "А ответь ты с первого раза - было бы "отлично". Это "отлично" он с удовольствием поставил мне на госэкзамене. "Вот мы коллеги с Вами", - сказал и тепло улыбнулся, поблёскивая стёклами очков.
Были у нас по вечерам, в тёмном безлюдном институте, Булгаковские чтения. Сидя на какой-нибудь парте, которая повыше, придвинув к себе конторку, он читал нам единственный, наверное, доступный тогда экземпляр "Мастера и Маргариты" - свой собственный. В прошлом Подлипчук был актёром, учился, кажется во ВГИКе, но литература победила, и он ушёл на филфак. Боже, какое счастье! Останься он актёром, какого препода мы потеряли бы!!! Он читал невероятно артистично. На самом деле он был самой заурядной внешности, плохо выговаривал звук "Ж" ( говорил "мовно", вместо можно и т. д.) Но когда он читал книги, особенно стихи, этот дефект куда-то уходил, мы его не замечали. По темпераменту и тембру голоса он чем-то напоминал любимого нами Леонида Филатова. Однажды Подлипчук рассказал нам, что во время войны его семья оказалась на оккупированной территории, и было ему тогда 14 лет. Когда его город освободили, то театральная труппа какого-то театра, разъезжающая по фронтам, взяла его к себе "в артисты". Он был худой, темноволосый и играл Гитлера. Однажды он его изобразил так похоже, что раненый солдат запустил в него костылём))). Перед представлением бойцам сначала включали фильм "Свинарка и пастух", так что, по словам Ю.В., он посмотрел его с обратной стороны экрана "сто раз", так что возненавидел это кино. Вспоминал об этом со смехом и сарказмом каким-то. Он был скрытным и скромным, не перед каждым курсом раскрывался. И когда однажды он на лекции прочитал нам свои стихи, мы поняли, что нам доверяют. А моя однокурсница на его стихи пародию сочинила. Он был рад безумно, потому что было талантливо сделано.
Пишу уже давно, но о главном не написала. Юрий Викторович ушёл на пенсию после двух инсультов, в здравом уме и трезвой памяти, в должности старшего преподавателя. А между тем это выдающийся учёный, который при жизни так и не увидел своей напечатанной книги.
Юрий Викторович , ещё будучи педагогом Московской Колмогоровской физико-математической школы, где он вёл литературу, начал работу над подстрочным научным переводом "Слова о полку Игореве". Вот как вспоминает об этом Валерий Пахомов, его коллега по Колмогоровской школе: "Он сделал то, что нужно было давно сделать, но никто не сделал. Взяв за основу, по-видимому, наименее всего подвергшийся редактированию текст копии, сделанной с оригинала для Екатерины II, он соединил весь текст обратно и начал новую разбивку. Причем делал это по всем правилам, ища аналоги слов и их употребления в других древних текстах, не допуская явных исторических или биологических нелепостей (таких как, например, «бусые врани» – серые вороны – они идут из перевода в перевод, хотя водятся в Канаде и т.п.)." Он в совершенстве изучил старославянский язык, перечитал массу летописей, и каждое слово в СПИ подтверждал переводами из других источников. Такого до Ю.В. никто не делал, все искали некий смысл в целой фразе, подгоняя непонятные слова под этот общий смысл. Так, например, откуда ни возьмись в труде Д.С. Лихачёва появился Троян - " древнее языческое божество", но то, что следы этого "божества" нигде в русском фольклоре и вообще ни в одном Древнерусском тексте не обнаружены, не смутило Дмитрия Сергеевича . Подтасовка и притягивание за уши достаточно многих толкований незнакомых слов не помешало Лихачёву получить звание академика. У Подлипчука же слово ТРОКЯНЬ, которое прочитали как ТРОЯН вызвало сомнение, и, исследовав множество летописей, он нашёл подтверждение, что так писали слово Тмуторокань (то есть место, куда отправился князь Игорь в поход на половцев. И Троянова тропа - это тропа ТРОКЯНЯ, то есть Тмутороканская ( или как сейчас пишут Тмутараканская) тропа. Остальные буквы как бы прятались под титлом. Ещё множество было новых находок и открытий сделано Ю.В. И когда Юрий Викторович прочёл одному из колмогоровских друзей своё исследование, тот, будучи вхож в издательство, предложил напечататься. И вот уже в редакции , на беду, случился Д.С. Лихачёв и сказал : "Да это же по моей части, надо почитать". Больше эту рукопись никто не видел. Исчез многолетний труд, который Юрий Викторович восстанавливал в течение более 15 лет. Когда я, у него училась, в 1983 году, он как раз его закончил. Но опять всё упёрлось в Лихачёва, ведь именно за перевод "СПИ" он получил академика. В переводе же Юрия Викторовича были выводы, опровергающие многие толкования Дмитрия Сергеевича. " Пока я жив, этого не напечатают", - сказал он. В результате единственный в своём роде научный дословный перевод "СПИ" с комментариями, в которых доказано на основе обширных исследований каждое слово, вышел даже не после смерти Юрия Викторовича и после смерти Лихачева. Кстати, те части, которые явно не расходились с трудами академика, а лишь дополняли новым, Д.С. Лихачёв печатал в журналах под своим именем. Научный перевод "СПИ" издан в 2004 году на деньги жены сына Юрия Викторовича, а также его благодарных студентов - в размере всего 3000 экземпляров. Я горжусь, что лично знала Юрия Викторовича, имела счастье у него учиться. Он так и умер, выйдя на пенсию в должности старшего преподавателя кафедры русской литературы филологического факультета Хабаровского пединститута. Но это великий человек.
P.S: https://7iskusstv.com/2015/Nomer3_4/Pahomov1.php - ссылка на сайт Валерия Пахомова, автора воспоминаний о физико-математической школе-интернате Колмогорова. Пятая глава называется "История со словом о полку Игореве". Подробно от человека, лично участвовавшего в этой истории - ещё несколько строк о "совести русской нации", авторе "Писем о добром и прекрасном" и о его недобрых и не прекрасных поступках. Как-то так...
