Ещё на Потсдамской конференции президент США Гарри Трумэн в разговоре со Сталиным как бы случайно сказанной фразой заявил, что его страна обладает новым оружием «необычайной разрушительной силы». В воспоминаниях Трумэн напишет, что якобы глава СССР тут же предложил использовать его против японцев.
На самом деле Сталин только молча кивнул (о чём вспомнило множество свидетелей). Он просто не стал показывать потенциальному противнику свои эмоции. А американскому послу США в СССР Гарриману Сталин просто скажет, что знает об атомных проектах Германии и Великобритании.
Вскоре после окончания конференции 6 августа 1945 года атомная бомба была сброшена американцами на Хиросиму, через 3 дня был разрушен Нагасаки. Сталин понимал, что это не столько акт устрашения Японии, сколько для Советского Союза. Во всех словах и действиях Трумэна чувствовался непримиримый противник социализма.
Поэтому следовало получить информацию из самых надёжных источников. И выяснить, действительно ли сила взрыва была столь разрушительной, как заявили американцы. Начальник Генштаба Алексей Антонов вызвал руководителя военной разведки генерала Фёдора Кузнецова. Тот тоже не знал подробностей. Требовалось получить информацию «с места события».
В столицу Японии отправили шифрограмму. Двум разведчикам ГРУ, работавшим под прикрытием посольских должностей, предписывалось посетить подвергшиеся американской бомбардировке города, замерить глубину воронки, сделать фотографии и набрать пробы грунта. В дорогу отправились два капитана – Герман Сергеев и Михаил Иванов. Последний являлся в Японии связным с местной резидентурой, включая легендарного Рихарда Зорге.
Американская пропаганда шумела о том, что страна, обладающая атомной бомбой, является всемогущей. Требовалось посмотреть на месте, настолько ли серьёзны результаты применения этого оружия.
Уже через несколько дней после взрыва разведчики оказались в Хиросиме. Была некоторая обеспокоенность, что на место серьёзного взрыва они едут без малейших мер защиты. Но времени уже не было. Они стали первыми иностранцами, посетившими после атомной бомбардировки эти города.
На вокзале их встретил сюрреалистический пейзаж – вывернутые из земли рельсы и шпалы, разбросанные паровозы. И всё это имело красно-оранжевый оттенок железной окалины. Дальше они увидели руины города и пепел, силуэты людей, оставшиеся на зданиях и ступеньках. Во всём были только два оттенка – жёлтый и серый.
Никакой воронки от взрыва не было. Это свидетельствовало о том, что американцы действительно использовали бомбу нового типа. Разведчики собирали пробы грунта и камней в эпицентре, понятия не имея о радиации. Взяли несколько останков.
Через три дня радиоактивный чемодан Иванов повёз в Москву. Его он дополнил отчётами и переводами местной прессы о произошедшем. Михаила выслушали Сталин и Берия. Даже всемогущий комиссар госбезопасности не поверил этому докладу и обозвал Иванова «паникёром».
Иосиф Виссарионович не был столь категоричен в суждениях и распорядился ускорить развитие советского ядерного проекта. Во главе организационных работ он поставил Берию. Вновь созданным Первым главным управлением для руководства атомным проектом при СНК назначили руководить Бориса Ванникова.
Вскоре после опасной командировки Германа Сергеева не стало. За жизнь Михаила Ивановича Иванова долго боролись врачи и победили. Он выкарабкался за счёт множества переливаний крови в больнице.
Награды за свою «командировку» разведчики не получили. Выжившему Иванову предоставили после лечения 2 недели отпуска, а потом отправили в Турцию резидентом советской разведки под прикрытием должности сотрудника посольства.
Он прожил долгую жизнь, до 101 года. 30 лет из неё под грифом «совершенно секретно».
Дорогие друзья, спасибо за ваши лайки и комментарии, они очень важны! Читайте другие интересные статьи на нашем канале.
