Когда Саню выписали из больницы и они с батей приехали домой, мать сухо сказала:
- Уехала она.
А Саня и без материных слов понял, что Ирка уехала. Стоял на пороге их комнаты и знал, как опустела она без Ирины…
Батя с матерью переглядывались: Саня ходил по дому, почти ни на что не натыкаясь, не спеша, но как-то уверенно, вовсе – не на ощупь. А однажды мать не сдержалась, заплакала: Саня подошёл к холодильнику, достал бутылёк с молоком. Взял из шкафа чашку, налил молока… С наслаждением сделал несколько глотков, а потом решил, что бутыль надо вернуть в холодильник. Опустил чашку с недопитым молоком – получилось, на самый край стола… Чашка не удержалась, упала и разбилась. Саня удивлённо опустил глаза на пол, – туда, откуда раздался звон разбитой чашки… Склонился, – собрать осколки. Понятно, изрезал кровь пальцы и ладонь. После этого молча пролежал в своей комнате до самого вечера. И ужинать не вышел. Батя несколько раз осторожно приоткрывал дверь, прислушивался к нечастым, но таким горьким, безысходным Саниным вздохам, жалко моргал глазами. Тайком оглядывался на мать, быстро и незаметно смахивал слезу…
А Саня вдруг понял, что ему больше не хочется видеть во сне Ирину. Наверное, разбившаяся чашка безжалостно убедила его: он и правда ничего не видит… И эта беспроглядная темнота в его глазах – навсегда. Романтиком Саня Хуторной никогда не был, да и в маленьком посёлке с терриконами жизнь всегда воспринималась такой, как есть: грубоватой, прямолинейной, без прикрас. А зачем Ирине, зеленоглазой, красивой, нежной и сильной, жить с ним, слепым…
Увидеть Ирку во сне – это желание, которое он непременно загадывал, когда ложился спать. Молитв Саня особо не знал, просто совсем по-мальчишески просил Бога: пусть она приснится мне… Хоть один раз. Но так ни разу и не увидел Ирку во сне. Снилась ему шахта, новая третья лава, искрящийся комбайновый кабель, – как в тот день, когда ему непреодолимо хотелось увидеть солнце… Над светлой Луганкой кружились ласточки, – низко, почти касаясь тонкими изогнутыми крылышками воды, снилось, – даже дух захватывало от счастья! – как они с пацанами взлетали над речкой на тарзанке… И часто снилась Полинка: она плакала, – должно быть, из-за двойки по геометрии… А Ирка – словно её никогда и не было… Не только во сне, просто – не было.
По двору и по огороду Саня тоже ходил уверенно, даже бережно: знал, где батя уже вскопал под материну капусту и огурцы. Однажды спустился к Луганке. Сел на землю у самой воды, гладил ладонью прибрежный спорыш. А потом нашёл гладкий камешек, прислушался к всплескам, улыбнулся: глаза не видели, а рука сама вспомнила, как в детстве он лучше всех умел бросать камешки так, чтобы они долго-долго попрыгивали на воде. Саня пошарил ладонью вокруг, отыскал ещё несколько камешков, бросал их в речку, радовался, как пацан.
Сверху послышались шаги: кто-то спускался на берег. Саня на секунду забыл про темноту в глазах, по привычке оглянулся, – будто мог увидеть, кто это идет к Луганке.
- Денёк-то какой, да, Сань?.. Солнце так и льётся! – Димка Торопов осёкся, а Саня виновато улыбнулся, – словно ему было стыдно за беспросветную темень в глазах…
Димка заторопился, стал рассказывать, как на втором устанавливали арматуру и опалубки, а проходчики ремонтировали крепь ствола… а ещё – ты ж, Сань, помнишь, – на первом начали замену звеньев рельсовых путей…
Саня слушал, кивал головой… и чувствовал, как к горлу подкатывает горький ком обиды. Как хотелось шахтных звуков, света шахтёрских ламп, неповторимого запаха разбиваемых угольных пластов – острого и одновременно пресного… Эта пресная острота слышится даже сквозь привычно-грубоватый запах солярки. Хотелось шахтного сумрака,– чтобы знать: там, наверху, светит солнце…
Саня пошарил в кармане ветровки: что и надо!.. Покупали Ирке перчатки, сдача так и осталась.
- Дим, к Ветлугиным смотайся… Тут хватит.
Димка захлопал глазами: Санька Хуторной пил лишь на День шахтёра. Сейчас Саня, чувствуя, что Димка продолжает сидеть рядом, свёл брови… От его сдержанного – ну?!.. – Димка вскочил:
- Я мигом, Сань!
И правда, – вернулся быстро. Довольный, улыбался:
- Завернул по пути к тёще. Поздороваться хотел… ну, там –все дела… А её, как назло, дома не было. Ну, хоть редиски надёргал в её теплице. И хлеб вот.
- Значит, широко гуляем? Дотемна? – усмехнулся Хуторной. – Тебе всё равно нельзя домой возвращаться раньше темноты, – чтобы с тёщей-то не поздороваться… Стаканы-то взял? Наливай.
…Полина возвращалась из детского сада. Мимо калитки Хуторных всегда старалась пробежать незаметно. Кивнула Саниной матери, а Антонина Петровна задержала её:
- Не видела Саню?.. Не встречала? Пропал куда-то… И Петро Егорович на смене. Где Саню искать, – не представляю… Вечереет уже.
Полина пошла по тропинке к Луганке. На берегу остановилась: вот они, Саня с Димкой Тороповым… Сидят в обнимку, пустая бутылка из-под самогонки валяется тут же. Саня с Димкой распевали:
- Что ты знаешь о солнце, если в шахте ты не был…
Саня мотал головой:
- Нет, Димка, здесь не так надо…Здесь – вот так… – Саня вдруг сбился с известной с детства мелодии, просто проговорил, – негромко и отрывисто, в горькой безнадёге:
- Что ты знаешь… о солнце… если в шахте ты не был…
-Сань, Сань!.. – Димка на минуту трезвел от неизбывной Саниной тоски… и, чтоб хоть как-то заглушить её, подталкивал Саню: – Как там дальше: тоолько тот любит солнце… и высоокое небо… кто поднялся с зарёй на-гора!..
Саня дёрнул Димку за руку:
- А ну!.. Заткнись.
Прислушался: кто-то остановился рядом. Санька недоверчиво усмехнулся:
- Полинка!.. Ты, одноклассница? Какими судьбами?.. А у нас… Бутылка у нас пустая! А так бы – с нами! За солнце!.. Ты как нас нашла?
- С трудом. Ты и правда полагаешь, что вы с Тороповым аж в другую галактику улетели… Где ж вас найти. Мать с ног сбилась. – Встряхнула Саню за ворот: – А ну, вставай! – Кивнула Димке: – А ты чего расселся? Помоги мне!
Притихший Саня послушно держал Полинкину руку, – никогда не думал, что ладошка у Полины такая сильная…
На крыльце Полина остановила Димку:
- На ботинки свои посмотри, – куда прёшься! Иди отсюда, я сама!
Димка ухмыльнулся:
- Ну-ну… Сама, конечно.
Матери не было. Полина провела Саню в спальню, уложила в постель. Саня попытался привлечь её к себе:
- Не уходи, Поль! Не уйдёшь?
Зашарил ладонью по её груди. Полина сняла Санину руку:
- Долго думал?
Стащила Санькины ботинки, брюки. Прикрыла одеялом:
- Спи, поздно уже.
Саня нашёл её руку:
- А ты придёшь… завтра? Ты приходи на берег, Поль. Помнишь, как мы… на выпускном? – Приподнялся: – Ты плачешь, Полинка?.. Придешь?
В комнату заглянула Антонина Васильевна. Полина вышла:
-На берегу были, с Тороповым. Самогонку пили.
Мать горестно покачала головой…
На следующий вечер Полина не удержалась, зашла к Хуторным. Саня курил, облокотившись о яблоню у колодца. Усмехнулся:
- Поль?.. А я тебя по шагам узнал! – Отбросил сигарету, шагнул к Полине: – Пойдём… ко мне?
Полина поняла…
- Сань, ты снова пил?
- Нну, так… Серёга с Гришкой заходили… Там осталось, – хочешь?.. За нашу… за нашу с тобой школьную… любовь.
Говорят, – слепые всегда смотрят мимо… А Саня смотрел прямо в Полинкины глаза, но всё равно не видел её. Полина пошла к калитке. И чувствовала невидящие Санины глаза. Он горько сказал ей вслед:
- Уходишь… одноклассница… А то – посидели бы… Помнишь…
Полина не выдержала, вернулась к нему. Он виновато и грустно улыбался. Полина прижалась к нему, чуть слышно выдохнула:
- Всё… помню…
- Ну… пойдём?
- Сааня!.. Как же мне идти с тобой! Я люблю тебя!.. Люблю тебя, – одного, единственного! Навсегда люблю! Лучше – никак… Чем вот так… чтобы со мной ты её вспоминал. Ты же будешь думать, что это она… рядом. Как в больнице.
- В больнице, Поль… Я сразу знал, что это – ты. Просто хотел, чтобы это была она…Заставлял себя верить, что это она приходит…
- И сейчас будешь хотеть, чтобы это была она.
Саня не ответил.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 15 Часть 16
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Часть 21
Навигация по каналу «Полевые цветы»