Средневековое представление об Аде, хорошо показывает поэма «Божественная комедия», Данте Алигьери. (1265-1321). ИЛЛЮСТРАЦИИ ГЮСТАВА ДОРЕ (1832-1883). Повествование ведется от автора, а его проводником (экскурсоводом, Учителем) в потустороннем мире выступает поэт Вергилий, современник древнеримского императора Августа.
Комментировать здесь что-либо бесполезно. Ужасно страшно.
Автор попадает в загробный мир вполне в зрелом возрасте и что меня удивило практически без грехов. Наверное так бывает.
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
ОСТАВЬ НАДЕЖДУ, ВСЯК СЮДА ВХОДЯ
«Здесь нужно, чтоб душа была тверда;
Здесь страх не должен подавать совета.
Я обещал, что мы придем туда,
Где ты увидишь, как томятся тени,
Свет разума утратив навсегда».
«Мой сын, — сказал учитель величавый,
Все те, кто умер, бога прогневив,
Спешат сюда, все страны и державы;
Круг второй. Сладострастники.
И я узнал, что это круг мучений
Для тех, кого земная плоть звала,
Кто предал разум власти вожделений.
Чуть мы прочли о том, как он лобзаньем
Прильнул к улыбке дорогого рта,
Тот, с кем навек я скована терзаньем,
Круг третий. Чревоугодники.
Прозвали Чакко граждане меня.
За то, что я обжорству предавался,
Я истлеваю, под дождем стеня.
Круг четвертый. Скупцы и расточители.
Кто недостойно тратил и копил,
Лишен блаженств и занят этой бучей;
Ее и без меня ты оценил.
Круг шестой. Еретики.
Подобные с подобными легли,
И зной в гробах где злей, где меньше страшен».
Потом он вправо взял, и мы пошли
Меж полем мук и выступами башен.
Круг седьмой. Насильники над ближним.
Их толпы вдоль реки снуют облавой,
Стреляя в тех, кто, по своим грехам,
Всплывет не в меру из волны кровавой».
Мы были люди, а теперь растенья.
И к душам гадов было бы грешно
Выказывать так мало сожаленья».
Насильники над божеством.
Так опускалась вьюга огневая;
И прах пылал, как под огнивом трут,
Мучения казнимых удвояя.
Насильники над естеством (содомиты).
И он: «Мой сын, кто из казнимых с нами
Помедлит миг, потом лежит сто лет,
Не шевелясь, бичуемый огнями.
Круг восьмой. Льстецы
И он, себя темяша по башке:
«Сюда попал я из-за льстивой речи,
Которую носил на языке».
Святокупцы.
«Кто б ни был ты, поверженный во тьму
Вниз головой и вкопанный, как свая,
Ответь, коль можешь», — молвил я ему.
Мздоимцы.
Но понапрасну: крыльям трудно было
Поспеть за страхом; тот ко дну пошел,
И, вскинув грудь, бес кверху взмыл уныло.
Лицемер
«Тот, на кого ты смотришь, здесь пронзенный,
Когда-то речи фарисеям вел,
Что может всех спасти один казненный.
Воры.
Скрутив им руки за спиной, бока
Хвостом и головой пронзали змеи,
Чтоб спереди связать концы клубка.
Зачинщики раздора
И срезанную голову держало
За космы, как фонарь, и голова
Взирала к нам и скорбно восклицала.
Поддельщики людей, денег и слов
Он молвил: «Это Мирры безрассудной
Старинный дух, той, что плотских утех
С родным отцом искала в страсти блудной,
Круг девятый. — Обманувшие доверившихся — Предатели родины и единомышленников
Как вдруг услышал крик: «Шагай с оглядкой!
Ведь ты почти что на головы нам,
Злосчастным братьям, наступаешь пяткой!»
Как хлеб грызет голодный, стервенея,
Так верхний зубы нижнему вонзал
Туда, где мозг смыкаются и шея.
Круг девятый — Предатели родины и единомышленников (окончание) —
«Отец, ешь нас, нам это легче будет;
Ты дал нам эти жалкие тела, —
Возьми их сам; так справедливость судит».
Круг девятый. Предатели благодетелей — Люцифер .
Одни лежат; другие вмерзли стоя,
Кто вверх, кто книзу головой застыв;
А кто — дугой, лицо ступнями кроя.
Центр вселенной.
Мой вождь и я на этот путь незримый
Ступили, чтоб вернуться в ясный свет,
И двигались все вверх, неутомимы,
Он — впереди, а я ему вослед,
Пока моих очей не озарила
Краса небес в зияющий просвет;
И здесь мы вышли вновь узреть светила.
Выход из Ада к подножию горы Чистилища
И я второе царство воспою,
Где души обретают очищенье
И к вечному восходят бытию.
Далее Чистилище и Рай.
