Длинноногая Юлька Соколова испуганной козой, застигнутой на грядке, выпрыгнула из-за стола, метнулась к двери. И попала прямо в распахнутые Данькины руки. Евдокимов даже приподнял её на секунду. Потом опустил девчонку на пол, вздохнул:
- Рассказывай, Юлька.
Юлька молчала, упрямо смотрела в окно.
- Сухие колючки – ты, значит? – спросил я.
Юлька как-то беспомощно взглянула на нас с Данькой, и вдруг расплакалась. Сквозь всхлипы мы с трудом разбирали отрывистые, сбивчивые слова:
- Она… с папой… с отцом! Чтобы он от нас ушёл… чтобы к ней. Маму бросил… и меня…
Я легонько встряхнул девчонку за плечи:
- Юлька! Ты откуда знаешь, – ну, про отца?
Юлька заикалась от слёз:
- Знаю! Мне Олеся Мироновна всё рассказала! Что отец … к ней уйдёт, нас с мамой бросит. И мама ночью плакала, – я слышала…
Императрица плакала?.. Мы с Данькой переглянулись: разве могут эти два слова – императрица и… плакала – стоять рядом? Разве может императрица плакать – из-за Соколова!.. Которым она безоговорочно повелевала!
Я повторил:
- Сухой чертополох ты в 1-А приносила?
- Я два раза только! А всегда – она сама приносила!
- Кто – она?
- Олеся Мироновна!
Мы с Данькой спросили одновременно:
- Зачем?
-Говорила, – выживем её из нашей школы, пусть уходит. Пузырёк чёрной туши дала мне, – чтобы я на прописи вылила. Чтобы Александре Павловне досталось… и чтобы она ушла.
- А журнал?
Юлька покачала головой:
- Журнал я не брала!
Я поёжился: словно мне за спину, между лопаток, кто-то сыпанул горсть сухих колючек чертополоха… Понял, в чём дело, когда оглянулся: в двери 1-А стояла императрица. Негромко сказала нам:
- Она не брала журнал. – Кивнула дочери: – Иди в класс. У вас алгебра.
Екатерина Алексеевна подошла к учительскому столу, аккуратно собрала тетради по математике. Мы с Евдокимовым неловко топтались на месте, не знали, – то ли нам тоже надо уйти, то ли готовиться к разговору с императрицей… А она лишь усмехнулась:
- Не всё в жизни совпадает… со школьными звонками.
Нам с Данькой очень хотелось увидеть Олесю Мироновну: интересно же, – она и сейчас будет утверждать, что это мы приносили в 1-А сухой чертополох?.. Но сегодня Олеся Мироновна была прямо неуловимой. И только после седьмого урока мы увидели её в 1-А. Она ожесточённо мыла полы, яростно гремела стульями… Делала вид, что не замечает Екатерину Алексеевну. Императрица сидела за учительским столом, наблюдала, как швыряет стулья и орудует шваброй Олеся Мироновна.
- Сухие колючки – это, конечно, мощно. А стулья зачем же ломать? – поинтересовалась императрица.
Олеся Мироновна сделала вид, что не расслышала… Екатерина Алексеевна поднялась, отобрала у технички стул, вздохнула:
- Дура.
Олеся Мироновна взбеленилась:
-Я у тебя всю жизнь – дура! Ну, конечно!!! Ты ж у нас – царица! Ты ж у нас – круглая отличница!.. Ты в педагогический поступила… А я – с тряпкой, сразу после выпускного… и до сих пор вот!
- Уроки тебе кто мешал учить? Ну, чтобы не с тряпкой-то… А ты читать только к третьему классу научилась. Зато уже с первого класса мечтала богатого жениха найти.
- Да, мечтала! Тебе легко смеяться! Тебе само в руки легло! Такой мужик! Да разве ты ценишь! Мужика в холопа превратила, – все видят! Поэтому он от тебя – к девчонке.
- Не к тебе же, – резонно охладила императрица Олесю Мироновну.
- Не ко мне!.. А мог бы – ко мне!
- Ну-ну… То-то ты глаз с него не сводишь, – с тех пор, как мы с ним в посёлок приехали после института.
- Ты не знаешь, сколько мы с ним говорили, – обо всём!
Императрица не сдержала улыбку: должно быть, представила, о чём её историк и философ Соколов говорил с Олесей Мироновной…
- Зря усмехаешься, Катька! Он сам говорил, что наши разговоры с ним – прямо глоток воздуха для него! А дура – ты, а не я! Ещё немного, и осталась бы ты обычной брошенкой, – с доченькой своей, царевной-несмеяной. А мы бы с Толиком уехали.
С Толиком!.. – императрицу передёрнуло от такой милой и простой теплоты Олеси Мироновны: сказала бы ещё – с Толяном… Соколов терпеть не мог, когда его Толиком называли. Даже когда – ещё на первом курсе – они познакомились, он представился не Толиком, а Анатолием.
- А мы бы с Толиком уехали! – настойчиво повторила Олеся Мироновна. – Я же видела: он готов от тебя уйти! Ты же ему шагу не давала ступить!
- Ну, и чего ж не уехали-то? – полюбопытствовала Екатерина Алексеевна.
- А ты не знаешь! Откуда она взялась, Сашка эта! Он же влюбился в неё до затрёпанных чертей. А ты, дура, только теперь рассмотрела его! А я сразу увидела, какой он. И я не собиралась отдавать его Сашке. Я к Ульяне ездила, в Перевальный. Она и подсказала – про сухой чертополох. Чтобы ушла Сашка из школы, чтобы он не смотрел на неё… и забыл.
Императрица снова усмехнулась:
- Будто он твой, – не собиралась отдавать… А чтобы она ушла, – не одна ты хотела.
Олеся Мироновна изумлённо умолкла на полуслове. Императрица объяснила:
-Ты – колючки… Я – журнал. К букетам из чертополоха добавить ей хотела испорченный журнал… Надеялась, – не выдержит она обиды… Совсем же девчонка.
Олеся Мироновна хлопала глазами. А императрица напомнила:
- На твоей совести ещё Юлька моя. Это ж ты научила её, – прописи чёрной тушью залить?..
… С наступлением тёплых дней Александра Павловна перед первым уроком выводила своих малышей в школьный двор – на утреннюю зарядку. И сама переодевалась в спортивный костюм. Мы, по-мальчишески стесняясь, украдкой любовались, какая она красивая… Однажды после зарядки к ней подошёл Соколов. Александра Павловна кивнула Тимке:
- Тимофей! Командуй – строиться, и – в класс!
В школьном дворе ещё звучала весёлая музыка, мы помогали Тимке строить класс и не расслышали, что сказал Александре Павловне Соколов. Поняли только её слова… Она перебила Соколова. Казалось, в её словах звучит мольба:
- Анатолий Михайлович! Не надо – про любовь. Вы позвольте мне… Разрешите, – до конца четверти поработать. Я не могу их сейчас бросить. Пусть они хотя бы первый класс со мной окончат.
Соколов ладонью сжал лоб, потом медленно провёл по глазам:
- Саша! Простите меня.
Она чуть склонила голову, торопливо поднялась по ступенькам крыльца, – до звонка на первый урок оставалась пара минут…
В один из весенних выходных мы собрались в школьном дворе – посадить молодые тополя. Со степи налетел ветер, донёс прохладу криниц из балок. Соколов подошёл к Екатерине Алексеевне, набросил ей на плечи свой пиджак. От неожиданности императрица растерянно оглянулась, но пиджак не сбросила. Застегнула верхнюю пуговицу на рубашке Соколова:
- А ты?.. Ветер поднялся, – не холодно?
Соколов заносчиво улыбнулся:
- А я в Мурманске служил, – ты забыла?
Первоклассники с Александрой Павловной тоже сажали тополя. Императрица кивнула нам с Данькой:
- Помогите им. Ямки поглубже надо копать, чтобы деревца лучше принялись.
Я взял лопату, стал углублять ямки. Данька забрал ведро у Александры Павловны, смотался за водой к колодцу Еремеевых. Александра Павловна отбросила со лба светлую прядь, придержала ствол хрупкого тополька:
-Интересно, – какими они станут через десять лет?
В каком-то неясном предчувствии мы с Данькой переглянулись. Я постарался придать голосу уверенность:
- Почему – через десять? Тополя быстро растут. И уже будущей весной увидите, как они поднялись!
Саша улыбнулась, а глаза её затуманила грусть:
- Будущей весной не увижу. Я буду работать в другой школе. – Она совсем незаметно смахнула слезинки: – Но я обязательно приеду через десять лет, – на их выпускной…
В одиннадцатом классе мы так и сверяли часы со школьными звонками. И ждали перемен, втайне надеясь, – вдруг Александра Павловна вернулась к своим второклассникам. Они тоже ждали её, – на переменках стояли у школьного забора, смотрели на улицу. Мы с Данькой переглядывались: вспоминали, как они так же стояли у калитки, махали ей ладошками, когда она уезжала с Игорем Олеговичем…
Александра Павловна научила нас ценить наших девчонок. Мы вдруг увидели, что они очень похожи на неё…
… Мы с Евдокимовым служим в горноспасательной части. И по-прежнему в нашей жизни происходит много одинакового. Моя Маринка и его Вероника в один год родили нам сыновей. А когда у Евдокимовых родилась девчонка, Данька серьёзно сказал мне:
- Тёмка, вы с Маринкой догоняйте нас. У мальчишки должна быть сестра, – чтобы было, кого защищать, чтобы мужиком рос.
И у нас с Маринкой родилась дочка.
Как и положено, годы пролетели незаметно… Мы с Данькой вспомнили, что сегодня в нашей поселковой школе – выпускной. Переглянулись, без слов понимая друг друга: сегодня тот самый выпускной, о котором десять лет назад говорила Александра Павловна…
В школьном дворе мы, как пацаны, замирали в ожидании… Узнавали и не узнавали в выпускниках тех малышей из Сашиного 1-А. А по тополиной аллее к нам шла светловолосая сероглазая женщина, так похожая на девчонку, в которую мы с Данькой были влюблены… Рядом с Александрой Павловной шёл красивый и рослый офицер флота. Он вёл за руки двоих совершенно одинаковых мальчишек. Пацанам было лет по семь. Александра Павловна улыбнулась:
- Знакомьтесь, ребята. Наши с Алексеем сыновья, – Даня и Тёма. Я очень хочу, чтобы они выросли такими, как вы.
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Навигация по каналу «Полевые цветы»