"Свой среди чужих - чужой среди своих". Именно так воспринимал своё положение Александр Герцен.
"Человек мира", целью жизни которого была свобода россиян, отчётливо видел: просвещать соотечественников из безопасного далека - дело неблагодарное. Уже потому, что есть опасность потерять связь с реальностью: тот, кто не был на родине несколько лет, неизбежно "отстанет от жизни".
А вот если дать слово самим соотечественникам... Если предоставить им трибуну? Пусть печатают всё то, что не могут напечатать на родине!
И делом жизни для Герцена и Огарёва стала основанная ими в Лондоне "Вольная русская типография". Журнал "Полярная звезда", еженедельная газета "Колокол" стали рупором и трибуной русских демократических сил.
Оформление обложки - дань уважения декабристам, и заявление о своём решении продолжить их дело. С самого начала планировалось установить связь с Россией - и печатать всё то, что не может быть напечатано дома.
Но первые номера всё же были чисто "эмигрантскими". Лишь через два года получили материалы с родины - "потаённые стихи" Пушкина, Лермонтова, Рылеева, Полежаева...
Даже "Демон" Лермонтова, даже полный текст "Горя от ума" были впервые напечатаны в Лондоне!
Современную же литературу печатали с осторожностью, нередко - анонимно: боялись повредить товарищам, живущим в России. Ведь альманах читали прежде всего - в Зимнем дворце. Каждый номер изучал государь.
После 1855 года Герцен получил воспоминания декабристов - все оставшиеся в живых рыцари свободы считали честью печататься в "Полярной звезде" или в "Колоколе".
Здесь же увидели свет и "Записки Екатерины Второй", и "Записки княгини Дашковой".
Многое из материалов было почти невозможно проверить - и каждый раз приходилось делать оговорку, что перед нами, возможно, легенда - но какая характерная легенда! Так увидели свет рассказы о "подменённом царе Павле", "об убиении царевича Алексея".
И в каждом номере - стихи Огарёва.
В святой тиши воспоминаний
Храню я бережно года
Горячих первых упований,
Начальной жажды дел и знаний,
Попыток первого труда.
Мы были отроки. В то время
Шло стройной поступью бойцов —
Могучих деятелей племя
И сеяло благое семя
На почву юную умов.
Везде шепталися. Тетради
Ходили в списках по рукам;
Мы, дети, с робостью во взгляде,
Звучащий стих свободы ради,
Таясь, твердили по ночам.
Бунт, вспыхнув, замер. Казнь проснулась.
Вот пять повешенных людей...
В нас молча сердце содрогнулось,
Но мысль живая встрепенулась,
И путь означен жизни всей.
***
Россия тягостно молчала,
Как изумленное дитя,
Когда, неистово гнетя,
Одна рука ее сжимала...
В годину мрака и печали,
Как люди русские молчали,
Глас вопиющего в пустыне
Один раздался на чужбине;
Звучал на почве не родной -
Не ради прихоти пустой,
Не потому, что из боязни
Он укрывался бы от казни;
А потому, что здесь язык
К свободомыслию привык -
И не касалися оковы
До человеческого слова.
Привета с родины далекой
Дождался голос одинокой,
Теперь юней, сильнее он...
Звучит, раскачиваясь, звон,
И он гудеть не перестанет,
Пока - спугнув ночные сны -
Из колыбельной тишины
Россия бодро не воспрянет
И крепко на ноги не станет,
И, непорывисто смела,
Начнет торжественно и стройно,
С сознаньем доблести спокойной,
Звонить во все колокола.
Так удалось познакомить русского читателя с теми пластами родной литературы и родной истории, о которых если и подозревали - то смутно. И очень многое спасти от забвения.
В каждом номере были и теоретические статьи. Что же Герцен готов был посоветовать России, снова оказавшейся перед историческим выбором?
Он полагал, что Европа будет идти к качественно новой жизни, к новому строю, долго и трудно. Придёт - наработанная веками великая культура непременно даст всходы но, к сожалению, у Европы нет иммунитета против болезни капитализма.
А у России - есть. Есть общинная психология, свойственная огромному большинству - крестьянству, есть сострадание к людям, менее удачливым, есть навыки самоуправления на местах.
И православие может стать союзником - ведь оно, в отличие от протестантизма, не насаждает культа предпринимательства и индивидуального успеха.
Но главное - наша жажда справедливости, как национальная черта. Не считают у нас награбленное "священным -неприкосновенным", неправедное богатство - презирают. И при первой же возможности заставят эти деньги служить народу.
Мы можем вообще миновать стадию капитализма!
И опять - таки ставку надо делать на детей. «Опыт бесед с молодыми людьми» и "Разговоры с детьми"- о природе и обществе с материалистических позиций. Через столетие по образу и подобию герценовских книг будут писать школьные учебники обществознания.
А жизнь шла своим чередом. Настоящую бурю в стакане воды вызвал растянувшийся на несколько лет развод Огарёва с женой. И не потому, что разводы, мягко говоря, не приветствовались, а потому, что жена, Наталья Алексеевна, ушла к Герцену. Воспитывала его детей, родили своих... Лишь через десять лет ей удалось получить фамилию нового мужа. Но при этом Герцен и Огарёв (ах, какой скандал!) - остались друзьями.
Для новых людей брак не был таинством. Просто гражданская сделка, которую по желанию сторон можно и расторгнуть. Но на их чувстве ответственности по отношению к детям это не сказывалось никак.
***
К концу жизни Герцена, к концу 60-х лет, отношение к нему на родине было сложным - сбылось его собственное предсказание о том, что эмигрант из своего далека перестаёт видеть и понимать происходящее дома. Теперь консерваторы считали его слишком радикальным, а радикалы - слишком консервативным.
Но и те, и другие, и люди, далёкие от политики, и современники, и потомки согласны в одном: его "Былое и думы" - вершина автобиографической прозы, лучший не только в России но, пожалуй, и в мире роман о времени, о людях, о себе.
Но прежде всего - о времени, в котором выпало жить.
(Первые три части статьи здесь: