Иван Сергиев, юноша из глухой архангельской деревушки, был одним из самых прилежных студентов Петербургской духовной академии, и с самого начала ставил себе высокие цели. Он мечтал стать миссионером. Это была золотая эпоха русской миссии, когда миссионеры служили на Аляске, далеко на Востоке, в Сибири. И ему хотелось чего-то подобного, - отправиться туда, куда ещё не ступала нога миссионера.
Но потом он понял, что не нужно никуда ехать – ведь и в России простой народ нуждается в христианском просвещении не меньше, чем в Америке. И это предопределило его желание стать приходским священником – ведь белое священство ближе к прихожанам, ближе, к народу и имеет куда больше возможностей для такого служения, чем монашествующие.
В 1855 году Иван Сергиев женился на дочери священника Елизавете Несвицкой, принял сан и стал одним из клириков Андреевского собора города Кронштадта. Этот храм не сохранился до наших дней – на его месте сегодня стоит мемориальный камень.
Кронштадт тогда был городом с сомнительной репутацией – туда отправляли бродяг и прочие "отбросы общества" из Петербурга, чтобы они не портили облик столицы.
Среди белого духовенства Кронштадта отец Иоанн сразу же стал белой вороной. Он обходил городские трущобы, приносил продукты и лекарства голодным женщинам и детям, в свою квартиру на улице Посадской пускал всех без разбору. И каждому, кто просил, он давал деньги.
По Андреевской улице отец Иоанн ходил каждый день – на службу в собор и обратно. Здесь идти-то всего чуть больше двухсот метров. Но, как говорили, батюшка мог выйти из храма миллионером, а домой прийти бедняком. Ведь любые деньги, которые оказывались у него в руках, - и щедрые пожертвования прихожан, и даже собственное жалование - он сразу же раздавал нищим. Они это знали и каждый раз осаждали батюшку по дороге домой. В конце концов, церковное начальство распорядилось всю зарплату отца Иоанна отдавать его жене.
Самому батюшке его щедрость давалась нелегко. Он вырос в крайней бедности, и раздать все, не отложив ни копейки на черный день, для него каждый раз означало маленькую победу над собой. В скупости он порой каялся в своем дневнике и наставлял сам себя, что не нужно обращать внимания на то, кто из гостей сколько ест за столом. Дневник отца Иоанна вообще станет уникальным документом эпохи – зеркалом души святого, хроникой его духовного восхождения. Всю свою внутреннюю жизнь, с греховными мыслями, вдохновенными молитвами и сокровенными рассуждениями, он доверил бумаге.
Его дневник – настолько интимный, настолько откровенный, насколько это возможно. Он не просто рассказывал о каких-то событиях своей жизни, в том числе неприятных - о каких-то своих ошибках, слабостях. Он указывал свои самые глубоко скрытые немощи, страсти, которые он видел в себе, и зачастую расписывался в своей беспомощности. Но он умел и каяться. Возможно, это и было главной причиной, заставлявшей десятки тысяч человек приходить к нему на исповедь. Он умел каяться, и поэтому мог понять кающегося человека.
Здесь же, в дневнике, отец Иоанн записывал, как церковное начальство критиковало его, а другие батюшки высмеивали. Ведь он в своем стремлении соединиться с Христом старался служить Литургию каждый день, но никто не одобрял такого чрезмерного усердия молодого священника. Настоятель собора периодически прятал от него антиминс, чтобы в пустом храме новоприбывший священник не начал служить.
Продолжение следует
Из документального фильма "День Ангела. Праведный Иоанн Кронштадтский":
