— Твой ребенок прощать не умеет!
Подозреваю, такое обвинение, особенно если его предъявляет сторона-агрессор, слушать и слышать более, чем забавно. Особенно когда обвинители уверены — надо лишь сказать «ну да ладно, прости, чего ты?», и все грехи, все действия, вся боль, вся обида должна немедленно списаться. И напоминать об этом — ни-ни, нельзя. «Прости» же сказано. Волшебное, знаете ли, слово.
Мне тут историю подогнали, в личке, и история сама по себе интересная, но я вам ее тезисно расскажу.
Жили были дети-родственники, дети родных сестер. И любви между этими детьми мало что не было, скорее, не любовь была (такое бывает). Учились в одной школе, в разных классах, правда. При этом один из детей решил, что он может булить другого. Ну и хорошенько поработал в этом направлении.
Когда выяснилось, что именно родной племянник был организатором школьной травли и идейным вдохновителем, разборки перешли на «семейный уровень», и юного «гения» то ли принудили, то ли вынудили извиниться.
Решили, что все ок, тема закрыта.
А оказалось, совсем нет. Ребенок, бывший жертвой буллинга, наотрез отказывается с инициатором его общаться, и на каком-то семейном торжестве отказался в одном помещении с ним находиться.
Разумеется, родители инициатора на дыбки встали — мол, этот нехороший родственный деть просто бессовестный, перед ним извинились, надо все забыть, а он просто «прощать не умеет». И повели наступление по всем фронтам насчет дурного воспитания, включая напоминания — злопамятным тяжко жить будет, надо простить и забыть, а он все гоняет и гоняет.
И вот прочитал я и задумался — а надо ли, на самом деле, учить детей «прощать и забывать»?
Что-то мне подсказывает — далеко не всегда. Разные обстоятельства бывают. И намерения у людей. И от них плясать надо. Угу. Такой вот я злой и нехороший.
Но опыт уже немалый, не первый десяток лет на свете живу, и этот опыт говорит: если человек специально сделал тебе гадость однажды, то он сделает ее еще раз. Не доводилось мне встречать «редисок», раскаявшихся и исправившихся, даже если они «извинились».
Если человек пакостил и вредил намеренно — для него извинения — не больше, чем ритуал, избавляющий именно его от последствий (какого-то наказания или порицания). Они произносятся для вида, под давлением обстоятельств. Если бы этих обстоятельств не было — извинений бы не дождались, потому что раскаяния за содеянное такой человек не испытывает. У него вообще единственные сожаления — что не прокатило без последствий.
И учить ребенка прощать того, кто тебе специально делал больно, да еще привлекал к подобным действиям других — как минимум, глупо. И предлагать ребенку забыть и общаться как ни в чем ни бывало — наивно.
Не будет «как ни в чем ни бывало».
Схематично, если один ребенок разбил из-за другого коленку, и действия другого были непреднамеренными — это одно. Тогда «извини» виновника принимается легко, и разбитая коленка забывается сама собой, ведь подлости и умысла нет, а бывает — всякое.
Если же один ребенок травит другого, специально, по некоему «плану» — то какое уж тут «простить и забыть», а?
Тут только одно — учить ребенка держать таких вот «активистов» на расстоянии и уметь им противостоять — самостоятельно или обратившись за помощью.
Прощение — это штука вообще сложная. Его не дают. Его заслуживают.