- После вчерашнего педсовета Сашке Мельниковой ничего не остаётся, как уйти из школы, – Женя Боровикова не упустила возможности показать, что она в курсе всего, что происходило в учительской. – Стелла… – Женя всё же снисходительно поправилась: – Стелла Юрьевна рассказывала, как влетело Сашке за потерянный журнал. Выговор ей объявили. – Боровикова медленно и выразительно повела зелёными глазами в нашу с Данькой сторону: – А ещё досталось Сашке за то, что с малолетками мутит, – с двумя сразу.
Стелла Юрьевна, наш библиотекарь, – Женина тётка. В школе, да, наверное, и в посёлке, она была самым мощным информационным центром. Стелла Юрьевна люто ненавидела секреты, особенно – чужие. И вся её деятельность была направлена на то, чтобы всё тайное становилось явным.
Для нас неприкосновенной тайной были педсоветы… Там что-то решалось-свершалось, – такое, от чего зависела жизнь школы, а значит, – и наша: мы все проверяли часы по школьным звонкам… При всех бесспорных достоинствах – самая красивая девчонка в школе, все эти годы – неизменные пятёрки по всем предметам – всё же главным достоинством Жени Боровиковой была её всегдашняя осведомлённость о происходящем в учительской.
- Химичка так и сказала Сашке: или первоклассников учить… или любовь с десятиклассниками крутить.
Я не выдержал, подступил вплотную к Боровиковой:
- Кто крутит! Чего языком своим!..
Женя чуть отступила, измерила меня взглядом:
- Ещё скажи, Ивашов, что вы с Евдокимовым не торчите все переменки в 1-А! А Сашке – по приколу! Она же вас лбами сталкивает! А сама!.. Небось, гордится, что вы вдвоём влюбились в неё! Небось, весь Перевальный в курсе, какая она неотразимая!
Данька оттащил меня от Боровиковой. Презрительно посоветовал:
- Своё «небось», Женя… знаешь, как поступи с ним?.. Ну, ты поняла.
Мы с Данькой вышли на улицу. До самого звонка смотрели, как мальчишки и девчонки из 1-А вместе с Александрой Павловной лепят снеговика… Данька вздохнул:
- Кукуха в полёте…
Я понял: Данька охарактеризовал состояние Боровиковой… Кивнул, полностью соглашаясь с Данькиной оценкой:
- Дура.
Какая любовь!.. Какое – крутит!.. Саша просто по-девчоночьи радуется, когда мы приходим в 1-А… Мы догадывались, что ей одиноко в нашей школе. Она и в учительскую почти не заходит. А девчонке без подружек точно нелегко… Игорь Олегович на подружку не тянул: к этому времени мы уже знали, что он просто отвозит её домой.
А при всей своей девчоночьей радости она оставалась с нами по-учительски строгой. Данька как-то обнаглел: уселся прямо на стол, поинтересовался:
- Александра… а можно, – без Павловна? – Кивнул на меня, объяснил: – Мы ж всё-таки из 10-Б… а не из 1-А!
Александра Павловна взглянула на Даньку. Бывали моменты, когда в её тёмно-серых глазах появлялись холодные снежинки… Данька вскочил со стола, поёжился, – будто за шиворот ему швырнули ворох этих холодных снежинок. А Александра Павловна негромко ответила на его нахальный вопрос:
- Нельзя.
Ну, и какая тут любовь… Может, она и догадалась о причине нашей с Данькой драки. Но, когда мы ввалились на литературу – в разорванных рубашках, с синяками под глазами, она сухо приказала нам:
- Выйдите. Оба.
Мы ни слова не говорили ей о любви… Надеялись, что она всё же выберет кого-то из нас… А пока – вдвоём говорить ей о любви?..
А «Осенний бал»… когда она объявила «Белый танец» и пригласила Даньку… Так Евдокимова однажды пригласила танцевать даже София Аркадьевна: рослый и высокий, смуглолицый, кареглазый Данька вряд ли оставлял равнодушным женские сердца… К тому же в нашей школе и танцевать особо не с кем – ни девчонкам, ни учительницам: по вечерам, когда у нас бывали дискотеки, пацаны обычно уходили курить за спортзал. У дежурного педагога – чаще всего это был физрук Игорь Олегович – всё время уходило на борьбу с табакокурением. До танцев ли… Заглядывал на наши дискотеки и Соколов… Но за ним незримо следовала тень императрицы – и как с ним танцевать… И мы с Данькой – по зрелому размышлению – решили, что Александре Павловне на той дискотеке просто жаль стало своего немыслимо красивого золотистого платья, что так шло ей… И танец к такому платью ей был необходим. Да и вообще, – мы ж с Данькой не из 1-А… а из 10-Б… и прекрасно понимаем, как красивой девчонке хочется танцевать на дискотеке с красивым мальчишкой…
Поэтому всё, что мела своим языком Боровикова, было пустыми сплетнями… Тревожило нас другое: неужели и правда – на педсовете говорили о том, что мы с Данькой… что мы с Евдокимовым оба влюблены в учительницу 1-А – самую лучшую на свете девчонку!.. А вдруг Александра Павловна из-за этого теперь и правда уйдёт из школы… Это будет самой несправедливой несправедливостью: не она же в нас влюбилась, горько осознавали мы с Данькой… И как же без неё останется 1-А…
Журнал 1-А нашла Женя Боровикова. Он никуда не делся, а просто-напросто лежал на подоконнике у спортзала. Женя полистала журнал, рассмеялась:
- Вот-вот!.. Не там женихов ищет! Учительница, – тоже мне!..
Данька легко выдернул из рук Боровиковой классный журнал 1-А. Через всю страницу чёткими и красивыми печатными буквами было написано: не там ищешь женихов!!!
Мы оба вспыхнули: выходит, это мы – женихи… Но она же нас не искала! Это мы свалились на её голову… Это мы искали по всей школе новенькую девчонку… А девчонка оказалась учительницей 1-А.
Мы не знали, как отнести Александре Павловне отыскавшийся классный журнал. К нам подошла Екатерина Алексеевна. Даже не взглянув на журнал, догадалась:
- Нашёлся?
Взяла журнал, медленно пошла по коридору к лестнице на второй этаж… На ходу листала страницы – будто искала что-то. Мы с Евдокимовым незаметно двинулись за императрицей, готовые отчаянно защитить Александру Павловну… – от чего, сами не знали, но остро чувствовали свою вину: из-за нас всё это. И сухой, колючий татарник на учительском столе в 1-А… И эта история с классным журналом…
Екатерина Алексеевна вошла в 1-А. Протянула журнал Александре Павловне, как-то устало сказала:
- Тут вот… рекомендация Вам. Ознакомьтесь.
Александра Павловна молча смотрела на Екатерину Алексеевну. А на испорченную страницу классного журнала не взглянула.
-Что, – и спасибо не скажете? – усмехнулась Екатерина Алексеевна.
Александра Павловна молчала.
- Ну… – в голосе императрицы – мягкое участие: – Тогда Вам стоит подумать… чтобы сменить место работы.
Мы с Данькой услышали то, чего больше всего боялись. Александра Павловна пообещала:
- Я подумаю.
… Да нет, Кать… – София Аркадьевна покачала головой. – Не может этого быть. Он так любит тебя и Юльку…Он же в Юльке души не чает!
- В Юльке – да, – как-то горько согласилась Екатерина Алексеевна.
- Но это же ты родила ему дочку! Значит, и тебя любит!
- Любил, наверное…
София Аркадьевна осторожно спросила:
- А ты его, Кать? Ты его так и не полюбила?
Екатерина Алексеевна усмехнулась:
- Сама же говоришь, – я родила ему дочку… И Юлька на него похожа. Я сделала его директором, – кем бы он был без меня? До сорока лет преподавал бы обществознание?..
- Не полюбила, значит…
Екатерина Алексеевна высокомерно вскинула голову:
- И – что?.. Вот так – отдать его… – И вдруг призналась: – Оой, Сонь!.. Люблю его! Вот как он… стал таким, – ещё с осени… Так и влюбилась в него, как первокурсница… А ему всё равно. Пока он любил меня, я не видела, какой он. А… её полюбил – заметила вот…
Напрасно Боровикова гордится своими познаниями о той интересной и таинственной стороне школы, где проходят педсоветы… где наши учителя пьют в учительской чай… и, случается, плачут друг у друга на груди. Мы с Евдокимовым всё ещё надеялись найти того, кто приносил в 1-А букеты из сухих колючек, кто испортил классный журнал, и после уроков оставались в школе, присматривались и прислушивались к тому, что происходит тогда, когда умолкают звонки на уроки и на перемены… И узнали мы за эти дни многое, – Боровиковой и не снилось. Например, что у нашей императрицы может так жалко и растерянно вздрагивать голос.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»