...Но реально ли было тогда сохранить состав? Наверное, нет. Побег и стремление выйти из под контроля стали лейтмотивом общественной жизни на два последующих года. Питерская группа «Телевизор» даже сочинила хит с названием «Выйти из-под контроля». Это было время выхода из андерграунда, борьбы с властью, создания рок-лаборатории как альтернативы филармонии.
«Векштейн, про которого сейчас все, кого ни спроси, скажут, что он был гением, ведь он собрал группу, которая популярна уже много лет, тогда однозначно был нашим врагом номер один и «богатеньким дядечкой, который хотел наживаться на талантливых музыкантах», - объясняет сложившуюся на тот момент ситуацию поэт Александр Елин, - поэтому расставание с ним было исторически предрешено. И когда начался весь этот базар, то я, как самый главный заединщик, тут же восстал против Векштейна и ушел вместе с Большаковым…»
Алик Грановский, Андрей Большаков и Игорь Молчанов были не единственными, кто тогда покинул родную группу. Следом Дмитрий Умецкий оставил «Наутилус Помпилиус», Жанна Агузарова ушла из «Браво», чуть позже Анатолий Крупнов и Петр Мамонов объявили о том, что распускают свои группы, а Борис Гребенщиков и вовсе уехал в Америку... Просто «Ария» была первой в длинной череде распадов и расставаний.
В то же самое время где-то за океаном группа «Aerosmith» вышла из-под контроля наркотиков и вернулась в таблицы популярности... В 1986 году Дэвид Ли Рот, покинувший Эдди Ван Халена, дебютировал с пластинкой «Eat ‘Em And Smile»... Гитарист Джон Норум ушел из группы «Europe» и основал собственный коллектив... Распались «Twisted Sister»... «Metallica» едва не распалась из-за того, что погиб Клифф Бертон...
Почему ушел Грановский?
«Мы ушли из «Арии» из-за того, что я не мог найти общего языка с Векштейном, - говорит Алик Грановский, - Мы оказались энергетически разными людьми. Кроме того, когда мы шли в «Поющие Сердца», мы рассчитывали делать одно, а пришлось делать совсем другое. Мы не могли там себя реализовать».
Тогда, в 80-е, все хотели попасть в иную реальность. Еще в начале десятилетия в народе появился определенный азарт, подпитываемый ощущением, что советская власть – уже не жилец. Алик Грановский, как и весь советский народ, тоже жаждал чего-то иного, так как был по горло сыт советской системой. Здесь за ним охотились с милицией, запрещали ходить с длинными волосами, петь те песни, которые он любил, и олицетворением этой доставучей власти для него являлся, конечно же, Виктор Яковлевич Векштейн. Поэтому он хотел уйти от него любой ценой. И неважно, что в новой реальности жизнь оказалась даже сложнее, чем в старой, ведь беглецы, уйдя от Векштейна, лишились и репетиционной базы, и студии. У них не было даже инструментов. Пока будущие музыканты группы «Мастер» играли в «Поющих Сердцах» и «Арии», они пользовались музыкальными инструментами из личного хозяйства Виктора Яковлевича, поскольку то, что валялось в чулане у Векштейна, было на порядок круче того, что можно было тогда купить у фарцовщиков. Поэтому, когда они ушли от Векштейна, у них не было ничего, даже «примочек».
Но главной мотивацией всех поступков был побег. Смысл заключался только в том, чтобы, как сказал бы Джим Моррисон, прорваться на другую сторону. Вот это и была, пожалуй, самая существенная вещь во всей этой драме, развернувшейся осенью 1986 года.
Почему же остался Кипелов?
Тут мы должны отметить, что Валера остался не столько с Векштейном, сколько с Холстининым.
Владимир Холстинин вспоминает: «Векштейн как-то рассказал мне, что после того, как они вот так неудачно ушли, без Кипелова, без инструментов, у него будто бы был разговор с Большаковым, который к нему обратился: «Давай бери нас всех обратно! Кипелов все равно у тебя останется, а без Холстинина мы обойдемся». Проверить это нельзя, это всего лишь сплетня, но Векштейн тогда пришел ко мне и сказал, что поступило такое предложение от ушедших музыкантов.
«Понятно! – говорю. – У вас теперь выбор появился».
Но он ответил: «Я уже сделал свой выбор в пользу тебя и Кипелова, а не в пользу Большакова и Кипелова». Видимо, Большаков ему казался более неуправляемым, чем я, или, скажем, менее компромиссным.
Если бы Векштейн принял сторону Большакова, мне, конечно, пришлось бы уволиться. Но это очень трудно - уходить из группы, которую ты мечтал создать и которая наконец начала работать. Да и куда мне было уходить? Играть те же самые песни, но в другом месте? Уходят обычно, когда хотят играть другую музыку или получать большие деньги. Но больших денег тогда никому нигде не платили. Поэтому о деньгах речь не шла… А другую музыку… Какую другую?»
Вечером после первого концерта во Дворце спорта «Дружба» Векштейн предложил Володе подвезти его после концерта до метро. Это была такая маленькая хитрость. Векштейн иногда делал так, чтобы по дороге выяснять какие-то волновавшие его вопросы.
- Володя, тебе в какую сторону?.. А я как раз туда же! Давай я тебя подвезу!
И действительно, в машине Векштейн задал Холстинину вопрос, который беспокоил его уже много времени:
- Володя, я хочу у тебя спросить: мы соберем группу? Мы сможем выжить?
- Да, - ответил Холстинин. – Мы ведь уже собрали группу, причем в гораздо более трудных условиях. Почему бы нам теперь это не сделать, уже имея наработанную творческую базу?
- А музыканты есть? - спросил Векштейн.
- Виктор Яковлевич, вы же сами знаете, что их полно и все мечтают играть в «Арии»!
- Знаю, - рассмеялся он. - Мне уже звонят недели две. Откуда только узнали?
