Денис прочитал «Анну Каренину», но никак не мог понять, почему Толстой утверждал, что «все счастливые семьи похожи друг на друга», а «каждая несчастливая семья несчастна по-своему».
— Вот взять мою семью, например, — говорил Денис, — типичная несчастливая семья. Но разве мы несчастны по-своему? Нет, конечно. Наша семья несчастна точно так же, как и все другие несчастливые семьи. Ничего нового, ничего оригинального. И какую несчастливую семью не возьми, всё одно и то же. Муж устал от жены, а жена — от мужа. Оба мечтают о разводе, но не разводятся, потому что за десять лет совместной жизни успели накопить много барахла, которое не могут поделить. А кроме этого есть ещё дети, на которых никто не хочет платить алименты, и которых никто не хочет воспитывать в одиночку.
Друзья Дениса соглашались с ним.
— Напутал чего-то Лев Николаевич, — говорили друзья Дениса, которые так же считали, что их семьи были несчастливые и похожие на все другие несчастливые семьи. — Хотел, наверное, сказать, что все счастливые семьи не похожи друг на друга, но с утра поругался с женой и назло ей исправил в рукописи первоначальный вариант, и в таком виде отослал в редакцию. А теперь все думают, что несчастье у всех — разное, а счастье — одинаковое.
В такие дни, когда на работе обсуждались счастливые и несчастливые семьи, Денис обычно приходил домой в раздражённом состоянии. Своё раздражение он не скрывал, а наоборот, всячески показывал его и жене, и детям.
— А знаешь, Клава, в чём был прав Лев Николаевич? — говорил Денис за ужином своей жене в такие дни.
— И в чём же он был прав, твой Лев Николаевич? — интересовалась Клава, которая слышала это уже много раз.
— Что он всё-таки ушёл от своей жены, — гордо отвечал Денис. — Пусть поздно, но ушёл. Встал, стукнул кулаком по столу, сказал, что с него хватит, что он сыт по горло, и ушёл. И хоть в конце жизни, но успел-таки вкусить счастье свободного человека. Пусть совсем немного, пусть чуть-чуть, но успел. А успею ли я? Вот в чём вопрос. Найду ли я в себе смелость, как Лев Николаевич, бросить всё и уйти.
— Не-ет! — многозначительно говорил Денис в такие минуты. — Великий был старик, кто бы и что про него не говорил. А ведь ему было что терять. Не то что мне. Тут вон всего два ребёнка, дачка, машина, счёт в банке и квартирка, а уже трясёшься за всё это барахло, да за будущие алименты на двоих.
— А неплохо было бы и мне, а? — воодушевлённо продолжал свой монолог Денис. — Уйти, как учил Лев Николаевич. Набраться мужества и сделать решительный шаг. И не под конец жизни, как он. А вот прямо сейчас. Когда только тридцать исполнилось. Взять и уйти. Чтобы наконец-то и ты, Клава, поняла, что все семьи, несчастны одинаково.
И видя, что жена пугается таких его слов и становится хмурой, Денис сменял гнев на милость.
— Не бойся, — говорил он спокойным голосом, — не уйду я никуда. И идти-то мне некуда. А кроме того и смелости у меня нет, как у Льва Николаевича. Да и тебя, глупую женщину, и детей наших жалко. Куда вы все без меня...
И вот в один прекрасный день, когда Денис снова вернулся домой в плохом настроении, Клава не выдержала.
— Хочешь уйти? — спросила вдруг она посередине его философско-литературного монолога. — Скатертью дорога.
Денис тогда ещё не доел весь ужин и слова жены показались ему странными.
— Что значит это твоё «скатертью дорога»? — спросил Денис. — Я не понял.
— А чего ты не понял? — спросила Клава. — Будь последователен в своих рассуждениях. Хочешь быть счастливым, как Лев Николаевич и ему подобные, следуй их примеру. Шагом марш... — Клава несколько раз махнула рукой куда-то вперёд. — Куда он у тебя там ушёл?
— Во-первых, Клава, Лев Николаевич ушёл не у меня! А во-вторых...
— Не важно, — перебила Клава. — Вот и ты туда же иди.
И сказав это, Клава забрала у Дениса его тарелку, в которой ещё оставались мясо и картошка.
— Клава! — воскликнул Денис. — Ты сейчас серьёзно? Ты в самом деле, хочешь со мною расстаться? Я ведь ещё не доел!
— А что мне остаётся делать? — сказала Клава. — Ты десять лет так убедительно об этом говорил, что убедил меня. Я поняла, что тебе для твоего счастья необходимо куда-то свалить. От меня, от детей. Правильно? Ну вот и вали. Скатертью дорога.
— А может, это не я, а ты уйдёшь! — закричал Денис. — А то ишь! Она у меня здесь, понимаете ли... Разошлась!
Денис был уверен, что перейдя на крик, он тем самым напугает Клаву и она вернёт ему его недоеденный ужин. Но не тут-то было. Клаву ничуть не смутил крик Дениса.
— С какой стати мне уходить? — спокойно удивилась Клава. — Ты же мне уже все уши прожужжал о величайшем подвиге своего великого старца. Вот и следуй его примеру. Я понимаю, если бы ты мне говорил о великом подвиге его жены. Я, может, ещё и подумала бы. Но ты ведь говорил о другом. Ты говорил о своём уходе. Так что, уходить придётся тебе.
— Как ты себе это представляешь? — спросил Денис. — Вот просто так взять и уйти? Но куда? На улице темно, сыро. Да это просто смешно. Я никуда не пойду. С места не сойду. Буду здесь сидеть. И верни мою еду. Я ещё не наелся.
Но Клаву было уже не остановить.
— Пойдёшь, как миленький, — сказала Клава и стала собирать его вещи.
— Ты что делаешь? — возмутился Денис. — Остановись немедленно. Клава! Ты можешь сколько угодно собирать меня, я всё равно никуда не уйду. Да ты представь только, как ты меня собираешься выгонять? Я ведь намного тяжелее тебя.
— Уйдёшь, — говорила Клава. — Куда ты денешься...
Клава собрала два чемодана и посмотрела на Дениса.
— Уходишь? — спросила она и кивнула на чемоданы. — Вещи собраны.
— И не подумаю, — ответил Денис и усмехнулся. — Что за вздор?
Тогда Клава, недолго думая, вынесла чемоданы из квартиры и выставила перед лифтом.
— Ну! — многозначительно сказала она Денису, который всё ещё сидел на кухне и на что-то надеялся. — Мне долго ждать? Твои вещи собраны.
— Это наша общая квартира! — сказал Денис. — Какое право ты имеешь меня выгонять? Я в суд на тебя подам.
— Суд — это само собой разумеется, — сказала Клава. — Вот в суде это и будем решать. И насчёт квартиры, и всего остального. А сейчас вали отсюда.
В это время с лестничной площадки громко поинтересовались насчёт чемоданов, которые стоят у лифта, мешают проходу. И которые сейчас выкинут на помойку, если их не заберут.
— Слышал? — спросила Клава. — Твои вещи сейчас окажутся на помойке.
Клава взяла в руки большую чугунную сковородку.
— Не доводи до греха, — сказала она. — Уходи.
Денис стоял у подъезда. Только сейчас он в полной мере осознал, что такое несчастливая семья.
«Получается, что прав был Лев Николаевич, — думал Денис, — действительно, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Но понять это можно, только когда это самое несчастье на себе прочувствуешь».
И тогда Денис подумал, что, может, Лев Николаевич и не сам ушёл, а его выгнали.
«Тогда всё логично получается, — думал Денис. — Кончилось у жены терпение, вот она и выгнала мужа. Почему нет? Взяла в руки чугунную сковородку и... А все решили, что это он сам ушёл».
Денис ехал на дачу, думая о том, что, наверное, надо перечитать «Анну Каренину».
«Чего-то я там, видать, не так понял насчёт счастливых и несчастливых семей», — думал Денис. ©Михаил Лекс Ставьте лайк, поделитесь с другими через стрелочку и подписывайтесь. Это очень важно для меня :)