Большое зеркало в пол отражало юное тело нимфы. Бежевые трусики без швов, те самые, которые надевают под приталенные вечерние платья. На столе, том самом где еще неделю назад она хладнокровно убивала накродилера, лежали 4 платья: красное, черное, белое и небесно-голубое. По конструкции пошива они были одинаковы, отличались лишь цветом и некоторыми деталями. Но в этот момент вовсе не они занимали её мысли, она уже решила, что же ей надеть. Сейчас она рассматривала в зеркале себя и встревоженный взгляд её выдавал озабоченность, царившую в голове. Она вспоминала свой истинный облик, даже не тот, что она не так давно явила незваным гостям – тогда она смогла сдержаться и не показала им еще несколько весьма важных деталей. Она пошевелила пальцами ног, проверяя их на гибкость и послушание. Определенно сегодня этот человеческий облик ей не нравился. Ей хотелось содрать с себя кожу, чтобы шкура свободного чудовища вновь запылала ярым огнём, чтобы копыта её стучали по полу, чтобы от одного прикосновения к ней, любой получал ожёг.
Она вспоминала себя много лет назад – свободной и свирепой, яростной, не ведающей жалости и сострадания. Сколько мужчин всех возрастов она погубила прежде чем не встретила потомка легендарного Гермеса, основателя всей алхимической науки. И он сумел справиться с этой бестией. После чего она два столетия была его рабыней – по его приказу она добывала ему компоненты для его эликсиров, поддерживавших подобие жизни в этом дряхлеющем теле; под покровом темноты она воровала свитки и книги у других алхимиков. Пока однажды у неё не родился план! И тогда она взялась за изучение его книг, ночами, пока он спал. Величайший гений алхимии, совершил нелепую ошибку! И поручил ей охранять его величайшее сокровище! Именно за свои секреты он боялся больше всего, особенно когда любая нелепость со свечей или факелом приводила к пожару, и Ксана должна была уберечь его свитки от любой опасности. Но она взялась за изучение алхимической науки сама. А ведь там были рукописи не только о трансформациях, там было и многое другое – описания ныне забытых секретов древних ритуалов, обрядов… Остается только гадать сколько чудесных знаний было уничтожено в ту роковую ночь, когда Ксана свершила свою страшную месть.
Но она сама не могла причинить вред своему хозяину, в его руках было нечто, что подчиняло её волю; ей нужен был соратник. И она нашла его – юный мальчик, прислуга, который ночами оттирал полы в роскошном жилище чародея! И этого мальчика, она начала учить тайнам оккультизма. Юный Андрэ медленно постигал не только саму грамоту, но и великие тайны искусства колдовства и науку алхимии. Обучение давалось ему с трудом, особенно первое время, когда он старался разглядеть детали под одеяниями юной учительницы. А ведь при каждом её наклоне, при каждом жесте, становилось все более понятно насколько прекрасны её формы. Особенно когда она наклонялась над ним, сидящим за столом, он обращал внимание на маленькие капельки пота на её шее и улавливал тончайшие ароматы изысканных цветов.
Так она несколько лет взращивала себе союзника – верного и могущественного. Хотя, справедливости ради, надо отметить что и сама многому научилась перечитывая фолианты в пыльной библиотеке. И тот ритуал что уже 4 столетия проделывали две злоумышленников, был разработал Андрэ и Ксаной именно на основе тех тайных знаний, подчеркнутых из рукописей их хозяина.
Это случилось январской ночью 1605 года. То была холодная зима, и за витражами задувал сильнейший ветер, снег мелкими звездами летел с его порывами, обжигая щеки любому, кто рискнул бы выйти на улицу. На Европу обрушилась поистине чудовищная погода. И Прага под властью Габсбургов уже тогда стала столицей алхимических и оккультных знаний. В ту зиму много людей погибло – несчастные попросту замерзали в своих домах.
Старик мирно почивал в своих покоях наверху. Пока пара злоумышленников продолжали свои занятия в огромной зале библиотеки. Андрэ корпел над бумагой, тщательно выводил символы новой формулы. Ксана смотрела на него с улыбкой, но вовсе не нежной, нет. То была улыбка грешницы, тянувшей руку к запретному плоду, манящему и прекрасному. Она уже чувствовала насколько она близка к свершению своего плана. За эти 3 года Андрей возмужал, черты лица стали суровее. И, кроме того, он научился не обращать внимания на соблазнительные формы своей учительницы. Теперь он вспоминал о ней уже в своей коморке, когда оставался один, а во время ночных занятий он жадно впитывал всё, чему она могла его научить. Более того, со временем он начал превосходить её, обсуждая с ней свои идеи, новые формулы и рецепты зелий, конструкции ритуалов… Да, ученик превзошёл наставника. И теперь она точно знала, что он достаточно силён, чтобы вступиться за неё. Но будет ли он готов сделать это – вот самый важный вопрос!
Итак, Андрей прописывал новую формулу, что-то шептал себе под нос, сравнивал, тщательно проводил гусиным пером по краям чернильницы каждый раз, когда макал его туда, чтобы ни одна капля не вмешалась в гармонию символов и узоров. Он закончил и перевернул пергамент, чтобы Ксана могла оценить всю прелесть и красоту только что созданного им алхимического круга. Она рассматривала детали в свете потрескивающего камина, улыбалась. Да, она действительно оценивала его творение, хотя её не покидали мысли совершенно другие. И ощущения внизу живота – те самые женские чувства, когда лоно требует ощутить твердость мужского тела…
Очередной порыв ветра ударил в окна и только теперь Андрэ опомнился – он ведь не сделал работу! Он подошел к ней, и позволил себе вновь оценить формы тела, просвечивающие сквозь белую грубую мешковатую одежду. И прошептал:
- Мне пора. Он рассердится, если утром полы не будут идеально чистыми.
Ксана ощутила на шее горячее дыхание, кинула лист в камин и повернулась к нему. И вот теперь в его глазах, по тому отблеску от огня что мерцал в его серых как металл радужках, она поняла, чего же он на самом деле хочет. Она уловила как изнемогает его плоть, как он поистине жаждет сбросить это напряжение… Она на несколько секунд закрыла глаза, открыла и улыбка оскалила её белоснежные зубы:
- Все спят, так что сегодня можно в полную силу!
- Уверена? – с надеждой спросил Андрэ.
- Доверься мне, ты справишься.
Андрэ подошёл к столу, взял новый лист, быстро написал на нём новую формулу, затем сел на пол у огня и сжал руки по краям листка, бумага смялась, но формула осталась невредимой. Через минуту на верхних этажах закипела активность: тазы, щетки, тряпки – все пришло в движение. И они принялись выполнять то, для чего и были созданы. Они двигались, терлись, изливались – поистине дьявольский танец. Но по-настоящему оценить его изящество они смогли, когда двери в библиотеку раскрылись и в неё влетели всё те же предметы и начали наводить чистоту. Андрэ сидел на коленях, только не на полу, а в полуметре от него. Глаза его хаотично двигались под закрытыми веками, в то время как сознание судорожно гуляло главному зданию замка, контролируя действия подчинённых ему предметов. Левитирующее тело Андрэ судорожно тряслось, он рефлексивно двигал головой, отдавая команды предметам, пока они наводили чистоту в спящем замке недалеко от Праги. Да и весь город Алхимиков спал, не ведая какой страшный ритуал соития должен вот-вот свершиться…
Закончилось. Полы блестели. Движение остановилось и все вернулось на свои места. Идеальная чистота. Хотя… старик обязательно найдёт к чему придраться, и оба заговорщика это знали… Этот постаревший тиран то и дело показывал свою безраздельную власть обитателям замка и ближайших деревень.
Тело Андрэ опустилось на пол, он расслабил хватку. Ксана тут же схватила листок и отдала его на съедение огню. Затем она развернулась и одним ловким жестом скинула с себя одежду. Её силуэт, освещенный огнём, потрясал своим совершенством. И тело Андрэ тут же дало отзыв. Плоть мгновенно напряглась и пульсировала синхронно с бешеным ритмом сердца. Он встал и резким шагом подошел к ней, но в этот же момент замялся, ибо всё еще был скован неуверенностью в том, что всё это происходит наяву. И тогда Ксана взяла его руку и направила её вниз, прямо туда. Его пальцы ощутили мягкость и влажность. Он, не отрываясь взглядом от её ясных синих глаз, двигал пальцами, резко, исследуя всё, каждый уголок. Её руки тоже не оставались в стороне, она направила их к нему, освобождая его из оков простой и грубой одежды, столь удушающей в этот момент. И вот они оба голые в свете дикого огня. Пламя, казалось, загорелось еще сильнее, под влиянием их страсти. Он развернул её, и она руками нашла опору в разогретых камнях камина. Он вошел резко, без нежностей, даже грубо. Она ощущала его пульс, чувствовала, как он двигается в ней, принимала всю его ярость. Эту нимфу хотелось брать снова и снова, и он поистине наслаждался всем что могло подарить ему её тело в эту судьбоносную ночь. И вот они уже не стоят у камина, нет, теперь она лежит на разогретых камнях, блаженствуя от его грубых и яростных движений. Она понимала его искреннее желание проникать в неё всё глубже и глубже, с радостью отдавалась его страсти, смакуя каждый сантиметр удовольствия. А в те моменты, когда он лежал, а она сидела на нём сверху уже было непонятно кто же отдаёт, а кто получает. В некоторые минуты, пока они были в этой позе, ему чудилось, что он что-то видит – какой-то дымчатый ореол у её головы, позади неё, но это казалось лишь иллюзией в пламени страсти. Нет, это была не жестокость, просто ему не были ведомы любовные игры. Ксане даже приходилось направлять его руки, помогать им ласкать именно те самые точки её тела, чтобы она еще больше растворялась в удовольствии! Он не знал, что же это такое – играть с ласками, дразнить. Он осознавал только желание, так что ими управлял исключительно голый инстинкт. И инстинкт этот заставлял его двигаться всё более и более судорожно, ускоряясь, чувствуя, как Ксана сжимается под его напором. Он улавливал как она наслаждается, и это же было главной подсказкой для него что всё происходящее сейчас – абсолютно закономерно и поистине правильно! Звуки что они издавали, все эти сладостные стоны, были путеводной нитью к тому самому моменту, к которому они оба так яростно стремились сейчас. Пока наконец не наступили минуты абсолютной истины, когда они оба оказались попросту вплавленными друг в друга!
Ксана лежала на нём сверху, и он не спешил покидать её гостеприимное тело. Он растворялся в наслаждении, ощущая, как её упругая грудь отдает ему ритм её сердца. Она же чувствовала внутри себя его семя и именно это, исключительно женское, чувство наполненного сосуда, продолжало давать ей наслаждение ничуть не меньшее, чем было до этого. Огонь в камине постепенно успокаивался, как и их яростность.
До рассвета еще было время. Они лежали на теплом полу. Андре подкинул дров в камин и теперь нежно обнимал свою обретенную женщину, которую он уже, казалось, был готов полюбить. И она испытывала те же чувства. Но и не забывала о собственных целях. С того момента они часто делали это, по всем углам библиотеки, везде где можно было. Конечно, каждый раз приходилось наводить порядок после любовных утех – вытирать пол, расставлять по местам упавшие книги, сжигать перья и убирать чернила, словно ночью ничего и не происходило. Хоть одно было искренним – утренняя усталость блаженных глаз Андрэ и радость на лице Ксаны.
А старый алхимик был доволен – полы блестели, Ксана была послушна. Всё это тешило его старческий эгоцентризм, и он уже возомнил себя поистине величайшим алхимиком всех времён, ведь он смог не только подчинить, но и приручить сие древнее чудовище – Ксану. Она верно и послушно исполняла все его поручения. Что до Андрэ – он исправно выполнял свою ночную работу и на него можно было попросту не обращать внимания, как и на стольких многих других людей, обслуживающих повседневную жизнь замка – конюхов, поваров, прислугу и стражников… Хотя старик соблюдал порядок, и капитан стражи с пышной рыжей бородой дважды в день докладывал ему об отсутствии происшествий за день, ну кроме мелких деталей вроде пищевого отравления стражника или увольнительной.
Их ночные встречи уже стали не просто постоянными, а даже обязательными. Они настолько вплелись в своей страсти и в презрении к ослепшему старому эгоисту, что жаждали наступления ночи. Настолько боялись оборвать свою связь, что безупречно выполняли все прихоти и поручения безумца с его вечной жаждой показать свой характер и жажду изобразить из себя величайшего гения всех времён и народов. Хотя оба прекрасно знали его конец. Но пришёл тот самый судьбоносный момент, когда настало время оговорить его смерть…
Это было в середине марта всё того же 1605 года. После новой оживляющей душу порции ночных утех на столе старика, они теперь лежали у камина на теплых камнях, опаляя жарким дыханием кожу друг друга. И вот теперь Андрэ решился. И он спросил:
- Почему ты не покинешь этого старого тирана? Ты же можешь и уйти, вряд ли он платит тебе больше чем в любом другом замке. Много кто захочет себе столь умного архивариуса как ты, да и в Праге много алхимиков…
Андрэ по-прежнему исходил из того что она – наводит порядок в книгах, хранившихся в библиотеке. Ксана замялась с ответом. Да, он принадлежал ей столько же сильно, как и она ему, но примет ли он её ответ, столь же искренний, сколь и её чувства к нему… Поверит ли…
- Потому что не могу, - наконец мягко и с горечью в голосе сказала она. – Я пленница сумасшедшего старого алхимика, и… я не человек.
Андрэ не дрогнул. Он догадывался – всё эти иллюзорные моменты, когда ему казалось, что он видит будто у его любовницы есть рога или хвост, или глаза горят желтым светом – он уже понял, что проводит ночи с существом родом не из человеческого мира. Но ему хватило мужества чтобы коротко ответить:
- Покажи мне. Я хочу знать.
Момент истины. Сейчас или никогда. Он либо примет её такой, либо сегодня же ночью сбежит из замка.
Ксана медленно встала, подошла к огню. Свет языков пламени играл на её шёлковой коже. Она повернулась и тело её начало меняться. Андрэ сел и наблюдал как она растет и худеет, как ноги её удлиняются и проламываются в обратную сторону, как вместо мягких ступней на каменный пол уже ступает пара копыт, как над её идеальными ягодицами вырастает длинный хвост, как из волос прорастают рога и как кисти рук, обретая тёмно-кровавый оттенок, превращаются в когти; глаза вспыхнули огнём и янтарным светом, вертикальные зрачки просвечивали могуществом. Затем кожа её на шее, на запястьях и на почерневших лодыжках, начала покрываться символами. А поскольку он досконально изучил все рукописи своего заочного учителя, он быстро понял, что символы эти – формула сдерживания и подчинения.
Андрэ сидел на полу, изумленный зрелищем порабощенного духа, стоящего перед ним, переступающего с одного копыта на другое. И теперь ему всё стало ясно. Вот как старик добился от неё столь полного подчинения: дело было не в звонкой монете, а в том, что колдовские формулы принуждали её служить тому, кто нанёс их на её тело. И тут же он осознал её самое искреннее желание, то чего она жаждала столь невыносимо долго – освобождение! Он не находил слов, и первой сказала Ксана, глядя на него через плечо, и голос её теперь больше походил на звучание сотни голосов, сплетенных в едином эхо:
- Теперь ты знаешь кто я… И мне очень много лет. А еще я рабыня.
Слеза скатилась по её щеке, но тут же засохла и испарилась. Да, теперь всё ясно… кроме одного. И он, наконец, нашёл в себе силы чтобы заговорить с этом чудовищем, прекрасным в своей дьявольской красоте:
- Значит, ты была со мной из-за того, что хочешь освободиться?
Эгоистичный вопрос, хотя неудивительно – в подобные моменты все ведут себя подобным образом:
- Поначалу да, врать не стану. Но не теперь.
Ксана подошла к нему и стук её копыт эхом раздавался по огромной зале. Она нежно прикасалась к его лицу кончиками своих когтей, но и этого было достаточно, чтобы он ощущал какой же чудовищный жар бурлит в этом существе. И теперь она заговорила шёпотом:
- Я хочу быть с тобой, навсегда. Хочешь провести вечность со мной?
Андрэ смотрел куда-то вдаль, ибо наступил момент, когда их встречи теперь уже не просто развлечение, не просто страсть, а нечто куда большее, если он согласится… А как быть с его невестой? Его родители так долго добивались от него согласия жениться, подобрали ему невесту под стать ему, ничуть не уступающую Ксане в красоте, хотя и не проявлявшую во время знакомства ноток бесстыдства из-за своей невинности. И он решился:
- Значит теперь мы вместе!
- Навсегда, - подхватила Ксана.
- Как тебя освободить? Надо убить старика?
- Всё не так просто… У него ключ. Эта формула, которую он выжег на моей коже сосредоточена в амулете что он носит и никогда не снимает. Покуда амулет цел – я обязана служить ему.
- Значит… - неуверенно спросил Андрэ, - уничтожить амулет и бежать?
- Нет! Он пытал меня, унижал столько лет. Я хочу прикончить его!
Видя ярость в её горящих янтарных глазах, Андрэ вспомнил последние 6 лет своей жизни, когда старый владелец замка нарочно показывал свою безнаказанность, унижал его, называл псом или ничтожеством, как посылал солдат грабить его родную деревню, а потом, перед ужином, во всех деталях рассказывал бессильному мальчику как солдаты выбивали из крестьян еду, как насиловали и грабили… И эта ярость резко закипела в его сердце. Даже не ярость, а ненависть, подкрепленная естественным желанием заступиться за свою женщину. И он четко решил для себя – пора покончить со старым тираном.
Уже на следующую ночь они размышляли как это сделать. Проблема была лишь в одном – далеко не каждую ночь все обитатели замка спали. В тот момент, когда последние лакеи ложились спать, повара уже вставали чтобы начать готовить утренние деликатесы для старца. А значит надо было всех разом усыпить. Вот тут-то и пригодились знания злоумышленников в области химии и алхимии. Всего за полчаса сушеная смесь из трав была готова, оставалось лишь покидать щепотки её в огонь по разным местам замка, чтобы дым усыпил всех. Самого Андрэ этот снотворный дым коснуться не должен и пока он смешивал эликсиры, изготавливая антидот, Ксана носилась по замку порхая по воздуху как по волнам, лишь изредка цокая копытами по камням.
Готово. Замок спал. Единственный кто мог теперь пробудиться – был старый алхимик, почивавший в дальней спальне, наверху самой высокой башни донжона. Все жильцы теперь были в царстве грёз. Дверь в спальню скрипнула и стало видно, как на роскошном ложе, под гигантским балдахином, мирно похрапывал старик. Ковры и картины на стенах, горящий камин – всё в спальне было явным признаком роскоши и вычурного чувства вкуса владельца. На коврах ручной работы в основном были изображены сцены охоты – на оленей, на кабанов. А над камином висел мрачный портрет, наблюдавший за своим потомком. Старик часто обращался к нему в моменты своих ночных бдений, разгадывая новые тайны мироздания, прочтенные им в положениях светил. Теперь же легендарный Гермес Трисмегист, основатель алхимии, безвольно наблюдал за последним живым представителем этого древнейшего рода. Рода, которому суждено было теперь угаснуть навсегда. Хотя отдалённые потомки и продолжают жить по сей день, но они лишь тени былого колдовства, которым некогда обладали. Тени, растаявшие под мощью нового светила, поднявшегося над миром – науки. Ирония в том, что именно этот род попытался объяснить эзотерику, сплавить её с логикой, превратить языческие ритуалы в формулы, описанные в многочисленных трактатах. И этот самый сплав науки и ритуалистики – Алхимия – теперь безжалостно уничтожал их. Но прямая ветвь хранителей сих тайных знаний и колдовской силы, передававшихся по прямой линии династии, прервался именно тогда.
Старик спал. И его спутанная борода, как и исписанные листы, разложенные на столе в углу, свидетельствовала о том, как он перед сном снова пытался разгадать знамения, прочитанные им в ночном небе. Андрэ подошёл к столу и рассматривал его записи – схемы планет, описания значений их положений и сочетаний, даже описания того какие минералы могли бы усиливать энергию планет при проведении ритуалов, питающихся энергией нашей звёздной системы. Поразительно! Знания этого старца могли соперничать с тайнами жрецов Египта и Шумерского царства! И пока Андрэ рассматривал записи, жадно впитывая всё что было там написано, Ксана стояла неподвижно, злобно осматривая золотого дракона на массивной цепи. Дракон покоился на груди старика и удерживал всеми лапами большой изумруд в форме шара, отполированный до блеска. Чешуя, хребет и лапы дракона были покрыты такими же символами что и кожа Ксаны в те моменты, когда она принимала свой истинный облик. Андрэ закончил с записями, подошёл к ней и уловив её напряжённый взгляд тоже уставился на дракона – символ рода старого мага.
- Моя тюрьма, - шепнула она с горечью и ненавистью.
Вот только что теперь делать? Да, когда любовники обсуждали свой замысел всё это звучало так складно, так просто, хоть и рискованно. Но теперь, когда наступил самый важный момент всего их плана – случилась непредвиденная остановка. Они не знали, как им быть. Взять нож для бумаги и воткнуть в грудь старца? Или придушить его руками? Нет, это всё не годится – покуда амулет висит на его шее, он связан с Ксаной, с её силой и самой её жизнью. Да, именно так он и прожил столько лет. Эликсиры, безусловно, помогали ему, поддерживали тонус тела насколько это было возможно, сохраняли гибкость суставов и подвижность мышц, эластичность его дряхлеющих сухожилий, но душа не покидала его тело именно потому что сила чудовища, заточенная в камне, не позволяла этому произойти.
А если просто сорвать амулет пока он спит? Да, тогда Ксана не будет вынуждена подчиняться его воле, но даже без её силы старик был поистине могущественным магом, с силой которого не каждый был бы готов столкнуться в прямом противостоянии!
Старик дернулся. Сквозь сон он ощущал, что в комнате есть еще кто-то и мог в любой момент проснуться. Сердце бешено колотилось в груди Андрэ, и тогда он решился – он быстро подошел к кровати, схватил амулет и резко дернул его. Цепь порвалась и несколько звеньев упали на подушку. Старик открыл глаза и в них тотчас же отразилась ярость, они налились кровью и ненавистью. На лице его отразилось возмущение и угроза. Ярость отмщения за непослушание… Именно так и умирают старые тираны – даже находясь перед ликом самой смерти они продолжают верить в свою безграничную власть, в свою силу, перед которой должны трепетать абсолютно всё. И эта вера даёт им силу на последнюю попытку защититься и покарать тех, кто осмелился неповиноваться.
Ксана тут же обратилась, но её сковало, и она не могла пошевелиться, ибо амулет более не в руках старого мага, но и новый владелец не оросил его своей кровью, дабы установить связь с рогатой тварью.
С хриплым криком старик резко поднял руку и Андрэ отлетел в стену. Он безвольно висел, удерживая в левой руке дракона – инстинкт подсказывал ему что ни в коем случае нельзя выпускать его из рук. Единственное что он успел сообразить сделать, это махнуть правой рукой и со стола в старика полетела чернильница. Это отвлекло его, он потерял концентрацию и Андрэ упал. Взмах ладони и стрик уже летел в стену. Опора балдахина сломалась и ткань накрыла мага в испачканной ночной рубашке. Левой рукой Андрэ прижимал амулет к груди, а правой готовился отразить удар. Старик освободился из-под ткани и ужасный взгляд предвещал страшную участь не только юноше, но и всем остальным слугам, жившим в замке. Старец обратил взгляд в камин и слабый огонь тут же вспыхнул с новой силой, огонь перекинулся на рубашку Андрэ, а пока он пытался её снять, ему в голову полетела статуя Тота, стоявшая на полке камина. Кровь потекла по его волосам и шее, сознание пошатнулось. Но он еще держался на ногах и полетевшая в него сломанная опора балдахина кровати остановилась прямо перед его лицом, затем отлетела в сторону. Из последних сил Андрэ отражал летевшие в него предметы, всё без разбору. И вдруг он понял, что тактика старика была именно в том, чтобы использовать предметы вокруг, но не атаковать его самого. Он боялся повредить амулет! Вот в чём дело! Осознание этого прогремело в его голове как гром среди ясного неба. Андрэ махнул рукой, и старик полетел в угол, ударился боком и упал вниз. Но он тут же ошибся – сзади в его голову уже летела бронзовая подставка под письменные принадлежности. И новый удар в затылок. Он упал, и сил подняться уже не было – перед глазами все шло кругом. Из последних сил тающего сознания Андрэ смог сделать последний вывод – он с размаху ударил амулетом по каменному полу. Изумруд треснул. Лицо Ксаны тут же ожило, глаза вспыхнули и лепестки пламени пошли от её янтарных глаз вверх, опоясывая рога. Она уже осознавала себя, но все еще не могла пошевелиться, хотя и пыталась оторвать копыто от пола и сделать шаг. Удар, еще удар. Старик ринулся вперед чтобы отобрать амулет у ослабевшего врага, но наконец изумруд разлетелся на куски. Ксана тут же совершила прыжок на своего угнетателя, и они отлетели на сломанную кровать. Тело старика жгло от огня, но он уже ничего не мог поделать – Ксана когтями рвала его плоть, куски кожи и мяса летели во все стороны. Она яростно кричала, орудуя когтями все быстрее и прижимая старца к кровати пушистыми копытами. Она вымещала теперь на нём всю свою обиду. Месть, что жгла её изнутри два столетия, теперь, наконец-то, вырывалась наружу со всей ненавистью, что она таила по отношению к алхимику. Кровь хлестала из ран и порезов.
Сознание Андрэ слабело, он уже едва различал четкие очертания, но видел силуэт рогатого чудовища терзающего бессильную жертву. Старец уже был мертв, но Ксана не останавливалась и рвала его тело на куски и дальше, пока весь торс старца не превратился в гигантскую зияющую дыру. Только теперь, когда уже нечего было рвать внутри него, она остановилась. На лице старого мага застыла гримаса ненависти и презрения. Словно этот обескровленный труп даже сейчас грозил ей смертельной расправой. Именно так окончил свой долгий жизненный путь этот поистине могущественный маг, старый тиран, привыкший что все его любят и боятся. Даже умирая он не верил в это и сознание его, из последних сил, угасая, рисовало картины расправы над всеми неугодными. А над камином портрет всё тем же холодным безразличным взглядом смотрел на выпотрошенный труп своего потомка.
Но еще один участник этих событий уже понимал, что жизнь покидает его. О чем он думал в этот момент… сложно сказать. Наверное, самое правильное описание этого было бы таким – великая печаль. Всего за 3 года юноша превратился в опытного алхимика и могущественного мага, ведающего многие тайны мироздания, способного читать подписи самой Вселенной рассыпанные по ночному небосводу; он знал, как варить разнообразные зелья, дающие удачу и эйфорию, убирающие грусть и печаль, спасающие жизни больных разнообразными болезнями, умел изготавливать амулеты и талисманы, заряжать обереги… И именно сейчас, едва достигнув могущества, к которому многие практикующие колдовство шли долгими годами упорного труда, он и умирал на каменном полу, несчастный.
Ксана обернулась и увидела, как закрываются его глаза, как он продолжает сжимать в руке золотого дракона. Она погасила огонь и копыта её снова стали ступнями, хоть и со звериными когтями, исчез ободок шерсти вокруг лодыжек, хотя на ногах было всё еще по 2 коленки. Она схватила подушку и прыгнула к юноше. Аккуратно и нежно она положила его на спину, головой на подушку. Она сидела на нём сверху, но не давила на него весом, а поддерживала тело, опираясь на когти ног. И наступил этот романтичный момент, хотя и отходящий от канонов. Умирающий юноша, пожертвовавший собой ради любимой женщины. Это сложно себе представить, но лицо рогатого чудовища в этот момент действительно отображало скорбь.
И она решилась. Она держала его лицо руками и испачкала его кровью только что убитой жертвы. Осторожно, чтобы не поцарапать когтями, но крепко. Подушка под его головой пропиталась кровью и потемнела. И случился поцелуй. Умирающий ожидал что это прощальный поцелуй. Но вдруг осознал, как нечто проникает в него через рот, словно в него льют сладкий нектар, разливающийся по телу живительными волнами. Дрожь пошла по телу, он дергался хаотично, но Ксана крепко прижимала его к полу. Руки и ноги тряслись, золотой дракон звонко упал на прямоугольные камни. Ксана медленно отстранялась от него и стало видно этот красноватый светящийся поток, текущий из её рта в его. Она делилась с ним самой жизнью, одной из тех бесконечно многих, что она успела поглотить за столетия своего существования. Конечно, это был не полноценный ритуал, без подготовки, без создания алтаря и прописанных формул потоков энергии, но это было истинное чудо! Андрэ ощущал, как в его тело возвращается жизнь, как затягивается его рана на затылке, как сердце снова билось четко и с прежней уверенной силой качало кровь.
Так они стали поистине единым целым. И красивые описания Платона о единстве мужчины и женщины были лишь пылью по сравнению с теми силами что теперь сливали воедино этих двух: грехи сладострастия и убийства, смешанные на любовном настое, кипевшем в их душах. Они поделились друг с другом самой своей сутью, своей природой. Так они обрели власть друг над другом. Ибо подлинную власть невозможно взять, её можно лишь получить. И они добровольно отдали её друг другу.
Поток закончился и Андрэ полностью оправился от ран. Истинное чудо исцеления. Ксана вернулась в свое человеческое обличье. И легла на него, обнимая и прижимаясь лицом к его торсу. Так они и лежали, приходя в себя после всего свершившегося.
Но медлить нельзя. Скоро рассвет и в замок начнут стекаться крестьяне из окрестных деревень – привозить на телегах сено, дрова и провизию.
Удивительно как легко теперь было двигаться им обоим. Что естественно – Ксану больше ничего не сдерживало, а Андрэ стал не совсем человеком. Они судорожно рыскали по башням донжона, спешили собрать в телегу все что представляло ценность – книги, фолианты, драгоценности и ткани. Стража на стенах и в казармах тоже спала, так что никто не мешал запрягать лошадей и грузить крытую повозку. Они перевернули верх дном все кладовые и сокровищницы, пока 4 запряжённые лошади покорно ждали у телеги. Вскоре она уже была доверху заполнена – сундуки с золотом и каменьями, стопки книг и бумаг, ящики с артефактами. Они забирали всю самое ценное.
А замок, и его обитатели… Они же проснутся и обнаружат смерть хозяина, обнаружат пропажу юноши и служанки… А значит остаётся лишь одно – сжечь. Всё и всех. И на рассвете небо недалеко от Праги озарилось свечением горящего замка. Они все погибли там, ибо попросту спали. Никто не выжил. И родители Андрэ, поставлявшие в замок дрова для отопления и приготовления пищи, до конца своих дней были уверены, что их младший сын погиб в этом огне. Вскоре после пожара они вернулись во Францию. Больше они никогда не виделись, хотя Андрэ знал, что где-то в Лионе у него есть родня. Но он уже больше не отождествлял себя с ними – это были простые люди, обычные смертные, а он – он алхимик и маг. Через несколько десятилетий мысли о семье окончательно покинули его.
А пока – надо бежать. Подвесной мост через ров опустился и лошади тронулись. Телега поехала, под стук лошадиных копыт. Последним, что они успели кинуть под навес телеги были роскошные одежды – костюмы и платья. А сами облачились в длинные серые одеяния, обитые мехом, надежно сохраняющие тепло тела. Весь мир, со всеми его красотами и чудесами, распрями знатных вельмож и спорами королей и принцев крови – был открыт для их приключения. Приключения длившегося 4 столетия. Так и началась история это невероятной любви между человеком и демоном.
Обо всем этом и думала Оксана глядя на себя полуголую в зеркале. И наконец ей удалось прогнать грусть прочь. Она снова улыбалась. За столько лет её юность по-прежнему была с ней, всё та же бархатистая кожа, те же белые зубки, та же очаровательная улыбка, обнажавшая чуть удлиненные клыки, всё те же потрясающие своим совершенством формы. И теперь она подбирала платье, чтобы вновь очаровать своего спутника, вновь напомнить ему о той красоте, что она дарила ему каждый раз обнажаясь для него или задирая подол платья. Не это ли есть счастье: обрести такую жизнь, полную приключений и роскоши с тем, кого любишь? Но с годами их инстинкты притупились, и они забыли простую истину: вечной жизни не существует.
Ну а сегодня их ждет роскошный ужин в знаменитом ресторане недалеко от Гостиного двора. Том самом, где некогда подавали авторские блюда, изысканные и неповторимые. Те, кому повезло побывать там уже больше не могли вкушать обычный тирамису из магазина, не могли забыть тающий вкус говядины в шоколаде… И именно там на вечер был заказан столик на двоих, подальше от всех, в полумраке и со свечами. Недельная разлука должна была завершиться роскошным ужином, закономерно переходящим в страстную ночь. Достойный вечер перед сделкой на завтра, когда 12 килограмм маленьких синих таблеток хлынут на черный рынок Северной Венеции, отравляя новых жертв, обрекая новых несчастных на скорое путешествие в царство Аида. На костях и крови таких вот невинных жертв, кои исчисляются уже десятками, возможно даже сотнями, тысяч, и строилось их богатство и счастье.
В тот же самый момент что и Оксана, пред зеркалом одевалась в ритуальные одежды Наталья. На сегодня было назначено собрание всей Лиги и в Петербург съехались самые могущественные волшебники и волшебницы со всех концов Земли. По иронии, Большое Собрание должно было состояться совсем недалеко от упомянутого ресторана, но на той же Садовой улице – в главном зале дворца Юсуповых. Только… если одна готова была наслаждаться вечером, вкушать изысканные блюда, улыбаться и соблазнять, то другая готовилась отражать нападки, которые должны были посыпаться на неё как из рога изобилия.
Снова Наталье предстояло доказать, что не смотря на солидный возраст она всё еще обладает ясным умом и способна и дальше возглавлять Лигу, по-прежнему способна быть пираньей в этой бурлящей Амазонке интриг и предательств, заговоров и разлагающихся от безделья старческих тел. Она знала, что сможет устоять. Прогнившая Лига, в лице двух сотен делегатов с помощниками и переводчиками, устраивала очередной спектакль, показательную встряску, чтобы показать ей же её ослабевшие возможности править. Хотя все прекрасно понимали, что именно она допустила это разложение и именно при ней они смогут и дальше безнаказанно воровать, предаваться разврату; прожигать богатства Лиги, скопленные за столетия. Но эта постаревшая тигрица еще была способна показать себя и сегодня она это докажет.
Свидетельство о публикации и авторском праве №222030200902
#роман #история #страсть #алхимия #магия