«Россыпь камушков каталась в сомкнутых ладонях. Она подносила их к свету — подходила к окнам и просовывала кисти «лодочкой» меж штор. Потом возвращалась в глубь гостиной и мечтательно таращилась на почти матовые грани кристаллов. Камни — не драгоценные, почти стекляшки — напоминали дом…
Анфиладу на втором этаже, обширную кухню-столовую в пристройке, веранды к каждому флигелю и террасу — вокруг, считай — целого белокаменного сооружения. Клумбы числом великим, рабатки, розарии.. Всё то, что тешит дамский взор и наполняет упоением девичьи сердца.
Она любила имение. В нём прошло детство, отрочество. В спаленке слушала сказки, папенькой читаемые. В классах препиралась с боной, по коридорам улепётывала от гувернантки. Там нянька шептала страшилки на ночь, про бабая. Чтобы шкодливая девица по галереям не шастала. Не ровён свалится через перила — она может! На светлой нарядной кухне — тихонько, дабы не прогнали, сидючи на детском стульчике возле окошек и вдали от печки огненной — поджидала порции пирожков. Когда третья уж пышет жаром на большом блюде — маслицем смазанная и льняной салфеткой прикрытая. Первую можно и опробовать, остыла.
Прогулки по аллейкам, игры в прятки с соседскими барчуками. Таинственные посещения конюшен — маменька до обморока волнуется! А ей, страсть как хочется побыстрее на лошадках вольтижировать. ПапА сказал — как семь исполнится!
Оранжереи стеклянные — матушкина радость. И редкостные растения в нём — травы душистые, французские, восточные; изысканные сорта пионов, ирисов; деревца мандариновые с яркими «мячиками» на веточках. Там всегда пахнет цветами, влажной землёй и летом.
А в будуаре маменькином — картины по стенам, мебель резная инкрустированная, шкатулки дивные. Ей — маленькой — занятнее всего камушки разноцветные! Она лезет пальчиками в «лари» и выуживает кольца и броши, колье и диадемы. Мамочка строга, хоть и жалостлива. Просто так баловаться «сокровищами» не даёт. Но изредка разрешает поглядеть на них. И тогда же, рассказывает истории чудесные. Про изумруд шаху персидскому принадлежавший, про бриллиант формы и размера невиданных и про жемчужину несчастной королевы. Малышка слушает — ей занятно, и жалобно до слёз. Бедная, бедная королева!..
Пройдут годы, и она сама станет «бедной, бедной». Уйдут в прошлое балы и выезды, весёлые Масленицы и торжественные Пасхи. Бывшие соседские дети сложат головы в Первой Мировой. Сестра упокоится в семейном склепе, на горушке. А она, с остатками величия и наследных сокровищ покинет отчизну. И обоснуется в Париже, в родовом поместье. После, на Сент-Женевьев-де-Буа.
Но перед тем — последние много лет — она видит сладкий, прозрачный до реального, сон. В ладошах горка камней — без яркости и принадлежности. В комнате-гостиной полумрак и чтобы рассмотреть драгоценности нужно выйти к высоким французским окнам. Тяжёлые гардины задёрнуты, она протискивается предплечьями сквозь полотна жаккардовой материи. Разворачивает пригоршню с ношей и понимает — «не мои! Мои разненькие, цветастые и с историей..» Разочарованно почти идёт обратно, в тёмные покои. Привыкнув глазами, прикидывает снова — «может ошиблась..» И глядит, глядит — будто маг в хрустальный шар! — на кажущиеся побуровевшими камни…»