Иван застыл на пороге. В голове даже промелькнуло что-то вроде – надо меньше пить… Видно, пропустил какое-то событие?.. Стараясь всё же припомнить, где так отличился, что аж поздравление вот заслужил, Зырянов растерянно улыбнулся:
- Ннууу… – На всякий случай поинтересовался: – А с чем, Наташ?..
Наталья тоже улыбнулась, понимающе плечами пожала:
- Да так… Дело житейское. Что ж, подождать не мог, пока девчонка школу окончит? Осталось-то!.. Месяц учёбы да экзамены. И выпускной.
Решительно не припоминая, каким образом к нему, Ивану Зырянову, мастеру-взрывнику, относится месяц учёбы в школе, экзамены и выпускной, Ванька молча хлопал глазами.
- Иди! Мужики опять одного тебя ждут!
Иван послушно вышел. Пока спускались, да и потом, всю смену, добросовестно вспоминал события прошедших дней. Так, начнём с конца: вчера не пил. Перед этим встретились с Димкой Фомичёвым с «Восточной». Службу вспомнили, – в морфлоте вместе служили… Ну, с Самариным и Лобачёвым в «Угольке»… Девчонок Натальиных, Любашу с Сашулей, увидел, – как из садика возвращались. В глазах потемнело: окно в их комнате плохо прикрывается… Так и осталось не отремонтированным, а там дел-то – на пять минут… Ох, Натаха, Натаха! .. Ещё обещал Любаше цветничок её огородить заборчиком, чтоб Аська, пронырливая соседская коза, не зарилась на Любашины ромашки… Ох, Наташка!... Потому и побрёл за Лобачёвым и Самариным в «Уголёк»… А перед этим… Перед этим, когда не стал автобуса ждать и пешком пошёл в посёлок, с Игорьком Шевцовым – за сына его, как полагается… Прямо на берегу Луганки. Анютка!.. Анютка?.. Она пришла на берег… И руки Анюткины почему-то стали очень похожими на Наташкины. И вообще, Анютка так изменилась за то время, пока они не виделись. Повзрослела, что ли… Ну, да, – это ж у неё одиннадцатый класс, экзамены и выпускной… Анюта присела рядом, говорила какие-то простые слова, – то ли в чём-то утешала его, то ли за что-то жалела… Ивану стыдно стало – за то, что пьяный такой… За то, что хрень такую девчонке сморозил: не боишься?..
Ну, да, – Анюта приходила на берег. Утешала и жалела его, пьяного… Была непривычно взрослой. А кроме этого – Иван так и не смог догадаться, в чём заключается его причастность к последнему месяцу учёбы в школе, к экзаменам и выпускному. К тому же – причастность, достойная Натальиного поздравления…
За «Уголёк» батя дома тряхнул – мало не показалось. Иван попробовал оправдаться:
- Бать! Я ж под выходной!..
Батя загремел:
- Из-за бабы!.. Я тебя, котяру, завтра сам женю, – на первой попавшейся!
Иван как-то протрезвел… а, может, и не так уж пьян был. На батю взглянул исподлобья:
- Я люблю её. Одну.
Легонько отстранил мать, прошёл в спальню – просто устало, как после смены… а не после «Уголька».
Ранним утром мать увидела Наталью во дворе. Наталья торопливо, перед работой, развешивала выстиранное бельё. Елена Тимофеевна окликнула её. Собиралась сказать что-то резкое, но вдруг вытерла слёзы:
- Пьёт он, Наташка.
- Знаю, – негромко, суховато ответила Наталья. – Вы не волнуйтесь, Елена Тимофеевна: на спуск в забой я ему разрешение не дам… если увижу, что на смену пьяным пришёл.
Наталья взяла пустую корзину из-под белья, ушла в дом.
… Ничего не хотелось, – ни этого последнего школьного месяца, которого так ждали всем 11-Б… Ни пятёрок на предстоящих экзаменах, ни выпускного… Мама беспокоилась:
- Анюта!.. Все девочки уже платья для выпускного купили. Давай в Луганск съездим? Самое красивое тебе выберем. – Улыбнулась: – Отец так и сказал: чтобы – самое лучшее! И босоножки. Помнишь, ты колечко хотела… и заколки ещё.
Анюта, казалось, не слышала маминых слов… Силилась улыбнуться:
- Мне не хочется, мам. – Поправилась: – Некогда пока. Годовые контрольные начинаются.
Не хотелось ни платья, ни годовых контрольных. Особенно – когда внезапно начиналось головокружение… Хорошо было только с Алёшкой – так хорошо, когда он прямо на уроке брал её ладошку в свою… и краснел. Так хорошо было, когда они оставались в пустом кабинете литературы или физики и целовались…
В эти дни Алёшка тревожился, глаза её искал. Спрашивал:
- Анют?.. Всё хорошо?
А ей хотелось, чтобы он взял её ладошку… и он всегда умел понять её желание… А сегодня на алгебре Алёшка написал на тетрадном листке: ты жалеешь?..
Она не ответила, и до конца урока Алёшка ничего не решал, не поднимал глаз. На перемене Анюта вышла в школьный двор. Алёшка подошёл, горько повторил:
- Ты жалеешь…
У Анюты перехватило горло…Как сказать ему… самому любимому на свете мальчишке, что она ни о чём не жалеет! Что даже своей прошлой, взбалмошной девчоночьей любви она благодарна – она и решилась-то на происшедшее у них с Алёшкой в тот дождливый день из-за своей упрямой любви к такому взрослому Ивану Зырянову… И жалела она лишь о том, что уже стали ясны последствия их с Алёшкой самой нежной нежности друг к другу… Она ещё не думала, что будет, если узнает отец… И вообще, – как теперь поступать в горный институт… Анюта думала только об одном: Алёшка тоже в горный собирается. Он ещё с детского сада хочет быть командиром горноспасательного взвода. А она возьмёт и скажет ему: Алёш, я беременная… И Анюта решила, что справится сама.
Алёшку успокаивала:
- Всё хорошо, Алёш. Контрольной по геометрии боюсь.
Алёшка целовал её волосы, счастливо говорил:
- Анют, полынью пахнут…
А Анютке плакать хотелось: вчера, вместо того, чтобы к геометрии готовиться, они на Алёшкином мотоцикле поехали в степь – далеко-далеко. Сидели на успевшей прогреться земле… а потом и лежали – на Алёшкиной ветровке… И степь мягко и счастливо колыхалась, и небо… А под головой у Анюты расстилалась молодая, нежно-сизая полынь… Вот и пахнут волосы – до сих пор.
Когда уезжали, Алёшка показал ей на вершину отдалённого степного кургана:
- Смотри, Анют! Орлиное гнездо! Они каждый год здесь птенцов выводят. Хочешь, приедем потом… когда орлята будут учиться летать? Мы с батей видели.
Ксюшка внимательно присматривалась к побледневшему Анюткиному лицу. Сочувственно вздохнула:
- Ему-то… сказала? Знает он?
Аня досадливо отмахнулась:
- Ничего он не знает.
- Хочешь, я сама скажу Ваньке?
Анютка испуганно сложила ладони:
- Не вздумай!
-А делать что будешь?
- Не знаю, – горестно призналась Анюта.
Ксюшка подумала.
- Ань! Тут у моей тётки… материной младшей сестры, – они в Ковыльном живут… Недавно выкидыш был. Она, Танюха, мешок с картошкой подняла, и…
В Анюткиных глазах потемнело… Снова сильно закружилась голова. Хорошо, – звонок на геометрию прозвенел…
А перед рассветом Анюта проснулась – от неясного страха. Вспомнились Ксюшкины слова:
- Мешок с картошкой подняла, и…
В этот день шестым уроком в 11-Б была физкультура. Сдавали норматив по бегу. Анюта вдруг согнулась от незнакомой тянущей боли внизу живота. Евгения Витальевна проводила Аню в тренерскую, осторожно усадила девчонку на диван. Насмешливо тормознула отчаянно рванувшего за Анютой Алёшку Филатова:
- Куда?.. Насколько мне известно, – ты, Филатов, в горный готовишься… А не в медицинский. Протянула мальчишке секундомер: – Иди на стадион. Егорова и Дементьева пусть пересдадут. – Встретила встревоженный Алёшкин взгляд, усмехнулась: – Всё в порядке. Просто закружилась голова. Сейчас пройдёт.
А Аня снова – уже как-то спокойно – вспомнила Ксюхино:
- Мешок с картошкой подняла…
Мешка с картошкой не было. Были большущие вёдра, полные картошки – сразу за калиткой в огород: в выходной мать с отцом собирались посадить картошку. Анюта склонилась над вёдрами и тут же услышала мамин голос:
- Что ты, Анюта!.. Отец сам отнесёт, что придумала-то!
Пришлось придумать другое. На берегу Луганки – камень… Когда-то, ещё в шестом классе, мальчишки пытались сдвинуть его с места, хотя бы приподнять. Алёшки завтра в школе не будет: он уедет в универ – на горном факультете день открытых дверей. Анюта сослалась на то, что надо родителям с картошкой помочь, и Алёшка пообещал заодно всё узнать про инженерно-экономический.
И после третьего урока Анюта незаметно, – чтобы Ксенька не увязалась, – отправилась на берег.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 14 Часть 15 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»
