Алексей Тараканов
Очередная командировка планировалась в Москву на аэродром Остафьево, там были расположены центральные склады. Груз развозили по восточным аэродромам дальней авиации. Это были и запчасти для самолетов и летно-техническое обмундирование. Правда, по пути надо было сделать крюк, до столицы Туркменистана Ашхабада, там, рядом с городом, находился аэродром Ак-тепе. На аэродроме базировались истребители ПВО. В Туркмению надо было отвезти «груз-200».
Солдат-срочник, туркмен, призванный на службу, ещё в Советском Союзе и служивший в далёкой российской Сибири, уже при независимом Туркменистане случайно или не случайно погиб. Солдатика нашли в трансформаторной будке под током. Как он туда попал? История умалчивает. Экипажу майора Лёхи Таранова предстояло отвезти «груз-200» на родину туркмена-срочника из гарнизона Белая.
На аэродроме в числе сопровождающих были и родственники, три туркмена, одетые в свою национальную одежду - халаты, на голове повязаны чалмы. Они этим нарядом как будто специально подчёркивали свою независимость от всего русского. Лица их были бородатыми и хмурыми. Похожи они были на душманов. И ещё были два офицера, капитан и лейтенант. Одеты они были в повседневную форму и, вообще, выглядели неважно и немного испуганно, как будто чувствовали, что их поездка могла быть в одну сторону.
Долетели до Ак-тепе через Семипалатинск без приключений. Прямо на стоянке аэродрома самолет встречала ещё одна группа родственников, человек десять. Среди встречающих были и женщины, которые без перерыва рыдали и, когда выносили из самолёта деревянный ящик, буквально повисли на нём, затрудняя погрузку в автомобиль. Родственников сопровождали офицеры комендатуры, к ним и прибились капитан и лейтенант - иначе их могли и побить.
Погода была не по-весеннему жаркой. В Иркутске ещё было полно снега, а здесь — кругом зеленая трава. Градусник наружного воздуха в кабине у штурмана показывал градусов двадцать пять тепла.
В числе встречающих самолёт был и командир местного авиационного полка. Он подошёл к Лёхе, поздоровался, расспросил про дальнейший план. Лёха планировал лететь дальше в Остафьево.
- Как там, на Родине? Чья власть? - пошутил командир полка – Ну, если, что звоните, можете мне напрямую.
И, как говорится, накаркал. При запросе на вылет оказалось, что на Москву опустился туман, и вылет переносится на следующий день. Следующими днями были выходные, и Лёха упросил КП остаться в Ак-тепе на выходные и вылетать в понедельник.
Ночевали в казарме, там выделили отдельную комнату с кроватями. Местные солдаты немного попугали экипаж змеями, которые могли заползти в казарму. По ночам всё равно было прохладно, и змеи искали тёплое место. Вечером заехал командир полка, поинтересовался, как разместились, пообещал назавтра разместить в квартире, приспособленной под гостиницу, жившие там гости должны были выехать из неё в субботу.
В субботу переселились с большим удовольствием в гостиницу, тем более что радист рассказывал, что он видел, когда вышел покурить, кажется, змею, заползшую под крыльцо казармы. Никто ему не поверил, но от греха подальше собирались побыстрее.
Перед обедом сделали обзорную экскурсию по местным достопримечательностям, вид был очень впечатляющим. К югу от аэродрома возвышались горы. Экипаж, запыхавшись, даже залез на какую-то возвышенность или маленькую гору, сфотографировались, после сползали с неё, чуть ли не на пятых точках, настолько был крутой спуск.
Стрелок Юра Линьков даже начал фантазировать:
- В Иркутске скажу, что по горам лазил, с них даже граница и Афган видны.
Затем вернулись в гарнизон и пошарахались по магазинам военторга. Выяснилось, что снабжение магазинов было в последнее время не очень, и продавщица посоветовала проехать в Ашхабад или чуть дальше, за 100 км, на подземные озёра, там можно было хорошо отдохнуть.
- Возьмите такси, они русские рубли берут влёт, задаром доедете!
Решили пока ограничиться осмотром столицы Туркмении. Таксист, остановившийся возле гарнизона, от радости предстоящего бакшиша, набил свою «Волгу» семью пассажирами: на переднем сиденье двое и пятеро - на заднем. Доехали «с шиком» до центра Ашхабада, сделали экскурсию по городу. Город показался скучноватым и каким-то неухоженным. Часть деревьев была в цветах, часть стояли ещё голыми. Мусора на дорогах не было, но ветерок поднимал пыль, скопившуюся к весне. Затем посетили местный рынок, но ничего не покупали. Так немного поесть на ходу. Летели-то в Москву, а там ещё зима, фрукты и овощи могли померзнуть в холодном самолете. Сколько пробудут в Москве - было не известно. К вечеру, уставшие, вернулись в гостиницу. Самая главная проблема была с питьевой водой, её нигде не продавали. Если в Иркутске можно было пить воду хоть из-под крана, то здесь ещё в казарме предупредили: из-под крана не надо пить, можно подхватить желтуху. К слову сказать, в казарме стоял бачок с кипячёной водой, им солдаты и спасались. В магазинах продавались только бутылки лёгкого вина под названием «Сахра», которые можно было употребить вместо воды. Чем, конечно же, воспользовались все члены экипажа. Лёха, потихоньку потягивая это лёгкое вино, ворчал:
- Вы слишком-то не увлекайтесь, доктора в понедельник не пройдёте!..
На следующий день, в воскресенье, после завтрака часть экипажа отпросилась опять в город на рынок:
- Командир, я на рынке видел, сахар продавали в коробках по двадцать пять килограмм. Съездим, закупимся? Ты сколько возьмёшь? - правый лётчик, капитан Серёга Шамонаев, был большим любителем полазить по рынкам и магазинам.
- Я не поеду, возьмите мне пару коробок.
- И мне пару, - попросил штурман Саня Шабашников.
- А мне - четыре. А что? Семья-то большая… - начал извиняться борттехник.
С командиром в гостинице остались штурман и борттехник, остальные двинулись в сторону КПП, там можно было поймать такси. Борттехник немного болел после вчерашнего - всё-таки перебрал с «Сахрой» и валялся на кровати весь день. Лёха со штурманом, в основном, болтали о жизни, валялись на кроватях, периодически выходя на улицу покурить. Погода стояла прекрасная. Было тепло по-летнему. И лётчики наслаждались этим моментом, подставляя лицо солнцу, принимая эти незапланированные солнечные ванны.
Тревога начала одолевать Лёху, когда экипаж не появился к ужину. По дороге в лётную столовую шли втроём, строя разные версии:
- Сейчас приедут - что с ними сделается! Набрали, поди, полные руки, может, машину не найдут… - успокаивал командира борттехник.
- Во сколько они уехали, Саня? - спрашивал в очередной раз командир штурмана, хотя знал, что было около десяти утра.
- В десять. Ну, минут сорок добирались, одиннадцать будет… часа два на базаре… ну, три… может, по магазинам пошарились, может, пообедать решили… час обедали, сорок минут назад ехать… - штурман раскладывал хронометраж как штурманский план.
- Ты ещё скорость такси вычисли!.. - буркнул борттехник капитан Лукаш. - По любому, сейчас заявятся, ужин не должны пропустить.
Не было экипажа и в десять вечера. С момента исчезновения экипажа прошло двенадцать часов. Уже по темноте пошли к дежурному по полку. Дежурный быстро вник в ситуацию, начал звонить в Ашхабадскую комендатуру, там ничего не знали и не слышали, ни про кого. От дежурного Лёха позвонил командиру полка, который вчера встречал экипаж и объяснил ситуацию с исчезновением экипажа. Спросил совета по дальнейшим действиям. Все-таки чужая уже страна. Командир полка, молодой полковник, энергичный, небольшого роста, но жилистый, прибыл в штаб через пять минут, как будто был где-то рядом:
- Может, загуляли, бывает такое? - прищурился на Леху полковник.
- Завтра вылет, да и как без меня-то… - криво усмехнулся Лёха. - Как тут, не шалят бармалеи? - Лёха вспомнил про сопровождающих туркменов и про близкую границу.
- Да не слыхали пока, спокойно было. Если не найдутся к утру, дам машину. Особиста попросим помочь, если надо. Поедете, поспрашиваете там, по злачным местам. Сейчас давайте в гостиницу, утром позвони дежурному в любом случае.
Лёха и штурман вернулись в гостиницу. Сколько выкурили сигарет - и не сосчитать! Блок, наверное... Конечно, было не до отдыха и сна, мысли, одна тревожнее другой, не покидали Лёхину голову: «Не дай Бог, загуляли - убью всех!.. Если душманы, то всех же четверых не могли похитить?.. А если в аварию попали?.. Сколько, интересно, в Ашхабаде больниц и моргов?» - и опять спускались со штурманом вниз на улицу курить. И опять томительное ожидание в уже теплом и душном окружении ашхабадского воздуха. Искурили несколько пачек.
Около часа ночи затопали ноги по лестнице. Экипаж, в составе всех четырёх пропавших, с грохотом по лестнице из-за темноты ввалился в комнаты гостиницы. Все были живы, целы и, главное, трезвы!
- Ё... вашу мать!.. Вы где были? - У Лёхи кроме матерных слов больше ничего не вылетало, но от сердца сразу отлегло.
- Всё, командир, менты замели, дело шьют… - словами из знаменитого фильма выдохнул радист, он же начальник связи эскадрильи капитан Валерка Личинкин. - У вас пожрать ничего нет? С утра во рту маковой соломки не было, и пить охота, как из ружья...
- Вы где были? «Неужели поехали на подземное озеро посмотреть?» — с сомнением в голосе спросил штурман.
Ещё вчера размышляли поехать посмотреть на подземное озеро в ста километрах от столицы, но по жаре не захотели. А тут собрались, без командира и штурмана?..
- Да нет, правда, замели. Правда, в ментовке были... Мы сразу такси взяли - и на базар, там, действительно, сахар был в коробках. Но продавщица, когда узнала, сколько нам надо - а нам, оказалось, надо чуть ли не полтонны, получилось 500 кг...
- Как полтонны?! - удивился борттехник.
- Так! Все по две да по три коробки захотели. Нас семеро, коробки по 25 кг, вот и считай: двадцать коробок - сколько? Ну вот, она позвала хозяина. Туркмен-хозяин быстро организовал ГАЗ-66, поехали на склад. Загрузили коробки, рассчитались и поехали на аэродром - мы в кузове, туркмен с шофёром в кабине. Минут через двадцать шофёр то ли на красный проскочил, то ли ещё чего, останавливает нас местное ГАИ. Куда едете, зачем, кого везёте? Заглядывает в кузов, там мы сидим - здрасьте, приехали!.. Кто такие, куда, что за груз, есть ли накладная… в общем, слезайте – конечная... Мы говорим, что мы - экипаж, вот сахарку немного купили, у нас в Иркутске, в России-то, по талонам. Он нам: «Документы, пожалуйста, предъявите!» И по рации по-туркменски что-то сказал. Подскочил «воронок», документы отобрали, нас туда пересадили и в околоток местный привезли, всех по камерам рассадили... Ух... Жрать охота...
- А сахар-то где? - снова удивился борттехник.
Рассказывал про всё начальник связи, остальные дополняли, перебивали друг друга. Правак Серёга шарил по комнате в поисках еды:
- Был же хлеб, вы чё, схомячили его весь, что ли? И магазины все закрыты... Я до столовой добегу, может, что раздобуду... Где талоны эти чёртовы…? - и убежал.
- Сахар?.. В машине остался, её к отделу подогнали… Нас мурыжили часа два, потом начали вызывать по одному, протоколы писали, объяснительные... в общем, пугают нарушением указа президента туркменбаши...
- Какого указа?
- Да хрен его знает! Ну, там долго объяснять. Запрет вывоза продовольственных товаров... Отсутствие документов на товар – значит, спекуляция, да ещё в огромных размерах. Документы отобрали. Мы говорим: нам надо командиру позвонить, потеряли нас, наверное… Так начали пугать, что вообще посадят. Завтра суд или трибунал. Пока всех допросили - там ещё продавщицу русскую, гаишника, шофёра этого с туркменом-хозяином - вот и до ночи получилось. Они целое дело завели - подрыв экономики независимой республики, блин...
- Какой трибунал, к чёрту! Пошли они на хер! Мы вообще из России, из другого государства! - возмущению Лёхи не было предела.
- Ага, они документы-то наши забрали. Отпустили нас, потому что у них покормить нас нечем было, а завтра представителя на суд просят прибыть, тебя то бишь... Ты, командир, не переживай, наверное, штрафом обойдутся...
- Да? Во сколько это шоу? - обречённо спросил Лёха - завтра надо было как-то оправдываться перед КП за задержку с вылетом.
- В десять, - вздохнул начальник связи.
Пока рассказывали кое-какие другие подробности, примчался правак, притащил хлеба с куском сыра и чайник с чаем. Бедолаги набросились на еду, как будто их три дня не кормили.
Утром, после завтрака, Лёха позвонил командиру полка:
- Всё нормально, увлеклись покупками на базаре, никак не могли до гарнизона добраться.
- Ну-ну! - хохотнул командир полка. - Привет Родине!
Потом Лёха позвонил на КП в Иркутск прояснить обстановку. Там успокоили: «Туман в Остафьево, после обеда, возможно, будет окно», - и поехали всем экипажем «на голгофу». На всякий случай, помня о бдительной местной ГАИ, поймали два такси и поехали уже на двух такси.
Борттехник кипятился всю дорогу:
- Не, ну ладно, таможня местная, на борту самолёта сахар контрабандный нашла, но тут-то в грузовике чужом! Надо было сказать, что не наш, что попутно подвозит людей в гарнизон…
- И сахар бы твой - тю-тю!.. - вставил свои три копейки правачок.
- А он и так - тю-тю!.. блин, полтонны!.. - борттехник отвернулся к окну.
Мимо окна такси пролетали небольшие домишки, не такие, как в родной Сибири, низкорослые деревья уже были в цвету и без листьев. Добавляли печали в и так паршивое настроение. Вдоль дороги попадались люди в национальных одеждах, кто-то ехал на ишаке. Подъезжали к пригороду Ашхабада.
В милицейском околотке экипаж ждали, как догадался Лёха, следователь или дознаватель и трое гражданских туркменов, одетых цивильно, в костюмы, с одинаковыми портфелями. Экипаж разделили: четверых бедолаг отправили в отдельную комнату, на ней было написано «Дознание», остальных проводили в зал с отполированными деревянными скамьями и президиумом, с тремя высокими резными креслами. На спинках двух крайних кресел были вырезаны гербы Туркменской ССР, на спинке среднего кресла красовался герб Советского Союза. За спинкой кресел висело зелёное знамя с орнаментом и полумесяцем и портрет туркменбаши.
В зале уже сидели несколько человек: русская женщина лет за сорок – наверное, продавщица, два круглолицых туркмена в светлых одеждах и милиционер в выцветшей до светло-серого цвета форме ещё советского образца – вероятно, гаишник. Все сидели молча. Минут через двадцать из боковой двери вышли члены экипажа, у всех руки были сзади, головы опущены. Их сопровождал милиционер. Лёхе поначалу даже показалось, что они в наручниках. Ребята сели на отдельную скамью. Милиционер сначала сел рядом, потом встал как часовой.
Лёху опять обуяла тревога, какое-то нехорошее чувство непонятного и незнакомого. Как будто он присутствовал на съёмках дурацкого фильма.
Это чувство усилилось, когда из этой же боковой двери вышли те самые гражданские туркмены, но теперь они были одеты в чёрные мантии и чёрные квадратные шапочки. Стало понятно, почему так посерьёзнели члены экипажа. Все встали. Суд или, как Лёха услышал в коридоре и не принял эти слова всерьёз - трибунал, сел в кресла, все тоже опустились на лавки. Началась штатная процедура. Ребята переглядывались между собой, качая головами. Главный судья зачитывал фамилии присутствующих, все по очереди вставали. В том числе, зачитали и Лёхину фамилию. После этого судья попросил у Лёхи документы, посмотрел и отдал.
Потом оглашалось суть дела, вперемешку со статьями, которые нарушались согласно указам и законам Туркменской республики. Опрашивались свидетели, в лице продавцов, милиционера и всех членов экипажа.
Судья поднял Лёху и попросил объяснить причину нахождения в республике. Это был неприятный момент. Лёха не знал, что там наговорили подчинённые, врать не хотелось, а правду сказать - что привезли «груз-200», гражданина республики Туркменистан, погибшего, вероятно, от дедовщины в российской армии - ох, как не хотелось.
- Военный груз, ваша честь - и развёл руками. Судья ответом удовлетворился.
Затем судья и его помощники удалились, вернулись быстро, через пять минут – видать, всё было подготовлено, и главный судья совсем без акцента огласил приговор:
- Именем... Считать виновными... Незаконный груз конфисковать… Назначить наказание в виде штрафа... Всем понятно?
«Понятно-то понятно, - подумал Лёха. - не понятно только, почему находясь в Туркмении, назначают штраф в 1000 американских долларов?»
Обедать, конечно же, даже не думали, мчали на аэродром. Диспетчер на аэродроме торопил экипаж:
- Где вы шляетесь? Добро уже есть, я переношу по часу! Зональный центр интересуется, почему не вылетаете?
- Всё, взлетаем через полчаса, всё нормально...
После взлёта начали набирать эшелон. Все разговоры были только про этот трибунал. Борттехник доказывал, что этот трибунал без адвоката или российского консула - это был развод со стороны местной милиции, чистой воды. Радист ему посоветовал посидеть на той «скамье подсудимых». И уже успели набрать шесть тысяч из семи восемьсот, как поступила неожиданная команда от Ашхабад-контроля:
- 12456, Ашхабад-контроль, ваша высота?
- 12456, шесть тысяч пересекаю...
- 12456, Ашхабад-контроль, вам команда от военного сектора разворачиваться назад, посадка обратно на Ак-тепе. Снижайтесь правым разворотом на курс сто семьдесят, занимайте три триста.
- 12456, а причина какая?- Лёха чуть не поперхнулся.
- 12456, Ашхабад-контроль, свяжитесь с военным сектором, частота 12…
- 12456, снижаюсь три триста, курс сто семьдесят… - обречённо доложил радист.
Экипаж, спорящий до этого между собой чуть ли не до хрипоты, примолк. Командир экипажа вышел на связь с военным сектором, спросил про причину возврата, сектор попросил минуточку подождать. Минута длилась вечно, экипаж снижался на ненавистный им аэродром Ак-тепе и придумывал для себя разные причины.
- Ну, что, где 1000 баксов, будем искать?.. Или на плантациях отработаем?.. Здесь что, хлопок выращивают или что другое?.. А в тюрьме сейчас макароны!.. Сейчас сядем, а там «воронкИ» стоят...
- 12456, на «Небесном» нижняя кромка - 150 метров, видимость - 1500 метров, вас не принимают.
«Слава Богу, причина банальная - погода!»
- Так у меня минимум 100 на 1000! - Лёха не хотел обратно в теплоту, хотелось туда, где снег и туман.
- Давайте, заходите на посадку! Работайте с Ашхабад-контролем и Ак-тепе, там со своими свяжетесь и доказывайте свой минимум, а я по команде работаю!
После посадки Лёха чуть ли не бегом примчался к диспетчеру, минут десять не мог прорваться по военной связи до иркутского КП «Пушнина» или московского КП «Радуга», пока не применил все хитрости и увещевания телефонисток, доказывая им, что решается вопрос жизни и смерти.
- Девушка, милая, я по «Ракете» (кодовое слово срочности вызова и важности разговора), мне срочно на «Радугу»!
Оперативник на КП удивился, когда Лёха попросил пробить «добро на вылет», если не в Остафьево, то хоть в Рязань.
- Остафьево не примет, опять туман. Ты что, Алексей, то уговариваешь погреться на выходные, то, как ошпаренный, хочешь улететь оттуда? Чё, туркменки такие жаркие?
- Водка тёплая, противная! - нервно хохотнул командир экипажа. – Давайте, пробейте Рязань, пока стартовое время не вышло.
Через час летели в родную российскую Рязань, разговоры по сахарные беды и взаимозачёты оставили на потом, на Иркутск...
Прошло полгода, Лёха сидел в штабе эскадрильи, когда позвонили из строевого отдела, попросили зайти. Письмо какое-то дивное пришло, заграничное, всё в штемпелях и марках. Лёха взял заграничный пакет - он был вскрытый - прочитал содержимое. Содержимое говорило, правда, без особых подробностей, что экипаж Вооружённых Сил Российской Федерации майора Алексея Юрьевича Таранова задолжал независимой республике Туркменистан штраф в 1000 американских долларов. Штраф, вынесенный судом такого-то района г. Ашхабада, да ещё пени в размере %%%...
- Командир это видел? - Лёха потряс пакетом.
- Угу, - с милой улыбкой ответила помощник начальника строевого отдела прапорщик Надежда Ягеева.
- Ты зарегистрировала входящий документ, Надь?
- Что я, дура совсем, конечно же, нет! - Надя была опытным кадровым работником.
- Надя, ты его не видела и... никто не видел... Я - к командиру…
Командир 188-го отдельного смешанного авиационного полка полковник Дмитрий Павлович Водов был очень грамотным руководителем, прекрасным лётчиком, никто никогда не слышал от него матерного слова. Он очень редко повышал голос, имел подпольную кличку «интеллигент». Но, когда сердился, умел так смотреть на подчинённого, как удав на мартышку. Вот именно так он и смотрел в это раз на Лёху. Лёха переминался с ноги на ногу.
- Почему вы мне сразу не доложили? - «На «вы» - значит, сердится!»
- Командир, вы в отпуске были, а заму я всё рассказал, - Лёха пытался отвести глаза от взгляда командира полка.
Заместитель командира полка Зубенко или по-простому Анатолич, когда Лёха тогда попытался со смехом рассказать о произошедшем, махнул рукой - дескать, чего не бывает, некогда всякую хрень выслушивать, давай, наливай... Дело было 1 апреля - как раз День части! В кабинете замов был накрыт стол с нехитрой закуской. Посреди стола со сдвинутыми в сторону папками с разной документацией стояла голубая солдатская тарелка с нарезанной прямо с костями селёдкой. Сверху лежал нарезанный большими кольцами лук. Хлеб не резали, ломали руками. Сбоку стола стояло два графина. Один - со спиртом, другой - с водой...
- Что будем делать с этим? - командир полка рукой показал на конверт.
- А ничего! - вдруг осмелел Лёха. - Государство у нас другое, времена сейчас смутные, пакет до нас не дошёл, потерялся.
Лёха начал рвать конверт пополам, затем опять пополам, пока не порвал на мелкие кусочки. Командир полка как-то заворожённо смотрел на происходящее, ожидая, наверное, что Лёха зашвырнет эти кусочки вверх, как конфетти.
- Разрешите идти? - наглость, обычно скромного Лёхи, удивила Дмитрия Павловича, и ему ничего не осталось, как сказать: - Иди.
«Уже не на «вы» - без наказания обойдётся, что ли?» - отметил про себя Лёха.
Леха лихо развернулся на каблуках и, боясь растерять обрывки конверта, вышел из кабинета. «Ага, а где я ему 1000 долларов возьму? Ну, всё, теперь в Туркмению - ни ногой!..» - и спустил известие о штрафе в 1000 американских рублей в унитаз.
Продолжение: https://dzen.ru/a/YjinnciGKAtmBzET?referrer_clid=1400&
