Руководство школы совместно с администрацией решило изучить устремления советских школьников в отдельно взятой правильной и образцовой советской школе. В их классе раздали всем анкеты и сказали, что нужно ответить предельно честно, честные ответы на вопросы крайне важны.
На вопрос, кем ты хочешь стать, Настя ответила:
«По специальности, связанной с книгами, экскурсоводом, журналистом, может быть, юристом».
«Кто тебе помогает в выборе профессии?» — тут даже думать не надо, Настя написала: «никто».
По поводу любимых предметов она отметила алгебру, потому что заставляет думать, литературу и физкультуру. Написала и о тех предметах, где учителя не могут заинтересовать учащихся и не наводят дисциплину на уроках.
«Что ты ценишь в людях?» — умение заставить себя уважать.
«Какая черта твоего характера тебе не нравится и почему?» — стеснительность, необщительность, боязнь, что тебя не услышат — эти черты мешают.
«Считаешь ли ты учебу главным трудом?» — это не труд, скорее обязанность.
«На кого ты хочешь быть похожей? Что тебя в ней привлекает?» — на мамину подругу тетю Свету. Она имеет огромные связи, может все достать, но в то же время добрая и справедливая.
«Твое хобби» — гимнастика, фото, вязание, шахматы, математика.
После заполнения анкеты к Насте подошла Ленка и примирительно сказала:
— Давай больше не будем ссориться?
— Лена, как же мы не будем ссориться, если мы одного мальчика поделить не можем? — ненадолго задумавшись, ответила ей Настя.
Но, поразмыслив еще немного, она добавила:
— Ладно, забирай своего Фомина, он все равно разрывается между нами.
— Ну, мы ведь будем дружить после этого? — спросила Лена. — Ты не обидишься?
Настя почувствовала боль внутри. Наверное, это боль от утраты Фомина.
Но тут же решила, что все же лучше потерять любимого, чем навсегда потерять хорошую подругу.
— Лена, я всегда готова пойти на уступки, — вслух сказала Настя.
Но, конечно, ей было обидно, и даже уязвленное самолюбие было здесь ни при чем. Фомин ей очень нравился, и он был настоящий, надежный, верный и честный. Может, даже и рыцарь.
Ну и ладно, ради Ленки она постарается забыть о нем.
Зато теперь Настя не расставалась с Олей Дружининой, они почти каждый день ходили с ней в кино, особенно полюбили они индийские фильмы. Девочки любовались красавцами-героями и вслух мечтали о любви, и о принце, который приедет за ними в маленький городок на краю света, и увезет их далеко-далеко отсюда.
Оля пригласила ее в гости, и с самого первого раза Олины родители приняли Настю как собственную дочку. У Оли была еще старшая сестра, она жила в Москве и редко приезжала домой.
Впервые увидев Настю на пороге, Олина мама всплеснула руками:
— Настя, ну почему же ты такая худая? Тебе срочно нужно поправиться.
Олин отец, услышав, что ей надо поправиться, тут же вышел в коридор и принес литровую банку меда.
— Заберешь домой, — сказал он Насте. — У нас собственная пасека, я сам мед собираю.
— Правда? — изумилась Настя. — А вы пчел совсем не боитесь?
— Ну, почему не боюсь? Просто у нас правильные пчелы, они своих не кусают, — засмеялся Олин папа.
— Твои родители такие славные, — вздохнула Настя, когда они пошли в Олину комнату слушать новые пластинки, привезенные сестрой из Москвы.
— Можешь считать их и своими родителями, — сказала Оля. — У нас с тобой будут одни родители на двоих.
— Ой, как хорошо, что я тебя встретила и с тобой подружилась! — сказала Настя.
— А у меня в Казахстане тоже была задушевная подруга, и ее тоже звали Оля! Совпадение?
— Не думаю, — серьезно сказала Оля. — Я вот просто уверена, что в жизни случайностей не бывает.
Теперь они ходили к Оле почти каждый день, ее предки кормили Настю до отвала, постоянно причитая, какая она худющая.
На уроках Настя опять донимала пожилую и мудрую Зинаиду Дмитриевну, которая ее так любила и так выделяла из всех.
Назло учительнице она целый месяц не делала домашних заданий, а сегодня не вышла к доске.
— Зинаида Дмитриевна, я сегодня не готова, — устало пролепетала она, делая вид, что смертельно больна.
Зинаида Дмитриевна сказала:
— Одна двойка у тебя уже стоит. Ты, Настя, сейчас просто капризничаешь. Я бы сказала, это даже не каприз, а переоценка своих возможностей.
Она заметно разозлилась.
Настя молчала, из последних сил стараясь не надерзить.
— Ты думаешь, что если ты не будешь заниматься, то сможешь решать задачи без навыка? — спросила учительница, и тут же пообещала:
— Я зайду поговорить с твоей бабушкой.
Тем более, после таких слов Настя не станет больше делать домашние задания. Зачем было впутывать сюда бабушку, да еще и при мальчишках об этом сказать?
К счастью, половина класса не знала об истинном положении дел Насти.
Но Зинаиду Дмитриевну она окончательно достала. Та поставила ей двойку по геометрии и попросила подойти после уроков, собралась проводить воспитательную беседу.
— Настя, ты что, ставишь себя выше других? — начала она. — Ты слишком самоуверенна.
— Я этого не чувствую, — сказала Настя.
— Зато я чувствую, — парировала Зинаида Дмитриевна.
Она строго посмотрела на строптивую ученицу и добавила:
— Я хочу из тебя человека сделать.
Настя промолчала, хотя она ни капли не желала, чтобы из нее делали человека.
Зинаида Дмитриевна все же не оставляла попыток наставить ее на путь истины и горько пожаловалась:
— Настя, ты же видишь, какие ученики у нас в классе, сколько с ними бед и хлопот. Я прошу тебя, не будь как эти наши отмороженные. С твоими способностями можно очень далеко пойти.
— У меня же нет способностей, — напомнила ей Настя.
Ей уже становилось немножко стыдно за свое поведение, но совсем немножко.
— Есть, конечно, — засмеялась Зинаида Дмитриевна, — только всякие способности нужно развивать. Иначе со временем они теряются. Может быть, ты, Настя, хочешь стать такой, как Сидоров?
— Нет, такой, как Сидоров, я не буду. Я книги читаю, а он не читает, — возразила Настя.
— Ну, ладно. Иди, непослушная, — по-доброму рассмеялась Зинаида Дмитриевна.
Начались неприятности и на других уроках. На географии Настя ничего не могла сказать, хотя урок выучила. Фомина поставили у доски рядом с ней, а на Настю почему-то, как это часто бывало в последнее время, напала мерзкая противная дрожь.
— Покажи, пожалуйста, Казахстан на карте, — попросила ее учительница.
Настя ее ненавидела, потому что она пришла на замену любимой Александре Ивановне. После того случая с пальто директриса даже на переменах всегда ее останавливала и спрашивала, как дела, и часто вызывала к себе поговорить по душам. Приглашала к себе домой на чай, но Настя стеснялась.
А этой новой Настя ничего говорить не будет. Она положила указку и грубо сказала:
— Ничего я не знаю.
— Хорошо. Я ставлю тебе тройку, но это тройка позорная, и ты будешь помнить ее всю жизнь, — сказала новая учительница.
— Не буду. У меня их слишком много, чтобы запоминать, — сказала Настя.
Это было чистой воды вранье, у нее не было ни одной тройки, зато двоек собралось уже прилично.
Но Зинаиду Дмитриевну Настя все же допекла. Ее снова вызвали к доске, и она начала сокращать показатели дробей.
Ответы, как ни странно, все оказались верными, но Зинаида Дмитриевна подозвала ее после урока и сказала, что такого свойства у дробных степеней нет.
— Ну, а я его открыла, — сказала Настя.
— Убирайся! — вспылила Зинаида Дмитриевна. — Не хочу с тобой даже разговаривать!
Она чрезвычайно обозлилась.
Настя ретировалась оскорбленная и с уязвленным самолюбием.
Дома ждало письмо от мамы, она, видимо, еще не получила то самое Настино письмо и просила ее рассказать о школьных успехах и о том мальчике, который ей нравится.
Значит, основные разборки еще впереди.