В одной из финальных сцен "Золотого теленка", когда Зося знакомит Остапа со своим мужем, он называет себя Бендером-Задунайским.
Пустяк вроде бы: у великого комбинатора этих псевдонимов, как мы знаем, полна коробушка. Однако именно "Задунайский" подходит к этой сцене, как рука к перчатке.
Сцена, отмечу, очень неприятная, слишком уж верноподданическая. Остап повержен, любимая девушка уходит к нищему секретарю изоколлектива. Кстати, эта неприхотливая будто бы барышня требовала с Корейко орехов и кино и попрекала его маленьким жалованьем. В общем, она не вызывает у меня особых симпатий. Эллочка Щукина хотя бы последовательна в своем люdоедстве, а тут ни Богу, простите, свечка, ни черту кочерга.
В последних главах Остап беспощадно гильотинируется авторами: он и миллионом не может воспользоваться, и вожделенная фемина упорхнула к невнятному юнцу с говорящей фамилией Фемиди. Мол, это возмездие за то, что наш герой отказался помогать обществу, тщательно пережевывая пищу...
У советских (и не только) критиков, которые называли Остапа "мерзавцем", хочу спросить — а что он, собственно, сделал? Объедал старушек в туальденоровом чертоге? Нет. А занимался он всего лишь "экспроприацией экспроприаторов", потрошил финансовых акул — по заветам, так сказать. Его черноморский микрокосм — отражение макрокосма молодого государства рабочих и крестьян. Если бы он подобным образом робингудил в пользу казны, его бы возвели в герои. А так — повинен смерти...
Впрочем, Бог с ней, с постной моралью этой сцены. Скорее всего, она была нужна, чтобы роман смог протиснуться в игольное ушко советской цензуры.
Перейдем теперь к фамилии "Задунайский". Эту пышную фамилию-титул получил в свое время фельдмаршал Румянцев за победы на турками.
Остап, которого не легко сломить, загораживается победоносной фамилией, как щитом, от неловкой беседы с новоиспеченными супругами Фемиди.
Однако этот псевдоним хорош еше и тем, что уносит нас в коллективное бессознательное славянских народов.
В славянском фольклоре Дунай — это
а) символ физической границы
б) символ границы духовной
в) элемент свадебной символики.
Физическая граница
Дунай был естественной границей Римской империи. Переправы через него были мучительным делом, римские императоры боролись с рекой как могли, сооружая мосты и паромы, причем это приравнивалось к подвигу. В "Повести временных лет" славяне выныривают из исторического небытия именно на берегах этой реки:
... сели славяне по Дунаю, где теперь земля Венгерская и Болгарская. От тех славян разошлись славяне по земле и прозвались именами своими от мест, на которых сели.
То, что Бендер за Дунаем, подчеркивает его удаленность от всего происходящего в стране. Он — "внутренний эмигрант", ему не по пути с властью серпа и молота.
Заграница — это миф о загробной жизни. Кто туда попадает, тот не возвращается.
"Золотой теленок"
Духовная граница
В мифах Дунай предстает также границей загробного мира. Псевдо-Кесарий (VI в) отождествляет Дунай с райской рекой Фисон, более поздний восточнославянский фольклор — с Иорданом. В полесских заговорах Дунай ассоциируется с "тем светом", где пребывают покойники.
Остапа можно и нужно рассматривать не только в физической плоскости; в нем есть бесовщина (недаром он открывает контору «Рога и копыта», появляется в романном пространстве с яблоком, а миллион в чемодане именует для сотрудников почты вареньем из райских яблочек.)
Свадебная символика
В одной из легенд богатырь Дунай гибнет во время свадебных состязаний. Из его крови и рождается одноименная река. В славянских свадебных играх есть персонаж Дунай Иванович, дунайчик, выбирающий невесту.
Остап проиграл и на любовном фронте, так что за Дунаем ему самое место.
Вот так случайно вроде бы брошенное слово раскрывается красивым веером смыслов...
Факты о Дунае взяты из книги В. Я. Петрухина "Русь и вси языци"
