"Вот вы говорите: царь, царь. А вы думаете, нам, царям, легко? Ничего подобного! Обывательские разговорчики!", - урчал управдом Бунша, погрузившись в хмельную повседневность царского праздника. Все то же самое, да к тому же без "зелена вина", можно сказать и о вполне реальном Императоре Николае Павловиче I.
Именно реальном, и никак иначе. Знакомясь ближе с жизнью этого человека, сложно избавиться от различных клише, выданных как при жизни, так и после неоднозначной кончины Государя его подданными из преимущественно интеллигентных слоев империи. Обычно он предстает перед потомками эдаким недалеким солдафоном, “выпоровшим Россию” и повесившим пятерых ее “лучших сыновей”.
Да, здесь было все: и шпицрутены, и виселица на кронверке Петропавловской крепости. Первая железная дорога и подготовка львиной доли реформ его сына, перестроивших страну от овина до дворца. Безусловное величие империи, оспорить которое осмелились ведущие мировые державы, лишь объединившись единым фронтом. Державы, владевшие без лишней скромности большей частью мира.
Да и то, справедливости ради необходимо признать, что при всех минусах Николаевского правления и плюсах цивилизационного рывка государств-противников победили они с большим трудом. Так что относиться к Николаю Павловичу можно по-разному. Однако никак нельзя отказать ему в искренности и верности тому, во что он верил и делал. С тем трудолюбием, благодаря которому все это созидалось. А главное - в преданном служении. Столь случайно вверенной ему стране.
Великого Князя Николая еще с “с коротких штанов”, готовили быть солдатом. А значит, верой и правдой служить Отечеству на военном поприще. Стать царем ему “не светило”. Законные претензии на Престол двух старших братьев обещали занятие любимым делом - ратной службой. Но, как известно, мы смешим Бога своими планами.
Так или иначе, но армейские привычки Государь сохранил на всю жизнь. Он любил спать на походной раскладушке, укрываясь шинелью. Практиковалось сие в рабочем кабинете любого из дворцов, в которых приходилось жить в зависимости от времени года и государственной необходимости.
Любимой, более того, повседневной едой были щи на мясном бульоне, отварная говядина с гречневой кашей, соленый огурец и стопка водки. Не больше. Последний элемент - наследие привычки, приобретенной в Его Величества Кавалергардском полку.
И полк, и рюмку завел еще отец Николая, Государь Император Павел Петрович I. Так же, как и единый для всех служащих империи распорядок дня, установленный поправками в административный регламент. В армии жизнь начиналась в пять.
К шести офицеру полагалось быть в роте, полку или чем он там еще командовал. Гражданская служба в государстве оживала с восьми, а потому утренний подъем в семь. Также вставал и Государь Николай Павлович. Первые доклады он принимал, как и было учреждено его отцом.
Император отличался огромной работоспособностью. Более того, он пытался замкнуть всю деятельность по управлению огромным государством на себе. Видимо, недоверие к окружающей элите, сложившееся в результате личных переживаний от измены тех, с кем он был знаком лично.
То есть тех, с кем он служил, учился и посещал театр. Тех, кто потом обманом взбунтовал своих солдат, коих им доверил его брат. Которых они обрекли на смерть на Сенатской площади. На ту смерть, что была на его руках.
Недоверие это можно понять. Но, возможно, именно оно стало причиной забюрократизированности административной системы управления, сложившейся и ставшей визитной карточкой “Николаевской России”.
Перед первыми докладами, которые летом могли начинаться в семь утра, император не только умывался и “кушал чай”, но и практически ежедневно обследовался придворным врачом. К вопросам здоровья Николай Павлович относился трепетно.
Далее следовала двух - или трехчасовая работа, связанная с приемами министров. В десять утра Государь обязательно прогуливался по Летнему саду или Дворцовой набережной. В простой шинели, даже в морозную погоду. И обязательно без охраны. Он демократично раскланивался со знакомыми, которых в это время, на удивление, встречалось наибольшее количество “на квадратный метр”.
Справедливости ради надо отметить, что Неслужилое дворянство просыпалось в лучшем случае к полудню, а то и позже. Нередки были аристократы "Не видевшие солнечного света”. То есть те, кто ложился на рассвете и вставал на закате. Что составляло особую гордость.
До обеда царь работал много. Самозабвенно погружаясь в "работу с документами". Стремление руководить всем, что есть сущего в империи, а зачастую и вне ее, требует в определенной степени самопожертвования.
Николай Павлович не раз подчеркивал, видимо, гордясь сим, что он внимательно читает все материалы, поступающие "на Высочайшее утверждение". Работать он любил карандашом. Наиболее важные пометки, правки и мысли покрывались особым лаком, дабы не стерлись.
Затем повторялась прогулка, длившаяся не менее часа. Это мы так сказали "прогулка" а на самом деле зачастую это была некая инспекция какого-либо департамента или некоего "присутствия". А то и просто разъезжая на открытой коляске, что бывало и зимой, он оглядывал окрестности в поисках беспорядка. Городские власти должны быть в напряжении. Оргвыводы Государь "не откладывал в долгий ящик". Ну а уж после, в 16 часов обед.
В отличие от остального чиновничества империи, завершавшего делопроизводство, снимая нарукавники в 12-13 часов, Государь продолжал работу до семи вечера. Затем полчаса пил чай с семьей, и начиналась светская жизнь. А ее Николай Павлович любил. Во всяком случае, ею он не пренебрегал.
Маскарады, балы, особого рода развлекательные прогулки, посещение гостей и театров. Император любил работать, любил и отдыхать. Другой вопрос, что длился отдых лимитировано. Согласно постановлению, поправкам и распоряжениям. В десять. Ну, самое позднее, в одиннадцать: Всем спать! Всему госаппарату.
Он, как часть этого механизма, следовал распорядку неукоснительно. Ну как неукоснительно. Бывало всякое. Бал или особо интересная, но длинная постановка в Императорском театре, а после банкет. Тут каждый поймет. Однако и сии нечастые вольности только до часу.
Проникновение Самовластия буквально во все детали жизни государства не позволяло полностью посвятить себя балу на балу или театру в театре. Так, сохранилось немало свидетельств того, что и там Государь обсуждал строительство храмов и церквей, дворцов и целых кварталов городов как "Верховный Архитектор".
Оно понятно, ведь ему утверждать проекты и сметы. Но ведь еще и картины с художниками, выставки с галеристами и постановки с режиссерами. И не как обычный зритель, а администратор высшего порядка. Ну, на то была его монаршая воля.
Так и этого мало. Николай Павлович имел обыкновение ночных работ до двух, а то и трех часов ночи. Есть воспоминания придворных о том, как Государь не раз засыпал от усталости перед киотом за ночной молитвой.
Придворные - придворными. Но вот цитата из письма самого Императора сыну Александру, тоже Императору, только позднее, красноречиво описывающая рабочий день Государя: "Поработав с Чернышевым и Бенкендорфом, оделся и отправился с М.П. экзергауз смотреть отправляющиеся команды Образцового кавалерийского полка в пешем строю и нашел их в образцовом порядке, в особенности гусар, которые отлично хороши… Погулял прекрасным утром, поработал прежде один; потом с Нессельродом, Волконским и Вилламовым, потом был у меня генерал Готман, который приносил мне план Московской части, мы вместе улаживали проект парка, налево не доезжая до ворот; кажется, будет очень хорошо… Работал до 1-го часу и поехал с Захаржевским осматривать работы; делается много, но и остается много еще сделать".
Однако думать, что Николай Павлович был не человек, но функция, стало бы ошибкою. Он любил развлечения. Отвлекали его от оных лишь последствия высочайшей степени самовластия, утвержденного им самим. Тем не менее ничто ему не было чуждо.
Если становилось необходимо, он мог лечь спать и в десять вечера и устроить перед обедом не инспекцию, а просто прогулку. С непременным и обывательским, по-свойски, общением с многочисленными "знакомыми". Встречаемыми им "случайно" на маршруте.
Человека царя нам хорошо представляет дочь Государя Великая Княгиня Ольга Николаевна. В своих дневниковых записках она описывает Летнее расписание Николая I, относящееся к 1831 году:
- Папа вставал летом в семь часов утра и в то время как одевался, пил свой стакан Мариенбадской воды. потом шел гулять с верным пуделем. в Монплезир, чтобы выпить там свой второй стакан минеральной воды. После этого он садился в экипаж и с Эрдером, своим любимым садовником, осматривал работы в парке. Ровно в девять часов он уже был в Петергофском дворце на докладе министров. Это длилось до обеда: затем следовали до двух часов осмотр караулов, парады или же представление чиновников.
Заметьте: "с верным пуделем". Согласитесь, трогательно.
Расписание и привычки красноречиво характеризуют каждого из нас. Ибо не планы и мечты, а повторяемая из года в год повседневность и есть наша жизнь и отображение нас реальных. Столь напряженный и разнообразный распорядок дня, “подсвеченный”, как говорят люди, занимающиеся оперативной деятельностью, воспоминаниями самого Императора и его близких, свидетельствует о том, что Николай Павлович - человек вступал в противоречие с Николаем Павловичем - царем.
Тяжкий труд на не любимой работе, не возможность, а порой и не способность посвящать себя отдыху, приводили к “выгоранию” Государя и человека. Порой жизнь ему была довольно не мила. И это очень мягко сказано. Вот что следует из письма царя к Паскевичу в 1844 году: “Я уморился от этой суетной жизни”.
Это не единственное свидетельство об “усталости жизнью” Николая I. Так, сохранилось воспоминание о разговоре с Императором в 1845 году одной из фрейлин Императрицы: “Государь сказал мне: “Вот скоро двадцать лет, как я сижу на этом прекрасном местечке. Часто удаются такие дни, что я, смотря на небо, говорю: зачем я не там? Я так устал…”. Я хотела продолжить разговор, но он повернул на старые шутки. Пусть не мое перо их передает: я его слишком люблю”.
Вероятно, это следы того, что привело появлению настойчивых слухов о самоубийстве Императора после поражения в Крымской войне. Во всяком случае, отказ от лечения тяжкого заболевания, а это факт скорее установленный, чем нет, говорит о бездействии, направленном на лишение себя жизни.
Несмотря ни на что, большая часть подданных скорее любила Императора и его Августейшую семью. Чего не скажешь об их потомках. Небольшой группе вечно недовольной интеллигенции, благодаря системной укоризне, возведенной в принцип существования этого социума, удалось создать крайне негативный образ Николая Павловича. Лично, как института Императорской власти и власти государственной вообще. К чему это привело, мы знаем, а вот что нужно было делать - не особо. Может, что-то поправить в распорядке дня?