Давно, очень давно манила меня эта лесная лощина около древнего озера. Вокруг прозрачный сосновый лес, а там, в этом овраге - мрачные, развесистые ели, даже не зеленые, а почти чёрные на фоне изумрудного бора. У подножья их бежит лесной ручей - летом его можно перешагнуть, а сейчас, в первых числах мая, разве что на лодке пересечь можно.
Летом 1941-го в этом овраге попали в окружение части Красной Армии, отступавшие от Выборга. Финны зажали их в еловой лощине, почти безнаказанно расстреливая людей сверху, с крутых склонов, из-за ручья и с дороги, которая пересекает его неподалёку. Многие из тех, кто оказался в этом котле, до сих пор числятся пропавшими без вести. Никто не знает, куда закопали их финны после того, как все было кончено.
Я много раз проезжал мимо этого оврага, думая, что надо бы туда заглянуть при случае. И вот случай наступил. Я думал, что спускаюсь вниз по склону, а оказалось, что вниз по ступенькам времени. Там, внизу, у ручья и сейчас все так, как тогда, жарким летом 1941-го.
Вот по берегу протоки разложены приготовленные к бою гранаты - в оборонительных рубашках, с детонаторами внутри. Рядом - горка стреляных винтовочных гильз. В нескольких метрах правее - глубокий окоп, в котором металлоискатель настойчиво и четко верещит. Там, на дне - советская каска. Скорее всего, боец подложил ее себе под ногу - грунт в окопе очень сырой, ручьевая вода сочится из земли, быстро заливая нехитрое убежище.
Дальше лес рассказывает о смятении, которое царило среди окруженных красноармейцев. Даже сейчас могучие ели надменно смотрят на меня сверху, за их лиловой стеной почти ничего не видно. И я представляю, как тогда, в 41-м, за каждым стволом, за каждой веткой в сумерках уходящего дня мерещились людям тени и силуэты, и любой из этих силуэтов вот-вот мог открыть огонь. Тщетно связисты пытались вызвать помощь: полевой телефон был разбит, вот от него индукционный механизм - до сих пор тут, на самом берегу ручья.
Из этого окружения почти никто не вышел. Финны отчитались о почти полутысяче убитых, если же верить документам - здесь погибли около 150 человек. Все равно много, непростительно много. Когда стихли выстрелы, финские солдаты навели порядок: убитых где-то закопали, их вещи забрали себе. То, что не надо - оставили прямо здесь, в этой лощине. Два солдатских котелка и фонарик с выбитой линзой, например.
И опять повсюду - стреляные гильзы. По одной, по две, иногда кучками. А чуть выше по склону - обломки разбитой мощным взрывом машины. Все как тогда, в 1941-м.
Я возвращаюсь домой, открываю архивные документы, долго сижу при свете настольной лампы. Наконец, нахожу то, что искал: финское донесение, где с гордостью сообщается о том, что близ этого самого ручья солдаты подорвали советский грузовик с боеприпасами. Безымянное железо, лежащее там, в лесу, вдруг начинает рассказывать совершенно конкретную историю.
Скоро вернемся.
