….Дом Джульетты в Вероне, Стоунхендж, Вандомская колонна в Париже, колокольня Сан-Марко в Венеции…Что может объединять такие разные памятники архитектуры (за исключением, конечно, сумасшедшей популярности у туристов)? На первый взгляд, ничего.
За исключением того, что всё это исторические новоделы.
Хорошо ли это для истории? Знаю многих, у кого сама идея исторической реновации вызывает резкое отторжение. Их аргументы понятны и безапелляционны: в новые здания историю не вдохнуть, а genius loci тем более не вернуть. Хотя...
...Для любителей поэзии А.С. Пушкина такие названия как «Тригорское» и «Михайловское» заставляют сильнее биться сердца. Впрочем, и те, кто сохраняет аллергию на школьную программу по литературе, всё равно хорошо знают эти названия. При их упоминании услужливая память постепенно выстраивает картины усадеб и окрестностей, связанных с великим поэтом. Даже начинают приходить на ум цитаты по поводу «вновь посещения тихого уголка», «холма лесистого», и, конечно, опального домика, «где жил я с бедной нянею моей». А как в реальности?
Те, для кого более ста километров в один конец от Пскова не очень большой крюк, приезжая в Пушкиногорье, действительно попадают во времена Пушкина. Великолепный парк и большой дом усадьбы «Тригорское».
Банька и «скамья Онегина» на берегу реки Сороть.
Великолепный вид с крохотного бельведера усадьбы «Михайловское» на озеро Кучане.
Небольшая деревянная часовенка на Савкиной горке.
Всё именно так, как представлялось. Гармония и никакого когнитивного диссонанса. Наверное, в этом и заключается секрет этого места, способного примирить с поэзией Пушкина даже того, кто, мягко говоря, недолюбливал его творчество. Это именно мой пример: нелюбимая школа напрочь отбила желание брать в руки томик Пушкина, а день, проведённый в Пушкиногорье, заставил взглянуть на много совсем другими глазами.
А теперь представим на мгновение, что на месте всего этого выжженная пустынь. И это вовсе не страшный сон, а страшная реальность. Усадьба «Тригорское» дотла сожжена в 1918 году, и обезумевшая от всевластия толпа с остервенением водила хороводы вокруг горящих построек. «Михайловское» пострадало от пожара ещё раньше (в 1908 году), а что восстановили, то вновь сожгли в том же 1918. И какие уж тут баньки да часовенки, не говоря уже о скамейках или каменных верстовых столбах: не осталось ничего вообще.
За восстановление усадеб, впрочем, взялись достаточно быстро (уже в 1922 году), хотя и нет более оригинальных интерьеров и даже личных вещей (если не считать личные бильярдные шары Пушкина, да низенькой скамеечки, на которой он, если верить истории, читал свои стихи дамам).
А вот прочие строения и артефакты, связанные с историей места, это уже во многом реализация видения легендарного хранителя Пушкиногорья Семёна Гейченко. Конечно, сейчас легко некоторым экспертам критиковать полученный результат, забывая о том, что Гейченко смог после военной разрухи чудом оживить не только фактически засохший «дуб уединенный», но и замечательный дух дворянской усадьбы начала XIX века. И, в конце концов, как здесь не вспомнить Микеланджело, который, на комментарий о том, что его фигуры герцогов в капелле Медичи во Флоренции совсем не похожи на портреты, сказал, что вскоре и так уже никто не будет помнить, как они выглядели на самом деле.
…Итак: новодел? Да, без сомнения. Но неужели его роль в истории менее значима, чем роль многих оригиналов? Для меня ответ очевиден.