Сююмбике и ее односельчане. Глава 37.
Прошло три года. Махмут благополучно окончил техникум, устроился на работу в районный город за несколько километров от села. Его взяли помощником бухгалтера в кооператив. Думаю, что помогли старые друзья Мухаммед-муллы.
С Фридой он так и не смог помириться. Она ушла из техникума, исчезла из его жизни. Единственный раз парню удалось подкараулить ее у лестницы и поговорить.
- Фрида! Милая, ты куда пропала, я уже не знаю, что и думать. Никто не знает, что с тобой случилось. Сказали, что ты документы забрала, перевелась в какое-то училище. Что случилось, почему ты прячешься от меня? Ты обиделась, что всего одно письмо написал? Я сейчас все объясню.
- Он еще смеет спрашивать! Какое ты имел право знакомиться со мной? Твоя тетушка все про тебя рассказала. Я знаю, кто твой отец. За сто верст бы обошла, если бы знала. Ты бессовестным образом врал, врал, прямо в глаза. Я-то так жалела тебя. А ты думал только о себе. Ты же мог подвести не только меня, а и мою бабушку. Больше никогда, слышишь, никогда близко ко мне не подходи.
- Но, Фрида, выслушай меня!
- Молчи! Уходи отсюда. Появишься на глаза, бабушке про тебя расскажу. Она-то уж знает, куда обратиться.
Еще раз Махмут увидел Фриду через год после окончания техникума, приехав по делам в Казань. Если бы она не посмотрела на него так пристально, он бы внимания не обратил на эту полную женщину. Прежнюю девочку, легкую, как бабочка узнать в этой даме было трудно.
На ней модное крепдешиновое платье розового цвета, с широкой юбкой, делающее ее нелепой. Красные туфли на каблуках, видимо, были маловаты, она стоит, переминаясь с ноги на ногу. По-прежнему пышные, черные кудри украшает розовый бант.
Рядом с ней пыхтит солидный мужчина, не смотря на нестерпимую жару, одетый в костюм-тройку и в фетровую шляпу. Они выбирали галстук. Фрида презрительно кривила губы, накрашенные красной помадой, разглядывая товар, лежащий на прилавке, демонстрируя, что все это им не подходит.
Махмут не стал ничего покупать, просто вышел. Лучше бы он не встретил ее. Осталась бы Фрида в памяти юной и красивой. А теперь!
У Махмута, конечно, были девушки, но он ни к кому особо не привязывался, никому ничего не обещал, клятвы верности не давал. Не до любви ему. Старший мужчина в семье.
Ризвану еще год учиться, а Сайда только-только поступила в педучилище. Приняли ее без вопросов. Как-то уже меньше стали обращать внимание на происхождение. Останется возле Сююмбике только младший братик.
Дом наполняется жизнью, когда у Ризвана начинаются каникулы. Иногда к ребятам приходят друзья, подруги. Изредка заходит Асия, дочь Хамидуллы, обязательно с которым-нибудь сыном Райсы.
Нравится Асия Сююмбике. Она давно приглядывается к этой милой, скромной девушке. Вполне бы подошла кому-нибудь из ее братьев. Только ни один из них особого внимание на девочку не обращает. Молоды еще. Она тоже Селима не сразу полюбила. Полюбила не сразу, да так и разлюбить не смогла. Дочка у него растет. Забыть пора давно о нем, да не получается никак.
У Райсы уже третий ребенок на подходе. Она то беременна, то грудью кормит. Иногда приходит к Сююмбике пожаловаться на жизнь, рассказать, как ей тяжело приходится. На ее шее пять девок и три парня. За стол целый колхоз садится. За один присест казан супу съедают, а хлеба-то сколько уходит! На неделе два раза квашню ставить приходится.
Судя по Райсе не скажешь, что женщина измучена жизнью. Лицо гладкое, белое, ни пятнышка на нем. Одевается Райса во все чистое, светлое. Приятно на нее посмотреть, даже, когда жалуется на жизнь, улыбается всеми ямочками. Видно, что счастлива, а жалуется, чтобы не сглазили.
Сююмбике все понимает и не завидует. На самом деле, наверно, иногда Райсе приходится трудно. Характер у Хамидуллы не мед. Однако, как раз, на мужа она никогда не жалоются. Сююмбике и подумать не могла, что из ветреной девчонки вырастет такая мудрая женщина. Умная жена никогда не станет хаять мужа. Райса оказалась из таких.
Какой-то грустный вечер сегодня у Сююмбике. Казалось бы, день был хороший, все приделала, скотину загнала, козу подоила. Дети разошлись по своим делам. Ризван с Рафагатом ушли в ночную, колхозных коней с Селимом пасти.
Хотя Миннебикэ и недовольна, братишек Сююмбике терпеть не может, Селим ее не слушает, он так и остался для них вместо старшего брата. Научит, посоветует, поможет. В одном селе живут, но Сююмбике уже с зимы не встречала Селима.
Она из дома выходит редко, только скотину выгнать и загнать. По своему обычаю, за водой ходит до рассвета, пока народ спит. Летом, обычно, эту работу делает Сайда. Ох эта негодница! Опять с книжкой залегла. Как не пытается сестра приучить ее к рукоделию, ничего не получается.
Все бы книжки читала, да стихи писала. Это, конечно, хорошо, но как говорила мама: «Женщина должна уметь все, не знаешь, как она, жизнь, сложится».
Сююмбике налила воды в кумган, совершила обряд омовения. Постелив на скамейку под кустами сирени чистое полотенце, села лицом на восток и стала мысленно молиться. Прочитав суры, которые подходили для такого случая, перебрала четки, слава имя Всевышнего.
В конце молитвы она попросила у Аллаха, места в раю для матери, здоровья и терпения отцу, счастья и здоровья братьям и сестре. Возблагодарила всех, кто когда-либо приносил в их дом садака. Не забыла поблагодарить Хамидуллу-абзый. Последним попросила у Всевышнего счастья Селиму.
Ночь выдалась тревожная. Где-то за ручьем выла собака, кто-то галопом проскакал на коне. Сююмбике подумала, что опять Хамидулла разгоняет молодежь. Не спалось, сердце ныло, как бы предчувствуя не минуемую беду. Все ли ладно с парнями? Уже светает, а их все нет.
Встала, умылась, поставила самовар. Да, теперь у нее есть самовар, Махмут купил. Конечно, не такой как раньше, резной, кружевной, а простой тульский, обыкновенный самовар. Зато как он поет! Сразу становится в доме уютнее, утро краше.
Пока чай вскипел, сходила к скотине, быстренько подоила козу. Слава Аллаху! Есть чем чай забелить. Есть чем детей накормить, хлебушек есть, яйца. Захотелось сегодня повкуснее чай заварить. Обычно Сююмбике использовала плиточный. Но в заветном ящичке у нее припасено пару пачек листового. Заварила чай, смешав эти два сорта. Поставила заварочный зеленый чайник на конфорку.
Вернулись с ночного мальчики. Сайда встала. Сели дружно за стол. Сююмбике, как всегда, во главе стола, за самоваром. Чай пили, разговаривали. Слава, Аллаху. Все хорошо, все живы, здоровы. Все наладится, папа вернется.
Позавтракав, разошлись по делам. Ризван ушел на конюшню, Рафагат и Сайда на колхозное поле, на прополку.
Сююмбике выгнала скотину в стадо, прибралась в доме, вышла в огород. Надо картошку полоть, вьюнок да осот опять выросли, не убрать вовремя, все соки из картошки вытянут.
Жарко стало, пить захотелось. Надо сходить, время посмотреть, солнце высоко. Обед готовить пора. Помыла руки под умывальником прямо во дворе, лицо сполоснула. Поднимаясь на крыльцо, Сююмбике оглянулась, почувствовав, что кто-то стоит в воротах. Это был Селим.
- Сююмбике, война! Война началась!
Продолжение. Начало читайте здесь: Глава 1.
Продолжение читайте здесь: Глава 38.